Светлана Демидова - Шатер из поцелуев
Тридцатого Митеньке было уже лучше, но Ольга отказалась встречать Новый год даже с Валентиной и Андреем.
– Ладно, сидите дома одни, – смеясь, согласилась Валька. – Понимаю, что у вас медовый месяц – почище нашего! Смотрите, Новый год не прообнимайтесь!
– Ничего в этом плохого не вижу! – рассмеялась в ответ и Ольга. – Новый год как встретишь, так и проведешь! Мы ведь и поженились после новогодней ночи! Ты же знаешь!
– Тогда, пожалуй, есть смысл и нам последовать вашему примеру!
– Точно, Валентина! Хоть мы с тобой обе уже замужем, хуже от этого не будет!
– Ага! Только лучше!Лучше супругам Фадеевым не стало. Им стало хуже.
Когда до Нового года оставался час, в их дверь позвонили.
– Дед Мороз, не иначе! – рассмеялся Вася и пошел открывать.
– А может быть, Снегурочка! – весело крикнула ему вслед Ольга, хотя подозревала, что принесли телеграмму от мамы, которая платила большие деньги, чтобы дочь и зятя поздравили перед самым Новым годом.
Вместо Деда Мороза со Снегурочкой в комнату влетела Вика в расстегнутом пальто, со спустившимся с головы пуховым платком и с синевато-белым лицом, которое казалось мертвенным даже на фоне белого пуха.
– Оля! – прохрипела она, тяжело опершись на спинку стула. – Почему ты мне не сказала?
– Что… не сказала? – тихим голосом спросила Ольга, которая не знала, в какой мере Николаев ее просветил.
– Что ты с Сергеем… что у тебя с ним…
– У меня ничего нет с Сергеем! – четко произнесла Ольга.
Вика с ужасом посмотрела на Васю и сказала:
– Значит, твой муж не в курсе…
– Я в курсе всей Олиной жизни, Виктория Романовна, – отозвался Фадеев. – А вы… разденьтесь… Давайте-ка пальто…
Он стащил с плеч поникшей женщины пальто и усадил на стул. На жене Николаева было надето нарядное платье из золотистой парчи, в котором она, видимо, собиралась встречать Новый год. На шее медово поблескивало оригинальное янтарное ожерелье с кручеными металлическими подвесками, с ушей до самых плеч спускались массивные серьги, составляющие с ожерельем единый комплект. Ольга опустила глаза вниз и ужаснулась. На Викиных ногах были открытые модельные туфельки на шпильках, с которых на пол стекали ручейки растаявшего снега. Видно было, что колготки мокры чуть ли не по колена.
– Вася! Тащи таз с горячей водой! – крикнула Ольга, показав мужу на ноги Вики.
Вася бросился в ванную.
Виктория Романовна наотрез отказалась погреть ноги. Уговорить ее так и не удалось. Казалось, она вообще плоховато понимала, что прибежала к Фадеевым чуть ли не босиком по декабрьскому снегу в двадцатиградусный мороз.
– Значит, ты и есть та самая женщина, от которой Сергей пришел ко мне в ту новогоднюю ночь, – сказала Вика, пристально разглядывая Ольгу, будто видела ее впервые. – Как же я до сих пор не поняла этого? Удивительно… Все же так очевидно… Он так странно смотрел на тебя в день рождения Василия… а я даже и подумать не могла…
Ольга промолчала, но жене Николаева не нужно было ее подтверждение. Ей явно хотелось выговориться. Она жалко улыбнулась и продолжила:
– Представляешь, Оля, я влюбилась в него, как только увидела! Он же очень красивый, Сережа… Да вы же его знаете… Он сразу напомнил мне отца: такой же худощавый, с таким же… ну как сказать… с аскетическим, что ли, лицом… Мы отца видели очень редко. Он был военным, ездил по стране, а мы с ним не могли, потому что моя младшая сестричка, Танечка… она была очень больна… полиомиелит… в ужасной форме… она не ходила… все суставы, как… в общем, нельзя ее было возить… Я, наверно, потому и врачом стала, что за Танечкой все время ухаживала… И все же мы с мамой не уберегли ее…
Вика тяжко вздохнула и замолчала. Ольга переглянулась с Васей, не зная, что сказать ей в ответ, но говорить им и не потребовалось.
– О чем же я… рассказывала? – спросила Вика в пространство, смешно наморщив нос, и тут же вспомнила: – Ах да… Про отца… Так вот: его приезд всегда был таким праздником! Таким праздником! Вы не представляете! Мы с мамой в четыре руки мыли и скребли квартиру, варили, пекли, как на Новый год, честное слово! А потом наступала встреча! Подарки! Гости! В общем, дым коромыслом! Я и замуж выскочила за военного… Мне казалось, что он… мой муж… такой же сильный и мужественный человек, как отец. Может, он таким и был, когда дело касалось его служебных обязанностей… не знаю… Я поездила с ним по гарнизонам. Это страшно, понимаете ли, страшно! – Вика оглядела Фадеевых больными глазами, но ничего спросить опять не дала, а принялась поспешно рассказывать дальше: – Представьте: маленькая воинская часть на четыре казармы для солдат и отдельный, но тоже барачного типа, домик для офицеров и их семей. Вокруг на десятки, а может быть, и сотни километров ни души. Степи, леса или сопки… Никаких развлечений, кроме телевизора, радио и магнитофона. Библиотечные книги все читаны-перечитаны. Женам офицеров абсолютно некуда себя девать: кости всем окружающим давно перемыты, вышивки крестиком и гладью осточертели, новые наряды купить негде, а те, которые есть, можно надеть разве что на плац или в офицерскую столовую! Наши мужья тоже страшно маялись после службы! Из-за проигранной партии в шахматы или домино дрались не на жизнь, а на смерть. А из-за женщин не дрались… потому что… в общем, женщины там были общими… да-да… вот так… – Вику передернуло. – Что творилось в части, вы даже отдаленно предположить себе не можете! Натуральный свальной грех! Все со всеми без разбора, потому что больше девать себя некуда! Я… я не смогла… Я сбежала! Поймите, не потому что удобства на улице, а зимой надо спать в пальто! Я не смогла спать с товарищами мужа! А он с чужими женами – запросто! Они все запросто и никак не могли понять, чего я ломаюсь, когда кругом все свои. Я потом долгое время вообще не могла смотреть на мужчин. А на газетное объявление Сергея откликнулась с тоски… уже через несколько лет после развода. Я подумала, что по письмам можно хорошо узнать человека. Конечно, если два письма написать или три, то в них здорово можно приврать. Но за год обязательно где-нибудь проколешься, если пишешь не то, что думаешь… Сережа ни разу не прокололся. Он никогда себе не противоречил. Он казался мне умным, тонким человеком… Я уже по письмам в него влюбилась! Да что я тебе об этом рассказываю, Оля! Ты и сама знаешь, ведь правда?! Он и тебе понравился по письмам, да?
Ольга вынуждена была кивнуть, чему Вика очень обрадовалась.
– Ну вот! – воскликнула она. – И вдруг он приезжает! И прямо с порога заявляет, что только что ушел от женщины, которую почти полюбил. Я растерялась, а он говорит, что останется со мной, если я его таким приму и никогда не буду расспрашивать о той женщине. Я не могла не принять, Оля! Я уже любила его! Он еще стоял на пороге, а я уже любила и знала, что это со мной навсегда, на всю жизнь…
