Стефани Майер - Сумерки
Глава 10. Расспросы
Утром мне с большим трудом удалось убедить разумное левое полушарие мозга, что вчерашний вечер не был сном. Логика и здравый смысл отказывались мне помогать. Пришлось опереться на аргументы, которые не могли быть порождением моей фантазии — его запах, например. Я была уверена, что никаким снам не под силу сотворить нечто подобное.
Снаружи было туманно и мрачно — абсолютно великолепно. Сегодня у него точно нет повода пропустить школу. Я надела свою самую теплую одежду, вспомнив про отсутствие куртки. Еще одно доказательство тому, что память не лгала.
Когда я спустилась, оказалось, что Чарли уже уехал — я и не понимала, что уже опаздываю. В три укуса расправившись с батончиком мюсли, я послала ему вдогонку молока прямо из пакета и молнией вылетела за дверь. Может быть, мне удастся перехватить Джессику еще до того, как начнется дождь.
Туман был необычайно густой, похожий на дымовую завесу. Ледяными иголочками он покалывал незащищенную кожу лица и шеи. Я предвкушала момент, когда доберусь наконец до пикапа и включу печку. Почти ничего не видя в молочно-белой мути, я пробежала несколько метров по подъездной дорожке, прежде чем поняла, что у меня на пути стоит машина — серебристая машина. Мое сердце упало куда-то вниз, затем беспорядочно затрепыхалось и наконец забилось ровно в удвоенном ритме.
Я не заметила, как и откуда он появился, но он стоял в паре шагов от меня, придерживая открытую пассажирскую дверь.
— Не хочешь сегодня прокатиться со мной? — спросил он, довольный тем, что снова поймал меня врасплох. Его голос звучал не совсем твердо — он и в самом деле давал мне шанс отказаться. И в глубине души, должно быть, надеялся на это. Но надежда была напрасной.
— Да, с удовольствием, — ответила я как можно спокойнее.
Садясь в теплую машину, я увидела на спинке переднего сиденья знакомый кожаный пиджак. Дверь за мной захлопнулась, и он возник на водительском месте быстрее, чем я успела моргнуть.
— Я принес тебе пиджак, чтобы ты не схватила простуду или не знаю что еще, — осторожно сказал он.
Я заметила, что на нем не было ничего теплого, только светло-серый вязаный свитер. Ткань мягко облегала великолепные мышцы груди. Насколько же прекрасно должно быть лицо, чтобы полностью отвлечь мое внимание от такого тела!
— Я не такое уж хрупкое создание, — сказала я. Но все же надела пиджак, засунув руки в слишком длинные рукава. Вправду ли запах так хорош, как мне вчера показалось? Нет, он еще лучше.
— Разве? — возразил он настолько тихо, что, возможно, эта фраза не предназначалась для моих ушей.
Мы неслись по окутанным туманом улочкам — как всегда, слишком быстро, — и ощущали неловкость. Я, по крайней мере. Вчера рухнули все стены… почти все. Я не знала, сможем ли мы сегодня быть столь же откровенны друг с другом. Это связывало мне язык. Я ждала, чтобы он заговорил первым.
Он повернулся ко мне с натянутой улыбкой.
— Как, сегодня не будет вопросов?
— Тебе не нравятся мои вопросы? — спросила я, оживляясь.
— Не столько твои вопросы, сколько твоя реакция на ответы.
Казалось, он шутил, но трудно было судить определенно. Я нахмурилась.
— Я тяжело реагирую?
— Нет, в том-то и дело. Ты воспринимаешь все настолько спокойно, что это кажется ненормальным. Приходится гадать, что ты на самом деле думаешь.
— Я всегда говорю тебе то, что на самом деле думаю.
— Ты подправляешь свои мысли, — обвинил меня он.
— Совсем чуть-чуть.
— Достаточно, чтобы сводить меня с ума.
— Ты просто не хочешь их слышать, — сказала я тихо, почти прошептала. И сразу пожалела о своих словах. Боль в моем голосе прозвучала очень призрачно, оставалось надеяться, что он ее не заметил.
Он не ответил, и мне пришлось гадать, не разрушила ли я общее настроение. Когда мы въезжали на парковку, ничего нельзя было прочесть на его лице. И вдруг до меня дошло:
— А где все ваши? — спросила я. Разумеется, я была рада поехать с ним, но обычно в его машине не было свободных мест.
— Они взяли машину Розали.
Он пожал плечами и припарковался рядом со сверкающим красным кабриолетом с поднятым верхом.
— Шикарно, правда?
— О-о-х, — выдохнула я. — Если у нее есть это, зачем она катается с тобой?
— Как я уже сказал, это шикарно. А мы стараемсяне выделяться из толпы.
— У вас это плохо получается.
Я засмеялась и покачала головой, выходя из машины. Я не опоздала, он со своей сумасшедшей ездой доставил меня в школу вовремя.
— Почему же Розали сегодня села за руль сама, если вы не хотите привлекать к себе внимание?
— Как, ты не заметила? Я сейчас нарушаю все правила.
Он обогнул машину и подошел ко мне, и мы направились к школе, держась очень близко друг к другу. Я хотела сократить и эту дистанцию, протянуть руку и коснуться его, но побоялась, что ему это не понравится.
— Почему вы вообще заводите себе такие машины, если заботитесь о конспирации? — спросила я.
— Потакаем своим слабостям, — признался он с озорной улыбкой. — Мы все любим быструю езду.
— Ну еще бы, — чуть слышно пробормотала я.
Под навесом возле столовой стояла Джессика, и казалось, что ее глаза вот-вот вылезут из орбит. У нее на руке висела моя куртка.
— Привет, Джессика, — сказала я, когда мы подошли поближе. — Спасибо, что не забыла.
Она молча протянула мне куртку.
— Доброе утро, Джессика, — вежливо произнес Эдвард. Он, конечно, не был виноват в том, что у него такой великолепный голос.
Или в том, на что способен его взгляд.
— Э-э-э… Привет, — Джессика перевела расширенные зрачки на меня, чтобы собраться с мыслями. — Увидимся на тригонометрии.
Она бросила мне многозначительный взгляд, и я подавила вздох. Что же, черт возьми, ей рассказать?
— Да, увидимся.
Она пошла прочь, но дважды оглядывалась, чтобы посмотреть на нас через плечо.
— И что ты ей расскажешь? — тихо спросил Эдвард.
— Эй, я думала, что ты не можешь читать мои мысли, — прошипела я.
— Не могу, — удивленно ответил он. Затем его глаза загорелись: у него явно появилась идея. — Но я могу читать ее мысли. А она караулит тебя в классе и готовит нападение.
Я застонала, сняла пиджак и протянула Эдварду. Тот повесил его на руку.
— Итак, что же ты ей расскажешь?
— Дай подсказку, — взмолилась я. — О чем она хочет спросить?
Он покачал головой и мерзко усмехнулся.
— Это нечестно.
— Нет, нечестно — не делиться информацией, если что-то знаешь.
Он колебался. Тем временем мы подошли к дверям третьего корпуса, где проходил мой первый урок.
