Марна Келлог - Бриллиант
— Кик, — шепнул Оуэн, — боюсь, скандала не избежать. Нас захлестнет вал дерьма. Я немедленно еду в отель на встречу с Дэвидом. Он уже нанял специалиста по пиару, способного спасти ситуацию, который настаивает на немедленном выступлении по телевидению. Останешься здесь, пока все не будет сделано? И проверь сама, чтобы все было спрятано и заперто как надо.
Я кивнула. Потому что и так осталась бы. Напали и попытались уничтожить не только мой дом, но и мою жизнь. И я должна сделала все возможное, чтобы спасти ее.
Но в действительности особых дел у меня не было. Разве что торчать рядом и ждать, пока они закончат. Не могла же я подняться наверх и помогать заколачивать окна!
Примерно через час появился Томас Кертис, вручил мне чашку дымящегося черного кофе и поднес зажигалку к моей сигарете.
— В холле найдете сандвичи и кексы от Красного Креста.
Я покорно пошла за ним в широкий темный коридор. Отопление было выключено на случай утечки газа, и я зябко поежилась, чувствуя такую безмерную усталость, грусть и тоску, что казалось, упаду прямо на пол.
— Давайте-ка сядем, — предложил Томас. — Кажется, я видел складные стулья в кладовой.
Он вытащил стулья и поставил по обе стороны поцарапанного пристенного столика в стиле датский модерн, на котором стоял поднос с сандвичами.
— Еще кофе?
— Лучше чего-то покрепче, — улыбнулась я и глубоко вздохнула.
— Виски — именно то, что нужно. К сожалению, в меню его нет, но, думаю, вы все равно скоро сможете освободиться и уехать домой.
— Простите, что мистер Брейс был груб с вами. Но на карту поставлено слишком много.
Кертис кивнул:
— К такому я привык. Его реакция вполне предсказуема: угроза позвонить вышестоящим лицам. Хрестоматия. Дело в том, что и лорд-мэра, и главы Скотленд-Ярда сейчас нет в стране. Они на конференции в Осло, так что ему вряд ли удалось бы до них дозвониться. Может, он и сумел бы связаться с премьер-министром, который только подтвердил бы мои полномочия. Я сам принял решение позволить вам остаться, зная, что ничего страшного в этом нет. Кроме того, это поможет нам получить быстрые ответы на некоторые вопросы. Поверьте, мне приходилось иметь дело с куда более грозными противниками, чем мистер Брейс.
Я была не слишком уверена в этом — Оуэн мог быть куда более жестоким и подлым, чем профессор Мориарти, — но вслух ничего не сказала.
— Очень жаль, что вчера я не смогла пойти с вами в музей Виктории и Альберта, Томас. Я люблю эскизы Рафаэля и люблю воскресные обеды, которые там устраивают. Здорово было?
— Еще бы!
— Меня не было в городе.
— Я так и понял, — широко улыбнулся он, глядя куда-то ниже моего уха. — Бывают же счастливчики!
— О Господи! — Я схватилась за шею. Шарфа не было. — О Господи!
Мы дружно расхохотались, громко, до слез. Мои щеки горели. Кажется, я ни разу в жизни так не смеялась. Все это было так глупо, бессмысленно, сомнительно, и, что всего забавнее, мы оба это знали. Неприличные штуки вроде засосов у людей нашего возраста случайно не появляются.
— Клянусь Богом, это со мной впервые, — объяснила я, не зная почему, ведь это совершенно его не касалось. — Я сама просто в ужасе.
— Не смущайтесь, прошу вас. Тут нечего стыдиться. Все, что вы ни делали, наверняка развлекало вас не меньше, чем музей. Хотя я не стал бы ставить на это последние деньги. Такого я не видел с тех пор, как учился в Оксфорде.
Мы снова впали в истерику.
Когда мистер Раш и Эндрю появились в коридоре, мы все еще пытались отдышаться. Но тут на беду, едва мы вышли на улицу, к двери подкатили лорд-мэр Лондона и глава Скотленд-Ярда — прямо с норвежского рейса, Это обстоятельство мгновенно стерло улыбку с лица старшего инспектора Томаса Кертиса. Губы плотно сжались. Очевидно, теперь неприятности начинались у него.
Глава 44
Как только улеглось первое потрясение, общественность осознала весь масштаб случившегося.
Ответственность быстренько взяли на себя две различные группировки, причем каждая присваивала честь себе. Но к сожалению, уже через несколько часов после взрыва был произведен ряд арестов, включая задержание шайки матерых уголовников, следивших за Дмитрием в ожидании подходящей возможности. Якобы они и подложили бомбу, чуть не взорвав заодно и самих себя. Оказалось, они знали кого-то, кто знал кого-то, работавшего на родных Дмитрия. Подозреваемыми были также водители «мерседеса» и «роллса». Едва они очнулись, их арестовали прямо на больничных койках.
— Это проблемы всех преступников, — пояснил Дмитрий. — Они не слишком умны. Не хватает мозгов, чтобы все как следует продумать.
Казалось ужасно несправедливым и неправильным, что неудачное ограбление, совершенное неопытными и недалекими бандитами, вызвало столько страданий и разрушений.
Мистер Раш и его семья удалились от общества и теперь жили в уединенном особняке под круглосуточной охраной.
Все постепенно улаживалось. Все было под контролем, кроме нашего с Оуэном возрастающего увлечения друг другом, которое «неприятности», как называл их все еще пребывавший в больнице Бертрам, подняли до недосягаемо высокого уровня. Каждый день я проживала в состоянии абсолютной бездумности, неустанно порхая по коридорам. Нет, я выполняла свою работу, но мечтала при этом только о мгновении, когда смогу коснуться Оуэна и когда он сможет коснуться меня. Повторяю, все это было глупо, инфантильно и безответственно. Я понимала это, но оправдывала себя тем, что меня могло покалечить или даже убить при взрыве. Что за неуклюжий, эгоистичный довод! Следовало бы стыдиться себя, и в глубине души я и стыдилась. Но пока что заботилась только о чисто физическом наслаждении. Жизнь коротка. И я не пыталась разобраться в наших отношениях или понять, куда они ведут, хотя опять же подсознательно знала ответ и на это. Но, даже имея какие-то сомнения насчет долгосрочного прогноза, старалась держать их при себе. Жила одним днем.
Наше бедное здание было закрыто для входа, пока полиция не закончит расследование, а инженеры не определят степень повреждений, что они и сделали в рекордно короткое время. Если не считать фасада, само здание строилось на века — пустоты между перекрытиями заполняли землей, выкопанной из ямы под фундамент. Ремонт начался и продолжался черепашьими темпами.
Каждый день я отправлялась осматривать сделанное за сутки и обычно возвращалась измученная и расстроенная. Наш прекрасный дом стоял с заколоченными окнами и дверью, огороженный пластиковой лентой и пластмассовой сеткой, день и ночь охраняемый полицейскими патрулями в защитных костюмах. Я была рада, что сэр Крамнер этого не видит. Не видит, к чему привело осуществление его «фантазий». Его сердце наверняка разбилось бы!
