Нелл Макфайзер - Любовная западня
— Трех пострадавших, чудом оставшихся в живых, — коротко ответил врач. — Я не смотрю телевизор, да и на газеты меня не хватает. — Он открыл папку. — Можно ли здесь найти координаты людей, которым следует сообщить об этих женщинах в случае… в случае необходимости?
Рамон явно испугался:
— Послушайте, но ведь вы говорили, что с ними все будет в порядке.
— Леди в палате 1024 сильно пострадала от обезвоживания организма. А леди с очень светлой кожей, очевидно, страдает от аллергии на солнце. — Морено пристально посмотрел на капитана. — Как врач, я не могу позволить вам допрашивать этих женщин, пока им не станет значительно лучше.
Рамон начал было протестовать, но вскоре передумал:
— Что ж, ладно. Но услуга за услугу — если я буду хорошо себя вести в этом отношении, вы сделаете кое-что для меня?
Доктор Морено на мгновение заколебался, затем согласно кивнул.
— Я хотел бы, чтобы вы отвечали на все телефонные звонки, адресованные этим леди. — Капитан многозначительно поднял указательный палец. — Ободряйте их семьи и все такое прочее. Но пусть с вашими пациентками никто не общается.
Доктор снова кивнул.
— Нет проблем. А что с тем человеком, который пропал? — поинтересовался он. — Ваши люди будут продолжать поиски?
— Береговая охрана все еще его ищет, но думаю, что часов через двенадцать — четырнадцать они бросят это занятие.
— А вы? — тихо спросил Морено. — Вы не производите впечатление человека, который легко сдается.
Рамон посмотрел на свою сигару.
— Я-то буду искать Джейсона до тех пор, пока не найду его — живым или мертвым… Что ж, на этом я вас оставлю и пойду выпью чашечку кофе. У меня сегодня был очень трудный день. — Рамон отодвинул стул и встал. — О ком вы сейчас читаете? — из любопытства спросил он, увидев, что доктор уже углубился в досье.
Морено оторвал взгляд от фотографии улыбающейся темноволосой женщины, обнимающей за шею арабского скакуна.
— О той, которую зовут Тимбер. — Он покачал головой и вновь посмотрел на фото. — О ней пишут, что она занимает видное положение в обществе, занимается разведением скаковых лошадей, талантливая художница… Да, это во многих отношениях выдающаяся женщина! — Доктор откинулся на спинку стула. — Американцы выбирают странные имена для своих детей. Тимбер[2]. Необычное имя для необычной женщины.
Рамон пожал плечами:
— Я с ней еще не встречался. В общем, пока вы тут знакомитесь с материалами, я пойду выпью кофе.
Оставшись один, доктор Морено долго смотрел на фотографии Тимбер. Он мечтал о ней так, как молодые люди нередко мечтают об эффектных женщинах постарше.
— Какова же была Тимбер в молодости? — вслух пробормотал Морено.
Глава 2
На дворе был 1954 год. Прошло уже почти двенадцать лет с того дня, когда Тимбер Дьюлани стояла здесь, рядом с плакучей ивой, и смотрела, как папа вырезает на стволе дерева ее инициалы и дату рождения.
Дерево и Тимбер росли вместе. Скоро ей уже стукнет восемнадцать. Тимбер дотронулась до расплывшейся надписи и, вспомнив себя семилетней девчонкой, улыбнулась. Как она гордилась, когда впервые принесла домой тетрадку с собственноручно написанными словами.
— Вот так, ласточка. Теперь твое имя будет красоваться на этом дереве до скончания века. Может быть, я больше нигде не оставлю следа, но тебе, наверное, это удастся. Да, Тимберли Дьюлани, если много читать и стараться стать лучше, то когда-нибудь ты непременно оставишь свой след в истории! — сказал отец.
Да, когда-нибудь! — вздохнула Тимбер. Ей ужасно не хватало отца весь тот год, что прошел со дня его смерти. И теперь, когда мама снова вышла замуж, ей будет не хватать его еще больше.
Но Тимбер ускользнула из дома вовсе не для того, чтобы думать о своем отвратительном отчиме! Девушка взяла книгу, которую принесла с собой, и села на охапку сосновых иголок, прислонившись спиной к стволу. Даже для летнего дня в Джорджии было жарко. Тимбер достала бутылку «Неги», которую купила в небольшой лавочке в негритянских казармах Фортсонов. На ее коричневых от загара бедрах выступили капельки пота. Тимбер с наслаждением отхлебнула из бутылки. Затем, взяв в рот сосновую иголку, она погрузилась в книгу.
Предупреждая о чьем-то приближении, вверху на ветке заверещала и завертела хвостом белка. Тимбер встрепенулась. Сквозь аромат жимолости доносился запах дешевого табака, который курил ее отчим. Она с отвращением поморщилась. В этот момент под ветвями плакучей ивы появился Вулф Рэгленд[3] и присел на корточки рядом с падчерицей.
— Значит, вот ты куда сбежала! А твоя мама сказала, что ты пошла собирать ежевику к ужину. — Взгляд Вулфа перешел на бутылку «Неги». — Я бы не отказался это попробовать, — с ухмылкой сказал он.
Вызывающе глядя на Вулфа, Тимбер взяла бутылку и откупорила ее.
— Из-за этой жары она вся выдохлась, в ней больше нет газировки. А что касается ежевики… — она подняла пустую корзинку, — еще не стемнело, так что можете сами ее собрать. Только старайтесь издавать как можно больше шума, чтобы отпугнуть змей. Тут в последнее время в этом отношении небезопасно.
Вулф Рэгленд захохотал.
— А ты ничего. И имя Тимбер тебе очень подходит. Прекрасное имя для симпатичной девчонки. — Он пододвинулся ближе. — Дело в том, что твоя мать никогда не говорила мне, что у нее есть дочь — тем более такая взрослая. Если бы я знал об этом, то даже спьяну не женился бы на ней так быстро. В такой ситуации лучше подождать, когда подрастет дочка. — Вулф наклонился, и девушка почувствовала запах сигарет «Хоумран», которые непрерывно курил отчим. Его дыхание шевелило волосы Тимбер, до блеска промытые дождевой водой и мылом «Оксидол». — Что это за книгу ты читаешь?
Не отвечая, Тимбер отодвинулась. Она снова и снова перечитывала один и тот же абзац. Мисс Карнс, заведовавшая передвижной библиотекой штата Джорджия, оставила Тимбер эту книгу, зная, как девушка любит читать о необыкновенных людях и романтических местах. «Подумать только! — восторженно сказала она Тимбер. — Когда Франсуаза Саган написала эту вещь, она была всего лишь на год старше тебя».
Когда мать Тимбер привела домой нового мужа, жизнь ее дочери резко изменилась. Мысль о том, что Вулф Рэгленд живет с ней под одной крышей, не давала Тимбер покоя.
Пальцем, от которого тоже сильно несло табаком, Вулф прикоснулся к подбородку своей падчерицы. Тимбер в тысячный раз дала себе молчаливую клятву, что никогда не станет курить.
— Что случилось, милашка? Киска съела твой язычок? Почему ты даже не хочешь поговорить со своим новым папочкой и сидишь, уткнув нос в какую-то дрянную старую книжку?
