Дженнифер Хеймор - Греховный намек
– Скажите, когда безумие окончательно меня одолеет?
Доктор откашлялся и пробормотал:
– Это может случиться в любой момент, сэр. Все зависит… от многих факторов. Вы можете оправиться… или же не оправиться от следующего приступа.
– Да, понимаю. Спасибо, доктор.
– Я намерен все тщательно проанализировать, а затем составить лекарство, которое могло бы задержать развитие болезни, – продолжал мистер Макалистер.
Гарет уселся на стул и тупо уставился на чернильницу. Софи же пошла провожать доктора и Фиска. Когда дверь за ними закрылась, она стала напротив мужа и заявила:
– Я не верю ему! Не верю ни одному его слову. Не слушай его, Гарет!
Он поднял голову и пробормотал:
– Просто он тебе не нравится, Софи.
– Не нравится?.. Да я презираю его! Как он смеет говорить подобные вещи?! Как он смеет пугать тебя?!
– Иногда правда пугает.
– Но я… я не верю, что ты сходишь с ума, Гарет! Я отказываюсь в это верить. Он ошибается.
Герцог тяжело вздохнул.
– Но он ведь доктор, Софи…
– Мне все равно! Даже если он сам Господь Бог! – Она ударила кулаком по столешнице. – Да, он ошибается, черт возьми!
– Как же ты можешь объяснить случившееся ночью?
– Наверное, есть какое-то объяснение, – ответила Софи. – Не знаю, в чем оно заключается, но мы найдем его! Нет, это не безумие! А доктор Макалистер – шарлатан! Он пытается расстроить тебя, вот только… Не могу сказать, с какой целью.
Софи решительно обошла стол и, наклонившись, посмотрела мужу в глаза. А потом вдруг поцеловала его в губы.
Ошеломленный, Гарет на минуту замер. Затем обнял Софи за талию, усадил себе на колени и прижался губами к ее губам. И ему казалось, что сейчас они поцеловались так же, как когда-то… Даже исходивший от Софи нежный цветочный аромат был такой же, как прежде.
И тут на него нахлынули воспоминания… Он вспоминал, как целовал Софи под звездами, как за конюшней и в конюшне. И в каждой комнате Колтон-Хауса. И в каждой комнате этого дома…
И теперь, когда она целовала его, Гарет чувствовал себя совершенно здоровым; казалось, жизнь вливалась в его тело, и желание вытесняло болезнь. Он принялся поглаживать ее груди, когда вдруг раздался знакомый голос:
– Ваша светлость!..
Они тотчас отпрянули друг от друга. Гарет, обернувшись, с раздражением проговорил:
– В чем дело?
– О, простите меня, – пробормотал Фиск. – Я хотел помочь вам с подсчетом аренды, ваша светлость. Зайду позже.
– Нет, Фиск, пожалуйста, останьтесь. – Софи соскользнула с коленей мужа. – Я уже как раз уходила.
– Лорд Уэстклиф ждет в гостиной, ваша светлость, – сообщил дворецкий, заглянув в комнату.
– Кто?! – изумился Гарет.
– Лорд Уэстклиф, сэр.
– Но кто позволил ему войти в дом?
– Леди Бертрис, ваша светлость, – ответил Коннор.
– А где она?
– Там же, в гостиной.
Герцог медленно направился к двери, и Коннор в страхе попятился. Даже не взглянув на дворецкого, Гарет зашагал к лестнице, и Фиск тотчас поспешил за ним.
Положив руку ему на плечо, он спросил:
– Кол, ты уверен, что хочешь пойти туда?
Гарет молча, с «каменным» лицом поднимался по ступеням – шаг за шагом… А Фиск, упорствуя, продолжал:
– Я уверен, что на балу леди Кин ты сорвался, когда увидел его. Что, если такое случится снова?
Герцог остановился у двери гостиной. И по-прежнему молчал.
– Если хочешь, я могу поговорить с ним от твоего имени, – продолжал Фиск.
Гарет молча уставился в дверь. Предложение Фиска казалось чертовски соблазнительным. Но тут он услышал мелодичный голос Софи и, собравшись с духом, ответил:
– Нет, я сам.
Распахнув дверь, герцог окинул взглядом комнату. Тристан, сидевший в обитом шелком кресле, тут же вскочил на ноги.
«Будь проклят этот человек!» – мысленно воскликнул Гарет, стоя в дверях, он спросил:
– Что ты здесь делаешь, Уэстклиф?
Тристан тяжело вздохнул и отошел от Софи. А та, сложив руки на коленях, молча смотрела на герцога.
– Кузен, я пришел, чтобы просить об одолжении, – проговорил Тристан.
Гарет насторожился. Покосившись на тетю Бертрис, сидевшую тут же, осведомился:
– О каком именно одолжении ты говоришь?
– Я прошу тебя на время взять Гэри.
Эта просьба ошеломила Гарета. После долгого молчания он пробормотал:
– Но зачем?..
– Я уезжаю из Лондона, и для него будет лучше находиться среди родных людей.
Гарет пристально посмотрел на кузена, пытаясь найти в его просьбе скрытые мотивы.
– А ты видел, что случилось со мной вчера вечером? – проворчал он. – Неужели не боишься подпускать ко мне своего сына?
Тристан тут же покачал головой:
– Нет, не боюсь. Ты не причинишь зла ребенку.
– Сейчас – да, однако…
– Я никогда не усомнюсь в том, что мой сын будет в полной безопасности под крышей твоего дома, – перебил Тристан. – А ты разве считаешь, что мне следует чего-то опасаться?
Гарет со вздохом пожал плечами:
– Не знаю, если честно.
– Для Гэри очень много значит привычка, – продолжал Тристан. – Без Миранды и мисс Долуорти ему приходится нелегко. Я прошу об этом только потому, что для моего сына лучше и безопаснее остаться с родными, чем с новой гувернанткой в незнакомой обстановке. Ну, так ты согласен?
Гарет медлил с ответом. Неужели Тристан верил в него так же безусловно, как и Софи? Или он просто… идиот? Гарету очень хотелось убедить себя в последнем, но внутренний голос говорил об обратном.
Да, Тристан действительно верил в него! И следовательно…
Откашлявшись, Гарет пробормотал:
– А когда ты вернешься из своих… поездок?
Тристан пожал плечами:
– Пока не знаю. Но думаю, что скоро вернусь. Не позднее начала июня, наверное.
Покосившись на Гарета, Софи проговорила:
– Действительно, а почему бы не взять Гэри к нам? Они с Мирандой прекрасно ладят, и общение пойдет им на пользу. К тому же им обоим будет очень полезно побыть вместе с Бекки и тетей Бертрис.
«Что ж, это верно», – подумал Гарет. И вообще не следовало отказывать родственнику в приюте.
Коротко кивнув, герцог сказал:
– Хорошо, мальчик может остаться, пока тебя не будет.
Тристан улыбнулся. И Гарет вдруг подумал о том, что впервые после возвращения домой видел улыбку кузена. Когда он улыбался, то казался совсем мальчишкой…
