Сандра Браун - Ливень
— Молодец, Солли. Умница, Солли.
— Бог ты мой!
Элла подползла к сыну и крепко прижала его к себе в надежде, что он замолчит. Долгие годы она мечтала о том, чтобы услышать когда-нибудь его голос, и вот теперь, когда Солли заговорил, ей хотелось, чтобы эти слова самообвинения никогда не были сказаны.
— Тише, детка, тише.
На церковном дворе послышались смех и громкие голоса, захлопали дверцы автомобилей. Вот зазвенело разбитое стекло, послышался топот. Замелькали фонари.
— Где ты, Конрад?
— Ну же! Выходи!
— Пошли еще выпьем!
Солли уже не повторял похвалу себе. Он кричал, пытаясь вырваться из рук Эллы. Ладони его вздымались над щеками, как крылья раненой птицы. Элла в немом ужасе взглянула на Рейнуотера. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.
А потом Дэвид наклонился и обмакнул пальцы в кровь, которая натекла под головой Конрада.
Элла в изумлении смотрела, как Рейнуотер выпрямился и повернулся лицом к приближающимся мужчинам, которые уже спешили к ним. Во главе этой группы был шериф.
Один из них внезапно остановился:
— Что за черт? Конрад!
Вслед за ним остановились и остальные, понемногу осознавая, что здесь произошло. Они смотрели то на Эллу, то на Солли, то на Дэвида Рейнуотера, словно не в силах поверить своим глазам.
Затем вся эта свора, изрыгая проклятия, рванулась вперед. Двое из них швырнули Рейнуотера на землю, и все остальные набросились на него с кулаками.
— Нет! — закричала Элла. — Прекратите! Ее никто не слышал. Эти люди жаждали одного — отомстить за своего дружка.
— А ну, хватит! Разойдитесь!
Шериф Андерсон стал растаскивать дерущихся. Добравшись до Рейнуотера, он рывком поставил его на ноги. Однако Дэвид не мог стоять сам, так что двое приятелей Эллиса поддерживали его, пока шериф застегивал на нем наручники. Так он и стоял, пошатываясь и свесив голову. С нижней губы по подбородку стекала струйка крови.
Элла поняла, что все это значит, и в глазах у нее потемнело.
— Миссис Баррон. — Шериф повернулся к ней. — Сейчас вас и вашего сына отвезут домой. Сам я доставлю в участок этого типа и приеду к вам, чтобы взять показания.
— Нет! Мистер Рейнуотер ни в чем не виноват!
— Элла.
— Это не он…
— Элла.
В отчаянии она взглянула на человека, который умел произнести ее имя так, как его никогда не произносил никто другой. Он уже немного пришел в себя и теперь смотрел на нее. Дэвид тихо сказал:
— Делай, как говорит шериф. Это лучший выход из положения для всех нас.
Элла не сразу поняла, что он имеет в виду. Когда же ей стала ясна мысль Дэвида, она яростно замотала головой:
— Нет! Нет!! Нет!!!
Рейнуотер был непреклонен:
— Так лучше для всех. Ты меня поняла?
Она перевела взгляд на Солли, который успел к тому времени успокоиться и теперь сидел у ее ног, монотонно повторяя:
— Молодец, Солли. Молодец, Солли. Молодец, Солли.
Элла снова взглянула на мужчину, который сумел сделать то, что прежде не удавалось никому, — пробудить к жизни душу ее сына.
Она посмотрела на того, кто сумел пробудить к жизни и ее собственную душу.
Перед глазами все стало расплываться. Смахнув слезы, Элла упрямо покачала головой:
— Нет.
Никогда еще в его глазах не было столько любви. Продолжая удерживать ее взгляд своим, Дэвид медленно кивнул. Губы его шевельнулись, и Элла прочла по ним одно слово, очень короткое, еще короче, чем «нет».
Да.
Эпилог
— Он умер до того, как его казнили.
Уже два часа супруги, зашедшие в антикварный магазин, как завороженные, слушали эту историю. День клонился к вечеру, но они и думать об этом забыли. Жена тихонько всхлипывала. Муж передал ей носовой платок, и она вытерла слезы.
— Так это его часы? — спросила женщина. — Мистера Рейнуотера?
Хозяин магазина кивнул.
— Дэвид попросил доктора Кинкэйда отдать выгравировать на них дату — день, месяц и год, когда он первый раз увидел мою мать, — старик провел пальцем по цифрам на золоте. — Они так и не увиделись после того, как Рейнуотера отправили в тюрьму.
— Но ведь она должна была присутствовать на суде, — удивилась женщина.
— Суда не было. Дэвид во всем признался, а видеться с ней в тюрьме отказался — не хотел оставлять по себе такую память. Они обменивались записками через доктора Кинкэйда.
— Сколько он прожил? — спросил мужчина.
— Пять недель. Ему не пришлось мучиться слишком долго.
Женщина крепко сжала руку мужа.
— Полагаю, ваша мать страдала не меньше, чем он…
— Она очень хотела повидаться с Дэвидом, но потом поняла, что он, как всегда, был прав. Как-то мама сказала мне, что вряд ли пережила бы эту встречу.
— Как ей вообще удалось справиться со своим горем?
— После смерти Рейнуотера она узнала удивительную новость — все свое имущество он завещал ей. Не все его отлучки объяснялись встречами с Олли Томпсоном и братом Келвином. Часть времени он посвящал тому, что приводил в порядок свои дела, — старик улыбнулся. — Моя мать была замечательной женщиной и с умом распорядилась этим наследством. В скором времени она закрыла свой пансион и перебралась в северный Техас. Да, я забыл вам сказать! В тот самый день, позже, действительно пошел дождь. Ливень… Мама как-то обмолвилась, что этот поток воды положил конец той ужасной засухе, и все этому очень радовались. Она-то сама считала тот ливень слезами неба об их любви…
Ну так вот, мама продолжила дело мистера Рейнуотера — выращивала хлопок на его землях. И продавала тоже. Через несколько лет она построила текстильную фабрику. Со временем моя мать стала весьма богатой и уважаемой особой. Уже и не припомню все ее награды и звания. Выдающаяся предпринимательница, человек года и тому подобное.
— Впечатляет, — покупательница улыбнулась.
— Она на самом деле все это заслужила. — Хозяин магазина задумчиво провел пальцем по часам. — Как-то раз мама сказала мне, что ее научила жить лишь смерть другого человека. До встречи с Дэвидом Рейнуотером она существовала в своем замкнутом мире. Он освободил ее — причем не только в прямом смысле слова.
— Он и сам, судя по всему, был неординарной личностью, — заметил мужчина. — Добровольно назвался преступником, убийцей, хотя не совершал ничего противозаконного… Я понимаю, что его в любом случае ждала скорая смерть. Тем не менее он пошел ради вашей матери и вас на очень большую жертву.
Старик озадаченно глянул на семейную пару, но тут же сообразил в чем дело.
— Он пошел на жертву ради Солли.
