Ольга Егорова - Между двух огней
– Я когда-нибудь рассказывала тебе о том, как познакомилась с мужем? – сама от себя не ожидая, спросила она вдруг.
– Рассказывала. Правда, вскользь, без подробностей. Вы встретились случайно на улице и решили пожениться… на следующий день, кажется. Или через два дня. Не помню уже. Какое это имеет значение?
– Никакого. Я просто спросила, – ответила Инга, стараясь выглядеть убедительной.
Не получилось.
– Ты не просто спросила. Инга, мы знаем друг друга уже два года…
– Это ты меня знаешь два года, – напомнила она. – А я тебя знаю всего три недели. И себя, между прочим, тоже знаю… Не очень давно. Так что…
– Почему ты спросила?
– Господи, какой же ты дотошный! Ну хорошо. Я скажу. Тебе не кажется, что эти две истории противоречат друг другу? Три года назад я была взбалмошной авантюристкой, не побоявшейся вступить в брак с едва знакомым человеком. Тогда мне не понадобилось много времени, чтобы разобраться в своих чувствах. Теперь я вдруг превратилась в нудного прагматика. Почти два года копаюсь в себе. Целых шесть месяцев не могу решиться на то, чтобы разорвать отношения с нелюбимым человеком и начать новую жизнь с тем, которого люблю. Это две серии совершенно разного кино, понимаешь?
– Дело не в тебе, – после долгой паузы ответил Горин. – Дело в ваших отношениях…
– Ты ведь не знаешь! – снова перебила Инга. – Ты не знаешь ничего о наших отношениях! Ты ведь сам только что сказал, что я тебе ничего не рассказывала! Что ты даже имени его…
– Успокойся, – он накрыл своей теплой ладонью ее все еще холодные пальцы.
– Пусти! – она снова выдернула руку. – Это все – ерунда какая-то! Похоже на наспех сляпанный сюжет дешевой криминальной мелодрамы! Только знаешь что? Ведь отсутствие памяти и отсутствие мозгов – это не совсем одно и то же! Амнезия – не шизофрения! Не нужно делать из меня дурочку! Я тебе не верю! Не верю, ни одному твоему слову не верю, слышишь!
На них уже оглядывались немногочисленные посетители кафе. Но Ингу сейчас это мало волновало. Она вообще вокруг себя никого и ничего не замечала. Все эти дни она только и мечтала о том, как бы вырваться из теплого и уютного кокона искусственной безопасности, которым окутал ее заботливый муж.
Теперь, освободившись наконец, она уже пожалела об этом.
Прав был Павел. Тысячу раз прав. Ни к чему копаться в своем прошлом. Нужно жить тем, что есть. Жить спокойно и счастливо. А если не получится счастливо – то хотя бы спокойно. Потому что спокойствие – это и есть счастье. Спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Думать о настоящем, думать о будущем. А на прошлом поставить большой и жирный крест. Оно в любом случае осталось позади. И не важно, когда именно она вспомнит, и вспомнит ли вообще. Катись оно все к черту!
Инга уже шла, не оглядываясь, по проходу между столиками в кафе, провожаемая любопытными взглядами. Она чувствовала эти взгляды – удивленные, насмешливые. Да пусть! Пусть думают, что хотят! Только бы побыстрее уйти отсюда. Вернуться домой. Дождаться Пашку. Накормить его горячим ужином. Напоить чаем. Вместе завалиться на мягкий диван, прикрыв ноги теплым пушистым пледом, выбрать из огромного множества дисков с фильмами какую-нибудь старую смешную комедию. Успокоиться и заснуть у него подмышкой, зная, что он сумеет перенести ее на руках с дивана на кровать так осторожно, что она даже не почувствует, не проснется…
Порыв мокрого ледяного ветра ударил в лицо, когда она распахнула дверь, и едва не сбил с ног. Погода испортилась окончательно, с неба снова повалилась колючая крупа – то ли снег, то дождь. Прикрыв лицо ладонью, Инга выбежала на дорогу и стала быстро подниматься вверх от набережной по скользкому, уходящему из-под ног асфальту. Впереди маячила небольшая площадь, виднелись в вышине серого неба блестящие золотом купола Троицкого собора. Площадь пересекала целая сеть маленьких улочек и переулков, ответвляющихся, как вены из общей артерии, в разные стороны.
Где-нибудь на одной из этих улочек можно было затеряться. Спрятаться, переждать дождь, успокоиться. Остановить машину и быстро доехать до дома, где, может быть, ее уже ждет Павел.
Она представила себе его, утреннего, его помятую щеку, сонные ласковые глаза, хрипловатый голос.
Сердце сжалось.
От нежности. От жалости. К нему. К себе.
Домой, подумала Инга, лихорадочно оглядываясь по сторонам. Быстрее – домой. И никогда больше. Ни за что на свете…
– Инга! – послышалось издалека.
Она прибавила шагу. С трудом удерживая равновесие на скользкой дороге, побежала.
– Инга! – кричал Горин. – Подожди же!
Инга не оборачивалась. Пустая площадь, сонные троллейбусы, редкие прохожие под мокрыми зонтами и узкая дорога, поднимающаяся наверх. Подъем слишком крутой и скользкий. Ноги становятся ватными. Силы уже на исходе.
Он наконец догнал ее. Догнал, схватил за плечи и развернул к себе почти грубо.
На этот раз она испугалась. Только очень быстро поняла, что боится совсем не его.
Боится – себя. До дрожи в коленках. Боится себя саму так, как никогда еще в жизни никого и ничего не боялась…
Он по-прежнему держал ее за плечи. Держал так крепко, что она даже и не пыталась вырваться – знала, что все равно не получится. Он шумно дышал, и черты его лица таяли в облаке пара от этого дыхания.
– Пусти, – сквозь зубы прошипела Инга. – Пусти меня…
Он и не подумал ее отпускать. Только еще крепче стиснул плечи – так, что ей стало больно.
Наверное, нужно закричать, подумала Инга. Набрать в легкие побольше воздуха и закричать громко-громко. Кто-нибудь услышит, подойдет и спасет ее. Наверное, нужно закричать.
Только закричать не получалось. Не было сил.
С неба лил дождь. Мокрые пряди волос налипли на лицо и маячили перед глазами серыми расплывчатыми полосами.
– Что тебе нужно. Скажи, – выдохнула она едва слышно. Из последних сил.
Он не ответил.
Резко притянул ее к себе, сжал затылок растопыренными длинными пальцами, и жадно накрыл ее губы ртом.
Дальше случилось невероятное.
Она ответила ему. Причем ответила с такой страстью, о существовании которой в себе даже не подозревала. С такой жадностью, как будто ради этого поцелуя прожила на свете несколько сотен жизней, умирая и снова рождаясь только затем, чтобы блуждать по свету в поисках этого поцелуя.
В поисках этого человека, который был предназначен ей судьбой много тысячелетий назад.
И вот теперь она его нашла. Нашла наконец.
В этот момент все вокруг исчезло. Были только его губы – жадные, властные, горячие. Темная глубина его нежного рта – средоточие всех желаний. Ненасытные, неистовые, алчные, сумасшедшие поцелуи. Обрывки жаркого дыхания, которое теперь стало общим. Дрожь по всему телу и пылающая огнем кровь, с движением корой уже почти не в состоянии совладать сердце, внезапно ставшее огромным и таким же горячим.
