Мэри Стюарт - И девять ждут тебя карет
— Они кончились. Иначе я не стала бы вас беспокоить.
— Сейчас я принесу их, — сказала я. — Никакого беспокойства, мадам. Вы мне нисколько не помешали: эта ванна не для меня. Филипп!
Я нагнулась, чтобы попробовать, не слишком ли горяча вода, потом закрыла краны.
— А, ты здесь, Филипп. Прыгай в воду и не забудь на этот раз вымыть уши... Я сейчас же отнесу вам таблетки, мадам. Моя сумка здесь, в гостиной.
Выйдя из ванной, я закрыла за собой дверь. Как бы поделикатнее рассказать ей о том, что едва не произошло несчастье? Но когда я посмотрела на нее, эти мысли вылетели у меня из головы. Она выглядела совершенно больной. Ее лицо показалось мне суровым, но в действительности оно выражало лишь страдание — восковые щеки, крепко сжатые, как от сильной боли, губы. Казалось, она вот-вот упадет.
— Что с вами, мадам? — с беспокойством спросила я. — Вам плохо? Может быть, присядете на несколько минут? Дать вам немного воды?
— Не надо. — Она встала у камина, рядом со стулом с высокой спинкой, и слабо улыбнулась, но я видела, каких усилий ей это стоило. — Не беспокойтесь, дорогая, я... просто плохо спала прошлую ночь. Не могу уснуть без снотворного.
— Сейчас принесу вам лекарство.
Неуверенно посмотрев на мадам де Вальми, я бросилась бежать в свою гостиную, но сразу же вспомнила, что таблетки остались в кармане моего пальто, и быстро вернулась.
— Мадам!
Мой испуганный крик был вызван тем, что я увидела.
Положив руку на спинку стула, Элоиза де Вальми тяжело оперлась на него. Она отвернулась от меня, словно прислушиваясь к тому, как Филипп плескается в ванне, но глаза ее были закрыты, а щеки походили на скомканную серую бумагу. Вся ее красота пропала. Она выглядела дряхлой старухой.
Услышав мое восклицание, Элоиза де Вальми вздрогнула и открыла глаза. Сделав усилие, она отошла от стула.
Я подбежала к ней:
— Мадам, вы нездоровы. Позвать кого-нибудь? Альбертину?
— Нет, нет, мне уже лучше. Где таблетки?
— В шкафу, в кармане моего пальто. Да, вот они...
Она почти выхватила у меня из рук коробочку, которую я ей протянула. Еще раз принужденно улыбнулась:
— Благодарю вас. Простите, что испугала вас... это быстро проходит. Не волнуйтесь, мисс Мартин.
В ванной Филипп стал насвистывать какую-то песенку без определенной мелодии, которая доносилась в промежутках между всплесками воды. Элоиза посмотрела в сторону ванной и повернулась, чтобы выйти.
— Кажется, Филиппу... очень весело, — сказала она, стараясь говорить обычным тоном.
— О да! — бодро ответила я. — Он прекрасно себя чувствует.
Я открыла мадам де Вальми дверь и наткнулась на Берту, которая подняла руку, чтобы постучать.
— О, мисс, вы меня напугали. Я как раз хотела войти.
Увидев мадам, она широко раскрыла глаза. Я быстро сказала:
— Проводите мадам в ее комнату. Она не очень хорошо себя чувствует. Я позвала вас только для того, чтобы разжечь огонь в спальне Филиппа, но могу сделать это сама. Позвоните Альбертине, — добавила я, обращаясь к девушке, которая по-прежнему с любопытством смотрела на бледное лицо Элоизы, — и побудьте с мадам, пока не придет Альбертина. А потом, пожалуйста, приходите сюда.
— Хорошо, мисс.
Встав на колени, чтобы разжечь камин в спальне Филиппа, я стала раздумывать над новой проблемой — без сомнения, для того, чтобы отвлечься от мрачных мыслей. «Что это за таблетки, которые были вопросом жизни или смерти для мадам де Вальми? Может быть, она наркоманка?» Но я почти сразу же отбросила это предположение. Наверняка просто снотворное, многие не могут жить без снотворного. Огонь весело пробежал по бумажной растопке, и поленья занялись ярким пламенем, слегка потрескивая. «Но для чего эти таблетки понадобились ей именно сейчас? Она выглядела так, будто с ней случился нервный или сердечный припадок. Однако в таком случае принимают какое-нибудь стимулирующее средство, вовсе не снотворное. В подобном состоянии не поможет никакое снотворное».
Но я отогнала от себя эти мысли, осторожно укладывая куски угля на горящие поленья. В конце концов, я ничего не понимаю в таких вещах. Конечно, она нездорова, но старый доктор Форе, естественно, знал, что ей прописать...
Новый свист, громкое шлепанье босых ног — и из ванной вышел Филипп, волосы которого слиплись в мокрые пряди, а обычно бледные щеки были оттерты до багрового блеска. На нем была ночная рубашка, а купальный халатик он волочил за собой по полу.
От непонятной жалости у меня перехватило горло. Притворно нахмурившись, я посмотрела на него:
— А уши?
Естественно, не обращая никакого внимания на сделанное мной некстати замечание, Филипп подошел к огню, который уже ярко разгорелся. Он гордо сказал:
— Я чудом избежал смерти, верно ведь?
— Верно.
— Другие бы наверняка упали, правда?
— Обязательно.
— У других не хватило бы духу так долго сидеть и не двигаться, правда?
Присев на корточки, я обхватила Филиппа и, смеясь, крепко прижала к себе.
— Ах ты, скверный мальчишка, не будь таким тщеславным! И еще послушай, Филипп, мы ничего не скажем Берте, когда она придет сюда, хорошо?
— Почему?
— Потому что твоя тетя нездорова, и мне не хочется, чтобы до нее дошли какие-нибудь слухи, из-за которых она будет беспокоиться.
— Ладно. Но вы... вы расскажете моему дяде Леону, верно?
— Конечно. Удивительно, как это он не слышал, что упали перила. Когда я вернулась, он был в холле, а это было через несколько минут после... А, вот и Берта! Как мадам?
— Ей лучше, мисс. Она легла. С ней Альбертина, а уж эта-то знает, что делать. Она говорит, что мадам даже сможет выйти к ужину.
— Очень приятно слышать. Она... она приняла свои таблетки, Берта?
— Таблетки? Нет, она приняла капли, которые держит в шкафчике у своей кровати. Альбертина дала ей капли.
— А... понятно. Между прочим, Берта, разве вы не должны быть на детской половине, когда меня нет дома?
— Должна, мисс, но за мной пришел Бернар. — Она искоса посмотрела на меня. — Я починила несколько штук белья. Бернар хотел достать белье для хозяина, но не мог найти его, хотя я и сказала ему, где оно лежит.
— Понятно. Вы ведь отлучились ненадолго?
— Нет, мисс. Но белья не было там, куда я его положила. Кто-то переложил его. Мне пришлось искать.
Она смотрела широко открытыми глазами, вероятно удивляясь, почему мои вопросы звучат так резко.
— Ну ладно, — сказала я. — Мсье Филипп выходил поиграть на балкон во время дождя и весь промок, поэтому принял горячую ванну и будет ужинать в постели. Если вам нетрудно, Берта, принесите сюда его ужин и мой тоже, хорошо?
