Ирина Мельникова - Мой ласковый и нежный мент
Грохот взрывов и автоматные очереди, прозвучавшие с экрана, заставили Людмилу вздрогнуть и открыть глаза. Показывали очередной боевик, и она некоторое время всматривалась в непонятное мельтешение на экране, с трудом вникая в происходящие на нем события. Фильм, похоже, перевалил на вторую половину, и ей совсем расхотелось тратить впустую время, разбираясь в хитростях сюжета, замешанного на крутой чужеземной фантазии.
Она выключила телевизор и прислушалась к шуму, доносившемуся из спальни брата. Вздохнула и вновь закрыла глаза. Пусть еще немного повеселятся, время пока позволяет…
Дремота, потревоженная громкими звуками с экрана, отступила, но вместо нее как-то незаметно подкралась тревога. Зачем она забрала у Надьки Костю? Девка, несомненно, влюблена в Барсукова, а ей-то он и даром не нужен, но что ж тогда заставило ее взять в свою руку маленькую ладошку в пушистой варежке? Зачем она зашла в его дом и теперь вот заботится о его отце, переживает за его сына?
Она судорожно сглотнула, вновь вспомнив суровый, почти безжалостный взгляд, побелевшие от ярости губы. Несомненно, Денис был оскорблен до глубины души, и все домыслы Антонины о его безусловной симпатии к ней, своей соседке с исключительно тяжелым и стервозным характером, абсолютно беспочвенны и бесперспективны.
Людмила поджала ноги, устраиваясь на диване поудобнее, и потянула на себя плед: уже привычный озноб заставил ее зябко поежиться. И она словно воочию ощутила тот непередаваемый восторг и необычное для нее волнение, когда мягко и ласково прикоснулись к ее губам его губы, а сильные пальцы сжали ее запястья… Она прижималась к его груди и боялась только одного – что это мгновение счастья слишком быстро закончится и останутся в ее душе обида и отчаяние, которые она пережила во время разговора с Вадимом. Она постаралась вспомнить, сколько раз испытала подобные чувства с человеком, которого до сих пор считала своим женихом. И с горечью призналась сама себе, что нет, ничего подобного в их отношениях не было. И ни разу она с таким нетерпением не ждала его прихода, как ждет сегодняшнего возвращения домой Дениса Барсукова. И тут же поймала себя на том, что даже на диване устроилась таким образом, чтобы видеть циферблат часов, но до полуночи оставалась еще пропасть времени, и не сидеть же ей под окном, подобно Тоньке, караулящей появление своего несравненного Стаса.
Она опять закрыла глаза. Но все мысли были о нем, и только о нем. Она перебирала в памяти все их не слишком долгие и веселые встречи, заново переживала тот стыд и раскаяние, испытанные ею в их ночном убежище, когда вопреки желанию, только из-за собственной вредности, прошептала совсем не то имя, которое хотела, и тогда он впервые оттолкнул ее. Но в последний раз он был так нежен с ней… Она по глазам видела, что он не притворяется и по-настоящему нуждается в ней… Но зачем ему понадобилось спросить ее, была ли она когда-нибудь с мужчиной? Не задай он этот вопрос, и все могло бы закончиться по-другому… Только стала бы она счастливее от этого? А чувство вины, которое она постоянно испытывает по отношению к Вадиму? Беспрерывно думая о совершенно чужом ей мужчине, она предает человека, который искренне верит ей и надеется на ее порядочность. Ведь именно эти слова сказал ей Вадим, когда она окончательно и бесповоротно решила не поступать в аспирантуру, справедливо полагая, что учиться одновременно двоим – непосильная тяжесть.
В душе, конечно, ей было немного обидно, что Вадим без тени сомнения, без единого слова возражения принял ее вариант, уточнив, что, устроившись на работу в заповедник, она поможет не только ему, но и брату, и отцу и, кроме того, у нее появится возможность собрать огромный материал для будущей своей диссертации. И что по этой части она окажется даже в более выгодном положении, чем сам Вадим, у которого руки будут связаны преподаванием на кафедре биологии. Видно, только по этой причине ему не удавалось поступить в аспирантуру целых три года, наконец получилось. К лету он окончит аспирантуру, защитится… И что потом?
Людмила переменила позу, вытянула затекшие ноги вдоль дивана и в который раз за вечер посмотрела на часы и удивилась, как медленно бежит время. До полуночи – еще три с лишним часа. Она сжала виски ладонями, словно пыталась изгнать из головы это так некстати охватившее ее наваждение. И зачем ей эта морока? Зачем эти никчемные переживания о человеке, которому она не дороже прошлогодней травы и растаявшего снега? Она обхватила голову руками, изо всех сил стараясь сдержать слезы. Тонька-дура и не подозревает, как сильно хочется узнать ее незадачливой подружке, на самом ли деле она небезразлична этому несносному менту…
Она достала из кармана юбки пару серебряных сережек в форме полумесяца с маленькой капелькой агата в центре. Повертела их в руках и вдела в уши. Посмотрела на часы и привычно выругала себя. И столь же привычно вздохнула. Слишком поздно Денис вернется сегодня домой и вряд ли вздумает выяснять, почему вдруг она заявилась к ним с неожиданным визитом да еще принялась распоряжаться и выговаривать его больному отцу за безответственность сына и, наконец, по какому праву вздумала забрать с собой Костю.
Прав Вадим, ох как прав, когда ругает ее за постоянную озабоченность чужими проблемами. Но не могла же она оставить мальчишку с больным дедом, без ужина, в этом неуютном, холодном доме?
Людмила решительно спустила ноги с дивана. Пора укладывать Костю спать. И если его отец соизволит осчастливить их своим появлением, то не посмеет забрать сонного сынишку, как бы сильно ему этого ни хотелось!
– Людка! Иди сюда! Скорее! – крикнул вдруг Славка из спальни. – Послушай, что Костя говорит!
– Говорит?! – Людмила вскочила с дивана, но мальчишки уже спешили ей навстречу.
Костя прижимал к груди одного из котят и, протянув его девушке, с усилием, но довольно чисто произнес:
– Ки-и-с! Ки-и-с!
– Господи! Костя! – Людмила прижала его к своей груди и, заглядывая в радостно сверкающие глазенки малыша, попросила: – Повтори, если сможешь, еще раз!
И когда мальчик повторил, да не один, а не менее пяти раз, Людмила подхватила его на руки и закружилась с ним по комнате, приговаривая:
– Молодчина, ох, какой же ты молодчина, Костя! – Потом поставила его на пол, опустилась перед ним на колени и притянула его голову к своей груди. – Видишь, ничего страшного, маленький, не произошло, а Мавра смотри как обрадовалась, когда ты ее позвал!
Костя засмеялся, обнял ее за шею и прошептал:
– Лю… Лю… – Но закашлялся, схватился за горло. Слезы ручьем побежали у него по щекам, и мальчик уткнулся лицом в плечо Людмилы.
