Татьяна Устинова - Пороки и их поклонники
Расул слушал и все так же блаженно курил – ну как пить дать Шерлок Холмс дагестанского разлива!
Я называю это “делом на одну трубку”, Ватсон!
– Она звонила сегодня утром, но меня не застала. Катька сказала, что она была очень взволнована.
– А номер телефона? Нет?
– Нет, – ответил Архипов, – наш определитель ничего не определил. Сегодня в четыре я должен с ней встретиться и подписать дарственную на квартиру, или как это называется?
Расул пожал плечами. Они помолчали.
Магомедов потянулся, затушил в пепельнице сигарету и изящно закурил следующую.
– Значит, ты думаешь, что все дело в ее квартире, – начал он задумчиво. – Твою соседку заставили написать завещание. Она написала. Но потом как-то спохватилась и все изменила. При этом она знала, что должна непременно умереть. У нее был нож под кроватью и еще какая-то штука, круг с воском. Она считала, что это… как называется?
– Силы зла, – подсказал Архипов, – сущность разрушения.
– Силы зла и сущность разрушения нацелились на нее. Хорошо. Она оставила квартиру тебе и исключила из цепочки… как зовут приемную дочь?
– Маша, – напомнил Архипов сквозь зубы. Ему казалось, что Расул над ним потешается.
– Маша, – повторил Расул. – Но тут ты объявил, что вернешь квартиру ей. Им только того и надо, чтобы забрать ее у этой самой Маши, как было запланировано. Да?
– Да.
– Кто убил юриста?
– Я не знаю.
– Маша?
– Я не знаю, Расул!
– Где она сейчас, мы тоже не знаем. Мальчишка у тебя. Труп юриста ты вывез, и его уже нашли.
– Я думаю, ей чем-нибудь пригрозили, – выпалил Архипов. – Например, что убьют мальчишку, если она не уговорит меня вернуть ей квартиру и тут же не передаст ее “Радости”.
– Да тебя и уговаривать не надо, – уколол Магомедов. – Ты и так всем объявил, что вернешь.
– Я дурак, – признался Архипов. – Ты это хотел услышать?
– Что ты решил?
Архипов одним глотком допил холодный кофе, посмотрел в монитор на Добромира, засвистал и простукал по столу “Чижика-пыжика”.
Расул молчал.
– Я решил заставить их забыть с существовании Марии Викторовны Тюриной, Владимира Петровича Архипова, а заодно и Чистопрудного бульвара, так сказать, в целом.
– Как это сделать?
– Шантаж и угрозы, – объявил Архипов, – очень просто.
– А если это она… убила юриста?
– Черт с ней. Она так она.
Расул потянулся:
– Что именно ты намерен делать?
Архипов опять простучал своего “Чижика”.
– Распотрошить базы данных.
– Это просто.
– Просто, – согласился Архипов, – но один я не справлюсь. Ты мне поможешь?
– Конечно.
Архипов улыбнулся:
– Спасибо.
Расул нетерпеливо повел соболиной бровью:
– Какие базы?
– Да все, что у них есть. Членов организации, руководства, бухгалтерию. Вряд ли они их серьезно охраняют.
– Чтобы серьезно охранять, надо людей нанимать, которые это умеют, – произнес Магомедов с акцентом, – а я всех таких людей знаю, и никто из них в твоей “Радости” не работает. Каких я не знаю, те не в счет – мальчишки, недоумки.
– Вот именно. Помнишь, у тебя приятель служил в налоговой полиции?
– Зачем нам приятель?
– Чтобы посмотреть, нет ли у налоговиков чего-нибудь на этот “Путь к радости”.
– Сам могу посмотреть, – пробормотал Расул. – Чего занятых людей просто так беспокоить! У меня коды доступа есть, я же не вчера родился… Ты уже влез куда-нибудь?
Архипов посмотрел на монитор:
– Пока только во внутреннюю переписку.
– Значит, ты смотришь документы, а я счета и налоги. Только мы все равно не успеем. Ты понимаешь?
– Понимаю, – согласился Архипов, и в спине сильно заскреблось. – Я сегодня на встречу с ней не поеду.
– Не поедешь?
– Нет.
Расул немного подумал.
– Логично, – вымолвил он через некоторое время. – Пока никакие документы не подписаны, они ее беречь будут. Логично.
Владимир Петрович очень сомневался, что они станут ее беречь, зато не сомневался, что она останется жива. А это уже немало.
– Если я не приеду, они заставят ее мне позвонить, чтобы узнать, что случилось. Я скажу, что у меня сломалась машина или разболелись зубы…
– Лучше машина, – посоветовал Расул.
– …и договорюсь на завтра. До завтра успеем?
– Успеем. Они помолчали.
– Ты должен поехать, – вдруг заявил Расул, и Архипов посмотрел на него, – на моей машине. Твою они видели, мою нет. Ты поезжай и посмотри. Просто так. Кто привезет, на чем привезет. Куда повезет, когда не дождется. Кто с ней будет. Вряд ли ее одну отпустят. Я бы сам поехал, но я лучше в базах покопаюсь. У меня быстрей получится.
– Это точно.
Расул неторопливо поднялся и посмотрел на безупречные складки – не замялись ли. Со складками все было в порядке.
– Тогда я пошел, – сказал он. – Как это называется? “Путь к радости”?
– Точно. Вон, на карточке электронный адрес и телефон.
– Не нужен мне никакой адрес, – заявил Магомедов с невыносимым высокомерием. – Я тебе не студент третьего курса!
* * *
Примерно с полчетвертого Архипов сидел в засаде.
Место для засады – магомедовская “Мицубиси” – было идеальным. Стекла тонированные, вид устрашающий, просто так никто не подойдет.
Пару раз Архипов объехал вокруг входа-выхода метро – заплеванный пятачок, полный окурков, пакетов, бумажек, бабок в плащах с ведрами и мешками, наполненными семечками, пирогами с капустой, или дамскими кофточками на любой вкус. Еще стояли дядьки с тележками – “свежая пресса” и тетки с цветами – “купите букетик”.
Народу было не слишком много – вечерний час пик не наступил, а утренний давно прошел. Зев перехода время от времени выпускал жидкие струйки пассажиров, которые распахивали зонты и растекались к автобусам. Из-за дождя казалось, что наступила осень, которую Архипов ненавидел.
До осени еще далеко, попытался он себя утешить. Почти три месяца, вон сколько. Все еще впереди – хорошая погода, жара, солнце, горячий асфальт, радость жизни.
Ничего не получалось.
Лизавета дождь накликала, черт бы ее…
Архипов пристроился за каким-то автобусом так, что машину-крокодила было не видно, а заплеванный пятачок перед метро весь открыт.
Жаль, если автобус уедет.
Впрочем, уедет или нет, а разобрать снаружи, кто сидит в машине, нельзя. Он специально проверил это перед офисом, усадив в нее Макса Хрусталева. Макс от обилия дорогих иностранных машин, в которых ему за последнее время удалось посидеть или даже поездить, впал в некоторый столбняк, как и предрекал Владимир Петрович еще тогда, когда Макс не получил должной медицинской помощи, порезавши руку о нож.
