Джессика Клер - Последний удар
Глупый ты человек. Мне нравятся эти отношения, мне нравишься ты, мне нравится, что ты позволяешь мне контролировать. Ты позволяешь мне направлять. Поэтому я чувствую себя сильной. И не боюсь. Это лучшее чувство в мире.
Ты хочешь покатать нас, котёнок? Я позволю тебе управлять своим Дукати в следующий раз. Хочешь?
Я… не умею водить.
Мне стыдно в этом признаваться. Это одна из тех вещей, которой сам отец меня бы не научил, так как не выходил из дома, а ходить на занятия он бы мне не позволил, так как пришлось бы контактировать с другими людьми. Это мысль близка к анафеме для моего страдающего агорафобией отца. Кроме того, я думаю, что так он пытался удержать меня в своей ловушке. Я взволнована просто от перспективы обменять своё удостоверение личности на водительские права. Мне не хватает этого умения. Я даже боюсь признаться в этом Рейган из-за того, что она будет смеяться над моей отсталостью.
Тогда я научу тебя, цветочек. И потом ты отвезёшь меня куда угодно, да?
Я улыбаюсь в телефон.
Да:)
НИКОЛАЙ
— Ну что, душа моя, не знаешь, как водить? Это просто, — я показываю на педали: — Большая — это тормоз, немного вытянутая — газ. Мягко нажми на обе, пока не приспособишься.
— Всё первое в моей жизни происходит с тобой, — говорит она, тихонько усмехаясь.
Мне нравится это, как и и моему члену. Я безумно хочу притянуть её к себе и заставить коснуться моей твёрдой плоти. Но думаю, для этого слишком рано. Она не шлюха, чтобы исполнять заказы. Она любит быть главной, а я и рад ждать шагов с её стороны. В конце концов, я ещё покажу ей, как много удовольствия она мне приносит.
— Никто не будет дорожить тобой так, как я.
— Никто? — её брови взлетают вверх.
Это не высокомерие, но я ревную. Боюсь, что она захотела бы кого-то другого, поэтому просто пожимаю плечами.
— А что, если кто-то ещё будет… — она делает паузу, раздумывая секунду. Я напрягаюсь, но она просто добавляет: — …учить меня водить.
— Нет, мне это не понравится.
— А что будет, если один из покупателей прикоснётся ко мне? Ты был расстроен, когда приходил на заправку.
— Мне придется его убить.
— Ха-ха, — произносит она по слогам с насмешкой. — Ну, серьёзно.
Я смотрю на неё. Нет, это не шутка. Я отрежу руки любому мужчине, который коснётся её. Я представляю, как отпиливал бы каждый палец, медленно. Ведь быстрая смерть прекращает страдания, а он должен страдать. Только когда её глаза тускнеют, а вид становится озабоченным, я говорю:
— Шучу.
Вот только, думаю, мы оба знаем, что я не шучу.
Она возвращается обратно к машине.
— Нажми на тормоз, а затем нажми кнопку. Подожди, пока двигатель не заведётся.
Она следует моим инструкциям.
— Тихонько отпусти тормоз.
Автомобиль дёргается, она слишком быстро отпускает тормоза, а потом резко нажимает. Мы оба летим вперёд вперёд.
— Прости, прости, — бросается она в извинения.
— Ничего страшного. Просто мягче.
Во второй раз она делает это гладко и начинает медленно практиковать большие круги на пустой стоянке. Мы пробуем торможение, поворот, медленное ускорение, а затем быстрое. Через некоторое время она уже с лёгкостью может маневрировать. Возможно, в другой раз мы попробуем мотоцикл. Интересно, какому ещё «впервые» я смогу её научить.
Время, отведённое мне рядом с ней, закончится быстро, но я хочу, чтобы она меня запомнила. Чем больше первых моментов она со мной испытает, тем сильнее я врежусь в её память. Ещё несколько «впервые» — и она никогда меня не забудет.
Время летит быстро, и мы останавливаемся только когда её желудок начинает урчать.
Я плач у за еду, игнорируя её протесты.
— Есть что-нибудь ещё, чему ты хочешь научиться? — спрашиваю я после того, как мы поглощаем наши сандвичи. Дейзи хотела вернуться в машину, а я хотел, чтобы Дейзи была счастлива.
Она пожимает плечами и посылает мне счастливую улыбку.
— О, Боже, всему.
Ко мне внезапно приходит мысль. Одинокая женщина в городе должна быть вооружена. Я научу Дейзи стрелять из пистолета. Это одна из областей, в которой у меня есть большой опыт.
— Поехали за город, — говорю я. — Там ты сможешь ехать по длинной дороге с более высокой скоростью.
Дейзи сияет. Это определённо была хорошая идея. Даже лучше, чем пикник. В следующий раз я скажу Дэниелу, что его приёмчики с женщинами устарели.
Я усаживаю Дейзи на пассажирское сидение.
— Когда мы выедем из города, я пущу тебя за руль.
Пока мы едем в машине на запад, я поднимаю волнующую меня тему:
— Может быть, в следующий раз я бы мог научить тебя пользоваться огнестрельным оружием. Я беспокоюсь, что ты работаешь на заправке по ночам одна.
Дейзи смеётся над этим предложением:
— На самом деле, я уже знаю, как стрелять.
Я резко перевожу на неё удивленный взгляд. Не такого ответа я ожидал. Не то чтобы я никогда не видел женщину с оружием. Многие из них делают ту же работу, что и я. В Братве тоже много женщин, правда, они торгуют сексом, в основном, но с лёгкостью обращаются и с ножом, и с пистолетом.
— Отец научил меня.
Её глаза грустно смотрят в даль.
Я выпрямляюсь. Мне мало известно о прошлом Дейзи, только её настоящее. Знаю, что она одна, бедная, без капитала и семьи. Или я так думаю.
— Что заставило его это сделать?
Она пожимает плечами, таким загадочным, слегка французским жестом, который может означать всё, что угодно.
— Я жила на ферме, в этом самом направлении. Она машет рукой в ветровое стекло вдоль шоссе, на которое мы выехали.
— Все отцы на фермах учат дочек стрелять? — спрашиваю я.
Я знаю несколько деревенских семей, вероятно, они все умеют стрелять.
— Хищники, — говорит она тихо. Я чувствую, что ей есть, что сказать. И вскоре моё терпение вознаграждается. — Мою мать застрелил незнакомец. Ну, мы так думаем. Сейчас его нет. Он провёл два года в колонии.
С каждым её словом я всё больше понимаю, что никто, кроме меня, не знает этой истории.
— Твою мать застрелили?
У меня начинает разыгрываться воображение. Она участвовала в какой-то преступной деятельности? Или что-то украла?
— Знаю, звучит невероятно, да?
Её голос прерывается от вздохов, я хочу остановиться и успокоить её. Но вместо этого просто протягиваю руку к её и сжимаю.
В ответ она делает то же самое.
— Мы с папой не знаем, почему это была она. Когда этот человек вышел из колонии, то нашёл моего отца и сказал, что он будет следующим. Это изменило мою жизнь. Отец стал бояться выходить из дома. Он забрал меня из школы, и мы стали отшельниками. Однажды он привёл меня в подвал, где создал семиярдовое стрельбище с мишенью из сотен старых телефонных справочников, приготовленных для переработки. И долгие месяцы я ночами стреляла из пистолета в стену телефонных книг.
