Дженнифер Хеймор - Греховный намек
Тут оркестр заиграл кадриль, и Тристан вздрогнул от хлопка по плечу. После этого он несколько минут дружелюбно разговаривал со старым приятелем, едва прислушиваясь к словам последнего. Когда же собеседник отошел, Тристан снова отыскал взглядом Софи и Гарета, стоявших рядом с Фиском и Бекки. Все четверо пили пунш, болтали и весело смеялись – словно все в их мире было идеальным.
– Дорогой племянник!
Обернувшись, Тристан увидел тетю Бертрис. Он с поклоном поцеловал ей руку.
– Тетушка, вы прекрасно выглядите!
– Не лги мне! – фыркнула тетка. – Мои суставы огнем горят! В этом году я больше не поеду ни на один раут! Да они и заканчиваются слишком поздно, когда мне уже давно пора быть в постели. – Внимательно посмотрев на Тристана своими голубыми глазами, пожилая леди добавила: – Ты ужасно выглядишь, племянник. Хотя, как всегда, высок и строен.
– Благодарю, – буркнул Тристан.
Губы тети Бертрис дрогнули в усмешке.
– Думаю, тебе есть за что благодарить Бога. По крайней мере ты не родился горбатым.
Тристан еще больше помрачнел. Снова посмотрев в сторону Гарета и Софи, он проворчал:
– Да, за это счастье я благодарю Господа каждый день.
Леди Бертрис поджала губы.
– Почему ты здесь, племянник? Я считаю, что тебе не стоило сюда приезжать.
Тристан знал, что честность – лучшая политика во всем, что касалось тети Бертрис. Поэтому тотчас же ответил:
– Я уезжаю из Лондона. И хотел увидеть ее перед отъездом.
– Ох, мальчишки, – вздохнула тетушка. – Всю жизнь страдаете по одной женщине.
Тристан приподнял брови.
– А вы бы хотели, чтобы все было по-другому?
– Нет, Тристан. Ведь она заботилась о вас обоих, чего я сделать не смогла. Да, конечно, с Ребеккой у меня получилось лучше. Но ведь она девочка, причем очень послушная. В отличие от вас, неисправимых озорников. У меня никогда не было материнского инстинкта, но все же… все же я заботилась о вас как могла.
– Я знаю, тетя. – Тристан вздохнул.
– Вот и хорошо, дорогой. Так почему же ты покидаешь Лондон?
– Ну… кое-какие дела. Но я скоро вернусь.
Проследив за взглядом племянника – тот смотрел на Софи и Гарета, о чем-то шептавшихся, – пожилая леди проговорила:
– Странно видеть его здесь, не так ли?
«Что она имеет в виду?» – подумал Тристан. И вопросительно взглянул на тетку. А она, нахмурившись, проворчала:
– Что-то тут не так. Как-то неестественно… Впрочем, не мне об этом говорить. Я ведь пробыла здесь всего несколько дней.
У Тристана перехватило дыхание.
– Хотите сказать, тетушка, что он опасен?
– Нет-нет, ведь Гарет – щенок! Громко лает, но не кусается. Как и его отец. И кому это знать, как не тебе, мой мальчик?
Тристан молча кивнул. Тетя была права. Гарет – копия отца, даже голоса у них похожи.
– Что же тогда вы имеете в виду? – спросил Тристан.
– Его и Софи, – ответила пожилая дама. Она пронзила племянника проницательным взглядом, но ее морщинистое лицо оставалось непроницаемым. – Они уже не те, какими были прежде. Сейчас между ними… какая-то натянутость. И все выглядит так, как будто они поменялись ролями. Гарет всегда был защитником, был главным. А теперь именно Софи играет эту роль. – Тетушка отвела взгляд, потом вдруг воскликнула: – О, смотри, это же леди Коллинз! Я столько лет ее не видела! До свидания, племянник. Благополучной поездки. Мы с Ребеккой навестим тебя, когда вернешься домой.
С этими словами она отошла к столь же немолодой даме, и они принялись целоваться и трещать без умолку. Тристан невольно усмехнулся. К нему тетя никогда не относилась с такой симпатией. Но это не означало, что он был ей совершенно безразличен. Нет-нет, возможно даже, что своими высказываниями она хотела его приободрить…
Шум, доносившийся с той стороны, где стояла Софи, заставил Тристана повернуть голову. Софи стояла в луже пунша, среди осколков стекла. А все окружающие замерли в изумлении. Гарет же, шагнув к ближайшей чаше с пуншем, швырнул на пол и ее.
– О Боже, Джордж… Ведь говорила я, что он совершенно спятил, – пробормотала какая-то леди.
– Софи! – Тристан метнулся к жене.
Но тут Гарет, заметив кузена, заорал:
– И ты здесь?!
В следующее мгновение в Тристана полетел бокал, но тот увернулся, и бокал ударился о стену. Капли пунша обрызгали Тристана, и он остановился, понимая, что эту сцену наблюдали самые влиятельные люди в Лондоне. О Господи, ведь в этот момент они с кузеном и Софи стали посмешищем всего королевства!
Но ведь он не мог оставить жену! Перепрыгнув через осколки, Тристан подбежал к Софи, и та, схватив его за руку, воскликнула:
– Слава Богу, что ты здесь! Не понимаю, что с ним случилось…
Тут Гарет разбил еще один бокал, и Тристан в отчаянии прокричал:
– Ваша светлость, немедленно прекратите!
Но почему-то никто не спешил остановить герцога? Толпа словно оцепенела в ожидании, что будет дальше.
Гарет же схватил со стола очередной бокал, и Тристану вдруг показалось, что у него пошла пена изо рта. Разбив и этот бокал, Гарет, пошатываясь, стал собирать со стола оставшиеся бокалы и швырять их на пол и в стену. Потом вдруг замер, уронив руки. После чего, осмотревшись, воскликнул:
– О Боже, он повсюду, и он не хочет уходить!
Фиск шагнул к нему, но Бекки схватила его за руку.
– Осторожнее, мистер Фиск. Пожалуйста!..
Еще один бокал разбился о стену, облив панель пуншем и засыпав сверкающими осколками.
Фиск погладил Бекки по руке.
– Не бойтесь, леди Ребекка. Я справлюсь с вашим братом.
Она нерешительно разжала пальцы, и Фиск, выступив вперед, проговорил:
– Кол, это я. Я здесь.
– Фиск? – в недоумении спросил Гарет. – Это ты?.. Я ничего не вижу, как до… – Он умолк и шумно выдохнул.
– Да, это я, Кол. Все будет хорошо, не беспокойся.
– Но Тристан… Он не уходит! Он повсюду! – Гарет усиленно заморгал, но его глаза стали закатываться.
– Он сейчас уйдет, Кол, – ответил мистер Фиск. – И мы отвезем тебя домой.
В этот момент герцог рухнул на пол.
Тристан, повернувшись к Софи, схватил ее за плечи.
– Любимая, взгляни на меня! Ты не ранена?
– О, Т-тристан? – заикаясь, пролепетала герцогиня. – Нет-нет, все в порядке. Все хорошо.
И тут бальный зал наконец-то ожил; джентльмены суетились около герцога, а леди столпились вокруг Софи, оттолкнув от нее Тристана. Она пыталась пробиться к Гарету, но толпа ее оттеснила. Софи в страхе озиралась, и до нее то и дело долетал женский шепоток:
