Борис Мишарин - Куртизанки дорог
Она опустила телефон, который еще немного в отчаянии поспрашивал роговским голосом и замолк. В ступоре оглядывала Диана изрешеченные пулями и осколками тела Олега и Ирины. Мотор джипа дымился, внутренний голос или интуиция подсказывали — надо выйти, может взорваться.
Рогов со своими людьми летел на помощь с такой скоростью, что переполошил всех ГАИшников на посту. Началась погоня, но «Жигули» милиционеров явно уступали в скорости иномарке.
Он так и застал Мурашову, сидящей неподалеку в снегу и все еще сжимавшую пистолет в окровавленной руке. Стал искать рану, но Диана остановила его.
— Сережа, это не моя кровь, я не ранена. — Она постепенно приходила в себя — Один бандит ушел в лес и, кажется, я в него попала. Попробуйте догнать. Но, осторожно, у него автомат.
Рогов распорядился и двое охранников кинулись по следам. Послышался вой сирены — автомобили ГАИ настигали «преступника».
— Еб… — только и вымолвил один из них, увидев всю картину целиком.
Рогов попросил:
— Вы не топчитесь здесь. Лучше перекройте дорогу с обеих сторон и вызовите оперативно-следственную группу.
Он достал платочек, вытирал кровь с лица и рук Дианы, смотрел на женщину и хозяйку с сожалением и злостью на случившееся. Она наконец-то разжала пальцы и пистолет выпал в снег. Милиционер хотел подобрать его, но Рогов не разрешил — трогать ничего нельзя.
Мороз, не ощущаемый до сих пор, забрался под верхнюю одежду и потряхивал немного Диану. Не только воздух, но и все вокруг: деревья, люди, машины и даже снег, кажется, пропитался какой-то промозглостью.
Сергей Петрович увел ее в свою машину согреться. Хорошо бы выпить горячего чая или кофе.
— Диана Сергеевна, — успокаивающим голосом начал Рогов. — Все образуется. Вы сильная женщина… Сейчас сюда прибудет группа — опера, следователи, эксперты, расскажите все, как есть. — Он немного подумал. — Про бандита, который ушел, расскажите немного. О возможном ранении говорить не стоит и куда он делся — вы не помните. Исчез в стрессе и все. И я исчезну до вечера — необходимо собрать информацию. Будете дома и никуда…
Ей и так уже ничего не хотелось — забиться бы в какой-нибудь теплый угол, подремать в тишине и даже всплакнуть немного.
Зазвонил сотовый — это роговские настигли бандита, взяли тепленьким после небольшой потасовки и сообщали руководителю. Он не сказал о задержании даже Мурашовой, пока не сказал — предстояло выяснить много вопросов и предпринять определенные шаги.
Рогов сидел в кресле, одновременно разглядывая привезенного бандита и обдумывая план допроса. Как поведет себя он, Сергей Петрович не сомневался. Детали могут быть разными — суть одна: расколется, когда поймет, что с ним не шутят и терять все равно нечего… кроме жизни.
В подвальчик, где тренировались его люди, парились в сауне и плавали в небольшом бассейне, посторонние не ходили. Можно кричать сколько угодно и никто тебя не услышит. Из-за толстых бетонных стен даже не всегда срабатывал сотовый телефон. Что бы нормально поговорить, приходилось подниматься наверх.
— Ну-с, молодой человек, рассказывайте. Как зовут, откуда, кто заказал?
Бандит молчал, изредка сжимая ладони в кулаки и пытаясь пошевелить привязанными к поручням кресла предплечьями. Наверное хотел показать, что если бы не связанные руки, он бы еще мог побороться. Даже не смотря на легкое ранение в ногу. Если бы не это ранение, то и взять, элементарно догнать, его точно бы не смогли. Видимо надеялся на помощь дружков, которые уже наверняка ищут — надо продержаться немного, потянуть время.
— Молчишь? — Переспросил Рогов. — Молчание — золото не всегда. Надеешься на помощь? Зря… Скорее всего ты иногородний и искать тебя здесь не станут. Могут, конечно, и искать, но для того, что бы шлепнуть. Ладно. — Рогов помолчал немного, прикуривая сигарету, продолжил: — У тебя, парень, два варианта. Пожалуй, начну со второго. Ты молчишь, а мы применяем к тебе пытки. Слово какое-то нехорошее. — Рогов поморщился. — Назовем это методом устрашения. Жить ты точно не будешь — не можем мы тебя отпустить… изуродованного. Если, конечно, здоровье отменное и сердце выдержит. Но… Расскажешь нам все. Просить будешь, умолять станешь, что бы прибили поскорее. Все расскажешь — взамен на быструю и легкую смерть. Ибо невыносимыми станут мучения, боль нестерпимой и остановится время, для тебя остановится. Жажда одна — умереть поскорее.
Вариант первый. Ты нам сам все рассказываешь. Скажу честно — отпускать тебя никто не собирается. В смысле — на свободу отпускать. Сдадим ментам, а дальше уж сам решай — рассказывать или нет. Можно, конечно, и до суда не дожить, в СИЗО кончат или на зоне позднее. Но, шанс есть и скажу тебе: не маленький. Ты у нас, яко бы не был, в ментовке не расколешься, отсидишь положенный срок и гуляй, копти небо дальше.
Думай, парень, думай. Много времени я тебе дать не могу, но минут пять дам. И помни — начнем метод устрашения: обратного хода не будет. Все расскажешь, а сдохнешь зря.
Рогов снова закурил сигарету, попросил принести чашечку кофе. Сел к бандиту полубоком, как бы давая понять, что неособенно-то интересуется задержанным. Парень молодой, лет двадцать пять, не более. И может «наломать дров», поиграть в крутизну, а этого не хотелось бы никому. Он затушил сигарету, допил кофе.
— Ну-с, время вышло, продолжим. Рассказывай…
Парень молчал. По побледневшему враз лицу и подрагивающим пальцам Рогов понял, что все-таки кое-что из сказанного им дошло до ушей упрямца. Надо бы дожать чуть-чуть…
— Хорошо. Выбран вариант второй. Твое право. Зовут то тебя как, за упомин чьей души свечку ставить? Давайте, ребята, начинайте. — Рогов кивнул своим парням. — И все-таки, как зовут тебя, парень? Имя же не секрет.
— Владимир, — прохрипел пересохшим ртом задержанный.
— Владимир… — повторил Рогов. — Что ж, хорошее имя. Так что, Владимир, будешь говорить?
Он молчал, отводя взгляд в сторону. Во всем его облике, в выражении лица, в глазах, не чувствовалось ни злобы, ни внутренней силы. Страх, все тот же страх и не давал ему сейчас говорить. Еще, может быть, молодость и русский «авось».
Роговские приподняли Владимира вместе с креслом, постелили вниз целлофан, раскладывали инструменты на журнальный столик рядом. Сергей Петрович комментировал вслух, психологически додавливая Владимира.
— Целлофан, братец, в энтом деле, очень необходим. Полезная, так сказать, вещь. Обоссышься, обсерешься — кому здесь твое говно нужно. А так — завернул все в целлофан и чисто. Ни трупа, ни говна, ни мочи. Инструментов, правда, немного, но ничего, обойдемся и этими. Пилочка вот по железу… Зубчики маленькие и туповатые, пилят медленно, а по нервам то как скребут замечательно, классно просто. Паяльник вот то же необходим. Никто, правда, тебе его в жопу запихивать не станет — не терплю запах паленого дерьма. Повязочку с ноги снимем и в дырочку от пули его и засунем. Все, Вовочка, для тебя сделаем, все только для тебя — и кровь остановим, и микробы сдохнут. А потом вот, например, коленочку тебе прижжем. Нет, Вовочка, не из садистских условий — что бы кровь не бежала сильно. И пилочкой, пилочкой по коленной чашечке. А это вот тисочки маленькие, для яичек как раз впору. Медленно, медленно закручиваешь, а глаза из орбит так и лезут, так и лезут. Так что, Вовочка, бить тебя здесь никто не станет — можно и до смерти забить, болевых ощущений мало и толку никакого. У нас свои методы, эффективность сто процентов. Начинайте, ребята…
