Татьяна Устинова - Всегда говори «всегда» – 3
В общем, она запуталась.
Ольга поднесла к глазам кольцо с голубым бриллиантом. И улыбнулась.
«Я становлюсь подозрительной».
– Надо же, ведь только что все мы в этой вашей Паттайе сидели, а теперь тут. Чудно, правда? – услышала она веселый Надькин голос.
– Сергей Леонидович так неожиданно уехал, – светским тоном сказала Оксана.
– Да! – воскликнула Надька. – Прям будто гнался кто-то за ним. Оля ни собраться толком не успела, ни понять, что происходит. Ужас просто!
– Наверное, у Сергея Леонидовича были на то свои причины.
– Ну, это само собой, кто ж без причин так дергаться станет!
Они разговаривали так, будто Барышева в комнате не было.
«А я ведь подслушиваю, – поймала себя Ольга. – Первый раз в жизни, не отдавая себе отчета…»
Она быстро пошла в кухню и, пока варила кофе и накладывала в вазочки крекеры и конфеты, грустно думала о том, что вот он – кризис среднего возраста. Молодые красивые девушки вызывают неосознанную тревогу, а собственный муж, минуту назад признававшийся ей в любви, кажется теряющим голову ловеласом.
Когда она вернулась в гостиную, Сергей так и сидел на краешке кресла с напряженным лицом, а Надя с Оксаной рассматривали фотографии детей в альбоме.
– Вот это Мишка и Машка, – увлеченно комментировала Надежда, – сейчас они уже подросли, это прошлогодняя фотография… А вот Костик.
– Совсем не похож…
– Еще как похож! Вылитый Сережа. А вот это Петька, бандит. Что, скажешь, тоже не похож?
– Петька похож, – улыбнулась Оксана. – Копия Ольги, ну, и чуть-чуть Сергея Леонидовича.
– Ты где остановилась? – спросила ее Ольга, сервируя маленький столик. – Если хочешь, можешь пожить у нас. Дом большой. Правда, Сережа?
Барышев вздрогнул, прокашлялся и кивнул:
– Да, да… Конечно…
И опять посмотрел на бар, словно сил не было, как хотелось выпить.
Оксана отложила фотоальбом и взяла чашку. Отхлебнула маленький глоток кофе, похоже, обожглась, но не подала виду.
– Я вам очень благодарна, – посмотрела она на Ольгу, – но я остановилась в гостинице. У меня хороший номер.
– Какие у тебя планы? – спросила Ольга, хотя очень хотела спросить: «Зачем ты прилетела?»
– Никаких. Плыву по течению.
– Она же отдыхать приехала, – объяснила Надежда. – Чего ж на отдыхе планы строить? Их на работе хватает.
– Ну, тогда мы обязательно должны все вместе куда-нибудь сходить, – заявила Ольга.
Она села рядом с Оксаной и посмотрела на Барышева, который, вцепившись в подлокотники, напряженно, натянуто улыбался, переводя взгляд с Ольги на Надю, с Нади на Ольгу…
– Сережа, куда ты нас с Оксаной поведешь?
Его взгляд замер на Ольге, улыбка сползла с лица.
– Не знаю… Я должен подумать.
– Подумай, подумай. Мы тоже подумаем. Правда, девочки? Ой, кстати! Оксана! Сейчас я тебе кое-что покажу. Подожди минутку…
Ольга встала и пошла вверх по лестнице, спиной чувствуя удивленный взгляд Оксаны. Господи, как трудно и как противно изображать радушие, когда на душе скребут кошки, когда не можешь разобраться в себе и не очень понимаешь, что происходит.
Еще двадцать минут назад ее дом был тихой счастливой гаванью, а сейчас на нее внезапно налетел девятибалльный шторм.
И главное – никаких доказательств существования этого шторма нет, кроме собственных ощущений.
Ольга ушла, и Сергей понял, что все было бесполезно – ужин в ресторане, прогулка в парке, подаренное кольцо…
И сожженный портрет.
Он не может побороть в себе зверя, у которого желание заслонило не только разум, но и инстинкт самосохранения.
Он хотел Оксану, как алкоголик хочет с похмелья спасительный глоток водки.
Если отбросить все условности и приличия, он должен был наброситься на Оксану, как только увидел, но поскольку условности существуют, ему пришлось изобразить сколько-нибудь приличную мину при очень плохой игре.
Ольга наверняка это заметила. И все поняла. Поэтому и ушла, сославшись на какую-то ерунду.
Оксана поедала его глазами, не обращая внимания на Надькину болтовню.
– А мы с Димочкой на Новый год уезжаем, – уловил он последнюю фразу.
– Куда? – спросила Оксана, не отводя от него взгляда.
– Ой, даже не знаю толком. Димочка путевки купил. Где-то в Карелии пансионат какой-то на озере стоит. Красиво, говорят, там. Мы и Димку-маленького с собой берем!
– Здорово! – Оксана под столиком как будто случайно дотронулась до его ноги. Он не отстранился. Сил не было. Только бы Надя не заметила. А впрочем, пусть замечает. Плевать…
Он все-таки отодвинул ногу, а рука, державшая чашку, дрогнула, и горячий кофе выплеснулся на джинсы.
– А вы? Сергей Леонидович, вы куда-нибудь уезжаете на Новый год?
– Нет, – сухо ответил Барышев. – Мы Новый год встречаем дома.
– К ним и отец Сергея приезжает, – с энтузиазмом пояснила Надежда. – Да, Сереж? Мне Оля говорила.
Он кивнул.
Отец, Новый год, Оля, дети… Ну, за что еще уцепиться, чтобы не потерять голову от невозможного, притягивающего магнитом поля, которое Оксана всегда приносила с собой и оно засасывало, как черная дыра…
– Да, да, конечно. Это же семейный праздник, – сдержанно улыбнулась Оксана и снова прикоснулась под столом к его ноге.
– Все. – Барышев решительно поставил чашку на стол и встал. – Прошу прощения, но мне надо вернуться к работе. Иначе я не успею. В общем, извините меня. Рад был вас повидать. Еще увидимся.
«Сбегаешь?» – прочитал он в насмешливом взгляде Оксаны.
«Я несвободен», – ответил он одними глазами.
С лестницы быстро спустилась Ольга и развернула перед Оксаной большой лист ватмана.
– Вот. Смотри, – торжествующе улыбнулась она.
– Что это?! – У Барышева вдруг потемнело в глазах от дикого, животного страха – он сходит с ума, он точно сходит с ума, потому что Ольга держала в руках портрет, который он сжег, уничтожил, казнил…
– Как что, Сережа? – засмеялась Ольга. – Разве ты не видишь? Оксанин портрет. Неужели не похоже?!
– Да, но… – Он чуть не заорал: «Я его сжег, а потом утопил! Я убил его!»
– Что, Сережа?
Оксана, Надя и Ольга смотрели на него вопросительно-удивленно, а он, слушая бешеные удары своего сердца, вдруг сообразил – она нарисовала новый. Просто взяла и по памяти нарисовала.
Только почему не спросила, куда делся прежний?..
– Нет, нет, ничего… – Сергей попятился к лестнице. Наверху, в кабинете, стояла нетронутая бутылка виски, и только она могла унять его дикий страх перед собственной невменяемостью. – Ты… Это… – Он с силой потер виски. – Мне показалось, что этот какой-то другой…
– Первый Машка куда-то задевала, – засмеялась Ольга. – Я новый нарисовала. По-моему, даже лучше. Что скажешь? – спросила она Оксану.
