Татьяна Устинова - Всегда говори «всегда» – 2
Дима измерил шагами расстояние от окна к двери и обратно. На полу валялись обрывки слоганов, и он яростно пнул их.
– Ну, читал… – Рвать стало больше нечего, и Тимур зачем-то подергал себя за волосы, наводя еще больший беспорядок на голове.
– Гулливер был обыкновенный человек!!! – заорал Дима. – Понимаешь?! Нормального роста! Гигантом он казался среди лилипутов!
– Да знаю я! – завопил Тимур.
– Да ну?! Умница! – Грозовский захохотал. – Ну, и чего ты ждешь? Иди, работай!
Тимур хотел пулей вылететь из кабинета, но почему-то стал открывать дверь не в ту сторону.
– Гулливер и в страну великанов попадал, – глядя на конвульсии Тимура возле двери, усмехнулся Грозовский. – Так что можешь в следующем твоем творении с его помощью рекламировать что-нибудь микроскопическое!
Тимур наконец выскочил в коридор. Дима хотел вытряхнуть сигарету из пачки, но она оказалась пуста. Он вышел из кабинета – стрельнуть у кого-нибудь хоть какое-то курево – и увидел удаляющуюся спину Тимура.
– Вепрь! – выкрикнул зло тот. – Боже! Как ее не хватает!
Тимура догнала Дарья, подхватила под руку.
– Я так понимаю, ты имеешь в виду нашу пропавшую?
– Угу, – простонал он, уткнувшись Дарье в плечо. – У него ж без нее крышу сносит.
Грозовский вернулся в кабинет, с треском захлопнув дверь.
Крышу у него сносит…
Он схватил телефон – невозможно больше сидеть сложа руки и ждать. Только что делать?! Что? Кому платить? Кого нанимать? Куда звонить?
Дима бросил трубку, схватил газету, нашел телефон частного детектива.
Позвонил. Никто не ответил.
Рядом Дима увидел телефон ясновидящей… И позвонил туда.
– Я вас записала на восемь вечера, – сказал глухой женский голос, когда он выпалил, что у него невеста пропала.
– Вот. А то ведь я у вас и кушаю, и вообще… – Надя положила на стол тысячу четыреста шестьдесят рублей. – Ем то есть. Не кушаю, а ем, – вспомнила она уроки Грозовского.
– Ну что ж… оно, конечно, – Анна Степановна взяла деньги, пересчитала, шевеля губами.
В комнату вошел Паша. Как всегда – забежал на обед минут на пятнадцать.
– Привет! Чего поделываем? – Паша широко улыбнулся, но, заметив деньги в руках матери, нахмурился. – А это откуда?!
– Да это… Надюша вот… вроде как в общий котел…
Анна Степановна хотела спрятать купюры в карман халата, но Паша выхватил деньги.
– Мам!
– Че мам-то?! Че мам?! – в голосе Анны Степановны послышались скандальные нотки.
– Что ж мы, не люди, что ли?! Или нищие какие? Человеку тарелку супа не нальем?! – Он попытался вложить деньги Надежде в руку.
– Глупости какие! – Она оттолкнула купюры. – Не буду я у вас на шее сидеть!
– Забери деньги, я сказал! – Паша схватил ее за плечо, пытаясь засунуть деньги в карман пиджака. Надя вырвалась, выскочила из квартиры босиком и побежала по лестнице вниз.
Куда… А главное – зачем?
Паша догнал ее возле лавочки у подъезда. Впрочем, она и не бежала уже никуда, просто сидела, ощупывая шов на спине пиджака – не разошелся ли от резких движений.
В руке Паша держал злосчастные купюры.
– Не возьму, – отрезала Надя, и он, вздохнув, положил деньги в карман кителя.
Сел рядом, опять вздохнул.
– Когда с паспортом поможешь? – спросила Надя. – А то я у вас живу, живу…
– С паспортом загвоздка пока, ты ж иногородняя, запрос послали. А то, что живешь… Живи, никому ты не мешаешь.
«Это тебе не мешаю, а маме твоей – поперек горла», – хотела сказать Надя, но промолчала.
Зачем выдавать, что она замечает его влюбленные взгляды и понимает недовольство Анны Степановны такой вот потенциальной «брюхатой» невесткой.
– Ты где деньги взяла?
– Не украла! Не бойся! Кольцо продала. Скупку возле кинотеатра знаешь? Вот туда и снесла.
– Понятно.
– Только там не взяли. Паспорта-то у меня нет… Пришлось хмырю какому-то облезлому отдать. Мадам, мадам! – с горечью передразнила Надя гнома. – Паразит! Полторы тысячи дал всего!
– Лысый? – насторожился Паша. – Покупатель твой лысый такой, роста небольшого, да?
– Может, и лысый, а может, и кудрявый, он в кепке был. Слушай, ты деньги забери, а то что ж я кольцо отдала, выходит, зря? А оно мне, кольцо-то… – Надя замолчала, вспомнив Димкин дрогнувший голос: «Давай поженимся то есть…» – Оно мне дорого было, очень дорого, понимаешь?
– Понимаю, – опять вздохнул Паша и с тоской посмотрел на Надежду.
Ясновидящая оказалась шарлатанкой и дурой. За пять тысяч рублей она потерла какой-то шар, побилась в судорогах и глухим замогильным голосом сказала:
– Не жди свою невесту, к другому она ушла. Вижу ее в парандже среди пирамид… Египет! А рядом араб старый, муж ее… Умрет она скоро, ее из ревности в гареме зарежут…
Грозовский захохотал, обозвал ясновидящую «припадочной идиоткой» и ушел, хлопнув дверью.
Дома он снова напился.
Чтобы совсем не сойти с ума, позвонил Наталье и позвал ее проверять периодически у него пульс, чтобы «Солнечный ветер» не остался наутро совсем без директора. Завтра встреча с заказчиками… или не завтра… но он все равно еще нужен обществу…
Наталья ворвалась в его квартиру полуодетая, ненакрашенная, со следами ночного жирного крема на лице и двумя бигуди на челке.
– Димка! Что с тобой? Я так перепугалась… Что за пожар?
Грозовский лежал на полу в обнимку с Хотеем и пил из горла виски.
– У-у… Да ты хорош…
Наталья села рядом, отобрала у него бутылку, отхлебнула, поморщилась.
– По какому поводу душу пропиваем?
– Понимаешь, Наташка… Я не могу тебе этого объяснить… не могу… – Он потер пузо Хотею, в тысячу первый раз за вечер потер, но Наташка в Надю почему-то не превратилась.
– Придется! Должна же я знать, по какой причине вылезла из постели и мчалась к тебе через весь город сломя голову, на ночь глядя. Так что валяй, выкладывай.
– Я ее потерял.
– Яснее.
– Я ее потерял! В самом прямом смысле слова. Я не могу ее найти…
– Понятно. Ты опять поссорился со своей рыженькой. Что-то ты часто с ней собачишься. Нехорошо это.
– Нет, ты не понимаешь. Она исчезла. Совсем, без следа, и я… Я не знаю, что мне теперь делать.
– А ты в розыск подал?
– Да.
– И что?
– В милиции сказали, что раз девушка иногородняя и никем мне не приходится, то искать особо некого и негде. В общем, нет тела, нет и дела…
Наталья посмотрела на него внимательно и улыбнулась.
– А ведь, похоже, ты и в самом деле ее любишь, а, Дим?
Грозовский кивнул, чувствуя вину перед Наташкой, – вытащил ее из кровати в креме и бигуди…
– Наташ, давай ее поищем. Вместе, а? Ну ведь где-то же она есть. Ее надо найти.
– Поищем, поищем. Только не сейчас. Завтра. А сейчас поспал бы ты, Дим, а? Давай! Ты поспи, а я рядом посижу. Хорошо?
