Кристи Доэрти - Наследие
Элли старательно отгоняла от себя мысль, что ее предали. Но, судя по ответу Картера, он сообщил Гейбу довольно много различных сведений о ее жизни до Киммерии.
«Не знаю, что делать дальше, о чем спрашивать».
Потом она вспомнила слова Элоизы относительно того, что это своеобразное дознание должно иметь вид журналистского интервью.
— Думай как репортер, — сказала ей Элоиза во время их разговора наедине в библиотечном кабинете с расписными стенами. — Представь, о чем спросил бы его журналист, если бы брал у него интервью. И запомни еще одну вещь: если не будешь смешивать собственные эмоции с работой, тебе будет легче отделять главное от несущественного.
Элли с минуту размышляла о том, какие вопросы задала бы Картеру, не будь она его близкой подругой.
— Не спрашивал ли он тебя о чем‑нибудь таком, что показалось тебе странным? Или нестандартным?
— Он спрашивал меня о твоем брате.
— Не может быть! — не на шутку разволновалась Элли. — Неужели он действительно расспрашивал тебя о Кристофере?
Продолжая стоять спиной к ней, Картер согласно кивнул.
— Я тогда еще подумал, откуда он, прежде всего, знает, что у тебя есть брат. — Картер повернулся к ней, и Элли заметила в его глазах обеспокоенное выражение. — Насколько я знаю, ты никому не рассказывала о брате… Но даже если и узнал, то с какой стати стал проявлять к нему такой интерес?
Неожиданно в комнате будто повеяло арктическим холодом. Элли сильно сглотнула и пробормотала:
— Может, ему Джу сказала? — Она покрепче стянула шарф на горле. — Я и вправду рассказывала ей о Кристофере, а она в то время считалась подругой Гейба. Что конкретно ему хотелось узнать о моем брате?
Картер отлепился от стены и подошел к Элли. Звуки его шагов эхом разносились по пустому молитвенному залу. Солнце, должно быть, уже почти село, поскольку свет, струившийся из цветных витражных стекол, иссяк, и в помещении стало темно и мрачно, несмотря на горевшие в канделябре свечи, отбрасывавшие причудливые пляшущие тени на стены часовни.
— Насколько вы с братом были близки. Стремилась ли ты и твои родители найти его. — Картер стоял прямо перед Элли, и в его темных глазах плескалась тревога. — А однажды спросил, куда бы ты первым делом направилась, если бы решила начать поиски.
Элли зябко обхватила себя руками.
— Не нравится мне все это, — произнесла она тихим голосом. — Ох, как не нравится!
— Мне тоже, — сказал Картер, блеснув глазами, в которых отражалось пламя свечей. — Мне тоже все это очень не нравится.
Глава пятнадцатая
Вечером Элли вела себя так, как и положено примерной ученице Киммерии. Но мысли у нее в голове то мчались стремительным хороводом, то переплетались между собой, замедляя бег. Как все запутано и ужасно, думала она. Картер и Гейб, соглядатай из числа друзей или близких знакомых, зловещий Натаниэль… Надо как‑нибудь во всем этом разобраться. В самом деле, почему Гейб задавал Картеру эти вопросы? Что хотел узнать? Какие ставил перед собой цели?
На свете, по мнению Элли, в данный момент существовала только одна личность, которая могла бы ей помочь, и посоветовать, как быть дальше, — ее лучшая подруга Рейчел. Но она не могла рассказать ей всего и обратиться к ней за помощью. Если разобраться, с этой проблемой она ни к кому не могла обратиться.
«За исключением…»
Она могла пойти к Изабелле и сообщить то, что узнала. Но если она сделает это, то каков будет результат? Уж не попадет ли по этой причине Картер в опалу? Она не перенесет, если из‑за ее рассказа Картер лишится доверия Изабеллы, которая в определенном смысле заменила ему мать.
Эта мысль мучила ее, поэтому она никак не могла сосредоточиться на учебе. Да и вообще на чем бы то ни было.
После обеда, когда учащиеся разошлись по своим комнатам, отправились в библиотеку или комнату отдыха, а на улице зарядил дождь, Элли двинулась к офису Изабеллы и стала прогуливаться неподалеку от двери по коридору. Неслышно ступая резиновыми подошвами туфель по навощенному дубовому паркету, она прошла в направлении комнаты отдыха, после чего вернулась к офису, а потом снова направилась в сторону комнаты отдыха. Пока прохаживалась, думала: идти ей к Изабелле — или же не идти.
«То, что сказал Картер, давно не является тайной. Сейчас все в курсе, что Гейб работал на Натаниэля, а Натаниэль имеет на меня зуб. Так что я владею информацией, которая, скорее всего, не такая уж и важная».
Дошагав до комнаты отдыха, она повернулась на каблуках и снова двинулась к офису Изабеллы.
«А что, если важная? Изабелла говорила, что нуждается в любых сведениях о Гейбе, которые помогли бы объяснить, когда и почему он присоединился к Натаниэлю».
Снова поворот и движение в направлении комнаты отдыха.
— Ты протрешь в паркете дырку…
Стоявший внизу главной лестницы Сильвиан наблюдал за ней. Элли не знала, сколько он там стоит, но помнила, что когда последний раз поднимала глаза, его там не было.
Даже в школьном форменном свитере и синих форменных брюках он представлялся богатым, самостоятельным и уверенным в себе молодым человеком. По крайней мере, синий свитер с подтянутыми до локтя рукавами выглядел как дизайнерский и, казалось, был изготовлен по индивидуальному заказу.
Пока Элли думала, что бы такое ему ответить, он добавил:
— Придут рабочие с инструментами, начнут менять доски в полу, перегородят коридор, а все будут винить в этом тебя.
Элли удивленно выгнула аркой бровь.
— Какой пессимизм… Кстати, это французское слово?
— Не пессимизм, а прагматизм, — сказал он. — Это действительно французское слово. Pragmatisme.
— А разве пессимизм — не французское?
— Тоже французское. — Он кивнул. — Все лучшие слова — французские.
Она не смогла удержаться от улыбки.
Склонив голову набок, он насмешливо и одновременно добродушно посмотрел на нее.
— Итак, скажи мне, Элли, почему ты меряешь пол шагами, как заключенная? Вынашиваешь какие‑нибудь коварные планы?
У него было такое открытое и благожелательное выражение лица, что ей стоило большого труда не рассказать ему все, о чем она думала.
«Я стала снова ему доверять. Интересно, когда это случилось?»
Весь этот семестр он держал себя по отношению к ней чрезвычайно вежливо и предупредительно и, казалось, в любой момент был готов прийти ей на помощь. А сейчас помощь ей бы очень даже не помешала.
— Просто обдумываю одну проблему. — Она опустила глаза и потерла носки своих туфель один о другой. — Мне надо решить, что делать. Но любое мое деяние может вызвать недопонимание со стороны одного человека, к которому я очень хорошо отношусь. Я могу причинить ему боль… или ей, — быстро добавила она. — Так что задача у меня нелегкая: определить, какой вариант недопонимания причинит этому человеку минимальное зло.
