Фредди Ромм - Старые долги
– От ветра падают камни? Это для меня новость. Я бы сказал – открытие в современной физике.
– От ветра могла качнуться та конструкция, на которой камни лежали. А тот из них, что был с краю…
– Олег, не болтай ерунду. Про «несчастный случай» Люба тебе сказала, чтобы ты меньше волновался. Я уверен – сама она отлично понимает, что этот несчастный случай рукотворен. Ты можешь договориться с её начальством и погулять по киностудии? В штатском, разумеется.
– Подумаю, – кивнул Зелинский. – На мне сейчас три дела, ни одно не хочу завалить.
– Ладно, мне тоже есть о чём подумать. Имеется у меня одна зацепочка, посмотрим, куда она приведёт.
Милиционер кивнул, помолчал немного, затем произнёс:
– Андрей, не сочти за труд – расскажи в двух словах, о чём вы толковали с Сергеевым.
Москва, 19 августа 1991 года
Андрей проснулся рано. Сразу охватило странное тревожное ощущение. Попытался отмахнуться: всё в порядке, вступительные экзамены позади, к своему удивлению – поступил на физфак МГУ, хотя и не рассчитывал на это. Коли так, пожалуй, в армию спешить не стоит. Но не беда, и в университете найдётся чем заняться.
Сделал зарядку на улице, вернулся домой. Тётя Лена уже встала, она одевала маленькую Валю.
– Дядя Андрюша! – неожиданно-звонко позвала девочка. Юноша улыбнулся и прошёл к малышке. Присел перед крошечкой кузиной, осторожно обнял её и поцеловал в лобик.
– Дядя Андрюша, ты со мной поиграешь? – чуть капризным тоном маленькой принцессы поинтересовалась девочка.
– Обязательно, Валюша, милая моя сестричка! Только сначала позавтракаем. Тётя Лена покормит нас, тогда и поиграем.
– Дядя Андрей поступил в МГУ! – гордо сообщила дочке тётя Лена. – Давай поздравим его!
– Поздравляю, дядя Андрюша! – и Валя захлопала в ладошки.
– А теперь – завтракать! – объявила тётя Лена.
– А папа будет с нами?
– Нет, Валечка, он на работе.
Андрей включил радио…
– Создан Государственный Комитет Чрезвычайного Положения. В него вошли многие руководители государства, но Горбачёва среди них нет…
Юноша машинально выключил. Какой ещё Комитет? Что это – чья-то злая шутка? Включил телевизор:
– Воспользовавшись предоставленными свободами, попирая только что появившиеся ростки демократии, возникли экстремистские силы, взявшие курс на ликвидацию Советского Союза, развал государства и захват власти любой ценой… – долдонил диктор. Андрею стало не по себе: это что же – переворот? Да, в последние дни ходили зловещие слухи, люди вполголоса говорили, что расконсервированы сталинские концлагеря, в Москву прибыли товарные поезда, в которых целые вагоны наполнены наручниками… Однако во всё это верить не хотелось. И вот – самые тревожные вести оправдываются. Юноша бросился к двери.
– Андрюша, куда ты?
– Тётя Лена, я должен идти! Не могу сидеть дома!
– А мы с Валечкой? Неужели ты нас оставишь?
Андрей остановился в замешательстве.
– Тётя Лена… Я должен идти туда, где всё решается. Если мы отдадим им страну, они придут и сюда, и остановить их будет невозможно.
– Хотя бы покушай с нами!
Андрей кивнул: в любом случае, позавтракать не мешает, тем более что непонятно, куда идти. К Моссовету? Или к Белому Дому? Сел за стол, хотя аппетита никакого. Валечка смотрит испуганно, чуть не плачет. Улыбнуться ей, подать пример хорошего аппетита – хотя бы через силу.
Вот завтрак позади. Теперь надо собраться с мыслями. Что говорят по телевизору? Передают «Лебединое озеро», понятно. Здесь мы ничего внятного не услышим. Надо собраться с мыслями. Пожалуй – к Моссовету. Транспорт ходит?
На улице дождь, как будто природа оплакивает умирающую новорожденной российскую демократию. Ну нет, мы поборемся. Разве что зонтик захватить – не помешает.
– Всё, тётя Лена, я ухожу!
– Андрюша, миленький! Только береги себя, пожалуйста!
Она плачет, Валечка тоже утирает глазки.
– Милые мои, не бойтесь! Я буду осторожен, обещаю! Но сейчас мне надо идти.
Вот и закрывается дверь за спиной. Теперь я – против машины убийства, которая навалилась на страну. И оружия никакого… А если бы было – всё равно не умею стрелять. В случае чего как-нибудь справлюсь голыми руками. Или не справлюсь.
На улице никого. Люди боятся, понятно. Сейчас – на метро.
– Молодой человек, станции метро в центре города закрыты на выход!
– А какие открыты?
Доехать до той, которая ближе к центру, а оттуда пешком. Ого! Да тут куча народу выходит. Все возбуждены, обсуждают события…
– Ребята, вы не к Моссовету случайно?
– Ага, туда! Идёшь с нами?
– Да!
Итак, я уже не один. Если десятки людей придут протестовать… Нас всё равно сомнут? Но если разойтись по домам – придут за нами, как в тридцать седьмом.
Выходим наружу… Ого! Сотни людей, в основном молодые парни, вроде меня, многие с плакатами… Ну, что будем делать, если на нас навалятся? Драться до последнего, это не вопрос. Кулаками, ногами, зубами.
Милиционеры стоят, смотрят на нас. Туда нельзя, куда мы идём? А нам это не интересно знать. Нет, милиционеры ничего не говорят, отворачиваются, будто не заметили.
Вот и Моссовет. Ого! Вот так народу собралось! Тысячи людей! Сила! М-да, была бы сила, если бы хоть какое-то оружие… Баррикаду делают, присоединюсь, пожалуй.
– Привет! Ты из МГУ, да?
– Да, только поступил.
– А я тебя там видел пару раз! Думал, студент. Ну, брат, держись! Сейчас начнётся.
Мне и без этих его слов не по себе, а он ещё добавляет. Хотя, может, прав. Тут каждый должен хорошо понимать, что его ждёт.
– Вы слышали? Ельцин выступил с обращением к народу! Осуждает переворот, называет его антиконституционным. Силаев тоже подписал и Хасбулатов.
Что же, немного легче. Значит, мы не одни. Кто-то из власти с нами.
– Ребята, ректор МГУ приказал отчислить всех студентов, которые придут сюда или на Манежную площадь!
От таких угроз смех разбирает. Как он определит, пришёл я сюда или не пришёл? Сам приедет проверять? Если только ему подадут списки задержанных. И что – нас собираются задерживать? Это радует, на фоне других новостей.
– Ребята, бронетранспортёры!
Как гром с неба…
– Где ты видел?
– Едут! Со стороны Маяковской!
– Быстрее, на Тверскую! Попробуем остановить их!
Он прав: срочно на Тверскую! А, вот эти самые бронетранспортёры. Зловещие штуковины. Сколько их – десяток? Попробуем поговорить с ними.
– Солдаты, остановитесь! Не стреляйте в народ!
Передняя машина тормозит, но мотор не глушит. Из люка вылезает парень в комбинезоне. Офицер?
– Чего вам надо? А ну – разойдись!
– Не разойдёмся! Вам придётся убить нас всех!
Офицер качает головой:
– Ребята, у нас приказ. Мы ничего не можем поделать.
– Можете! Вы же не автоматы!
Пока я и ещё двое парней уговариваем офицера, на броню его машины взбираются две девушки:
– А с нами что сделаете – убьёте?
Офицер растерянно смотрит на них и бормочет:
– Слезайте… Не положено.
Через секунду и мы взбираемся и садимся рядом с девчатами. У одного мальчишки, не старше меня, плакат «Нет – фашизму!»
– Ребята, солдаты, вы ведь тоже люди! Язов – бандит! Он совершил переворот! Он хочет и вас сделать преступниками! Зачем вам это? Ни Горбачёв, ни Ельцин переворот не поддержали.
– Ребята, девчата, но у нас приказ! Куда нам деться?
– Присоединяйтесь к нам! Вместе мы – сила! А у вас и оружие имеется.
– Против своих мы оружие не применим.
– А мы для вас не свои?
Слышу, как водитель заглушает мотор в «нашем» бронетранспортёре… а теперь и в соседнем. Солдаты открывают люки, возбуждённо переговариваются с нашими. Вся улица уже заполнена людьми, девушки залезают на броню – их не прогоняют. Мы победили?! Нет пока, но уже лучше.
– Слыхали? Ельцин призывает всех к забастовке! Он объявит об этом на Манежной площади!
– Может, и амнистию нарушителям присяги объявит? – бормочет один из солдат внизу.
– Это Язов нарушает присягу! Он совершил переворот и отдал незаконные приказы! Вас толкают убивать свой народ, это и есть против присяги!
Внутри бронетранспортёра негромко спорят. Перепалка быстро становится шумной.
– Вас же потом и обвинят в убийствах! Язов от всего откажется, как при Сталине! Вам же не говорили стрелять в нас?
– А мы в вас и не стреляем, – недовольно произносит офицер. – Сидим, разговариваем. Ладно, будем считать, что остановились из-за технической неисправности.
На соседней машине кто-то громко ржёт.
– К чёрту Язова! Он преступник!
– Тише, не надо так говорить, – уныло отвечает офицер. Он спускается вниз, и мы слышим его голос:
– Ребята, слезайте! Нам велено ехать назад.
Не хочется отпускать этих славных ребят, к которым мы уже привыкли, но делать их нарушителями приказа не стоит. Сначала слезаем мы, парни, затем помогаем спуститься девушкам. Первая победа!
