Клэр Бреттонс - С вечера до полудня
— Ладно.
Она ожидала, что он выразит недовольство или по меньшей мере сердито буркнет что-нибудь.
— У меня тоже бывают предчувствия. — Пожав плечами, он протянул ей телефон.
Хильда сняла трубку довольно быстро. Габриела поздоровалась.
— Я уже гадала, как ты там, детка. Надеюсь, ты не заболела воспалением легких?
— Нет, все отлично. — Габриела зажала подбородком трубку, которую Гордон держал у ее уха. — Хильда, а как зовут сестру Лоренса?
— Кристина. Я же говорила, когда вы с Гордоном…
— А как ее фамилия, вы не знаете?
— Ах ты Господи! Я слышала ее, детка, но у меня дырявая память, я теперь все стала забывать. Могу спросить у Джорджии Лей. Она-то вспомнит. Память у нее, как капкан: что туда попало, уже не выскочит.
Габриела напряглась.
— А случайно не Кристина Берроуз?
— Да, да. Так и есть. Точно.
— Замечательно. — Улыбнувшись, Габриела кивнула Гордону. — А Кристина когда-нибудь привозила с собой к Лоренсу маленькую девочку?
— Да нет. У нее же нет детей. Мне казалось, я вам рассказывала.
— Конечно, Хильда. Я просто уточнила на всякий случай. — Габриела нахмурилась. — Мне бы надо с кем-нибудь поговорить о ней, и я вспомнила, что вы упоминали подругу Джорджии Лей, которая работает в ресторанчике.
Хильда называла кафе ресторанчиком.
— Зита Хармон.
— Зита Хармон, — повторила Габриела. Сердце ее забилось быстрей. — Да-да, точно. Не могли бы вы оказать мне огромное одолжение?
— Смотря какое. Никогда ничего не обещаю, пока не узнаю точно, что именно от меня просят.
— Всего лишь телефонный звонок. Не могли бы вы позвонить Зите Хармон и попросить ее со мной побеседовать?
— Следовало бы поинтересоваться, зачем тебе это. Но если твой Гордон такой же, как его отец, то, думаю, лучше мне не знать.
Габриела закусила губу, чтобы не рассмеяться.
— Вы, вероятно, правы, Хильда.
— Ладно, позвоню. А ты поезжай прямо в ресторан. В это время она всегда там. И кстати, обрати внимание на ее яблочный пирог — просто объедение.
— Непременно. Спасибо, Хильда. Вы просто прелесть.
— Вы уже нашли девочку?
— Нет еще. — Улыбка сползла с лица Габриелы. У них оставалось так мало времени. На Рождество Лейси должна быть дома. Иначе это будет днем скорби, а не веселья. — Но надеемся скоро найти.
— Спроси, какой ее любимый цвет, — громко прошептал Гордон.
— Хорошо. Звоните, если я смогу еще чем-то помочь.
— Спасибо, — поблагодарила Габриела. — И еще, Хильда, Гордон спрашивает, какой ваш любимый цвет.
— Ах, и он тут? Я бы хотела с ним кое о чем потолковать. Подумать только — тискать тебя в автомобиле! Миссис Бейкер чуть шею себе не свернула, высматривая вас, а мистер Бейкер поругался с ней, потому что ему пришлось самому возиться на кухне. Так ты передай Гордону Сазерленду, что тискать леди в машине неблагопристойно, слышишь? — Не переводя духа, добросердечная пожилая леди понеслась дальше: — А еще передай, что я предпочитаю розовый. Не этот лиловатый, его я терпеть не могу, а чистый ярко-розовый.
— Ясно. Ярко-розовый. — Габриела покраснела. — Я скажу Гордону про… гм… что нельзя тискать. До свидания, Хильда.
Ухмыляясь во весь рот, Гордон положил трубку на место.
— Тискать?
— Это неблагопристойно. — Габриела изобразила Хильду. — Мистер Бейкер, он же мистер Грязные Сапоги, поругался с миссис Бейкер, она же миссис Грязные Сапоги, из-за того, что она чуть не свернула себе шею, наблюдая за нами, а ему в результате пришлось возиться на кухне.
Гордон расхохотался.
— Но ты сказала ей, что это не в счет?
— Что не в счет?
— Наши объятия и поцелуи.
— Что?
Временами этот тип бывал глуп как пробка.
— Нам же они не понравились.
Он пожал плечами.
— Заткнись, Гор.
Все еще хихикая, он набрал номеруй, услышав голос Коулта, заговорщически подмигнул ей.
— Коулт, окажите мне любезность. Сделайте так, чтобы Хильда Андерсон получила столько ярко-розовых ирисов, сколько ее душа пожелает, а газон вместит. — Он прикрыл трубку. — Мне нужен адрес Хильды.
Габриела, не в силах сдержать улыбку, продиктовала ему адрес. Он повторил его Коулту, поблагодарил и распрощался.
Габриела поднялась.
— Для того, кто так отвратительно целуется, ты слишком уж мягкосердечен, Сазерленд.
— Кто, я?
От его теплого взгляда у нее перехватило дыхание.
— Ты.
Он начал прибираться на кухне.
— Поехали со мной в офис, а потом вместе заглянем в кафе.
— Не могу.
Но до чего же ей этого хотелось!
Сполоснув тарелки, он выключил воду.
— Почему?
Габриела уже не улыбалась.
— У нас очень мало времени.
Кафе оказалось на удивление уютным, стилизованным под старину. На деревянных столах — керамические вазочки с белыми фиалками, пальмы в кадках были расставлены таким образом, что создавали у посетителей иллюзию уединения. И завершающий штрих — старинный патефон, должно быть, один из первых во всем Хьюстоне.
Габриела плавно опустилась на маленький стул. Если ее предчувствия оправдаются, то, уходя отсюда, она будет знать о Люке Берроузе несравненно больше, чем написано в этом горе-досье. Ей казалось, что пресловутое досье не только умалчивает о жене Берроуза, но и немало приукрашивает его брокерские успехи за последние пять лет. Ее, правда, мучило, что придется прибегнуть к таким методам получения информации. Но что оставалось? Лейси становилась все слабей и слабей не по дням, а по часам, все больше спала — точь-в-точь как Тельма за день до смерти. Времени было в обрез.
По кафельному полу прошаркали туфли официантки.
— Да, мэм, — почтительно сказала она. Ее увядшее лицо свидетельствовало, что она лет на тридцать старше Габриелы.
— Зита Хармон?
Женщина кивнула.
— Я Габриела, знакомая Хильды.
— О да, она звонила несколько минут назад. Что вам принести? Тут очень строго насчет гостей в рабочее время.
— Можно кофе и яблочный пирог? — поинтересовалась Габриела.
— Сегодня пекла Бетти. У нее обычно выходит недурно. — Официантка разгладила форменную розовую юбку. — Если, конечно, вы любите тарталетки с яблоками.
Габриела сконцентрировалась на Зите Хармон… Дома у той вышел из строя кондиционер. Ноги устали, и она с нетерпением ждала конца смены — осталось только десять минут. Но вот возвращаться в душную квартиру и изнывать там от жары ей совсем не хотелось. Чего ей хотелось, так это денег.
— Зита, — начала Габриела, — вы знаете некоего Люка Берроуза?
— Хильда сказала, с вами не будет связано никаких неприятностей, но… — Зита опустила веки. — Зачем вы спрашиваете? Вы друг ему или враг?
