Виктория Холт - Поцелуй Иуды
— До завтра.
Он взял меня за подбородок и сказал: «Nil desperandum»[6]. Затем тихонько поцеловал меня, и мы вместе дошли до опушки леса.
Дома я прошла мимо комнаты смерти в свою спальню и бросилась на кровать Франсин. Так я чувствовала себя ближе к ней.
Не было никаких сомнений. Конрад волновал мое воображение, и мне хотелось быть с ним. Когда мы были вместе, я забывала о своих горестях.
Я не могла находиться в этом доме смерти, но все же чувство моего одиночества немного ослабло. Завтра я увижу Конрада, и он обещал что-нибудь придумать. Я не могла в это поверить, но все же эта мысль приносила успокоение: Присутствие Конрада действовало на меня как опиум, к тому же в моем безнадежном состоянии я была готова хвататься за любую соломинку.
Я не могла сидеть дома и вышла в сад. Вдруг я увидела одного из ребятишек Эммсов.
Он сказал:
— Мне велели это передать вам, мисс, когда никто не увидит.
Я выхватила у него письмо.
— Кто… — начала было я.
— Из усадьбы, мисс.
— Спасибо, — поблагодарила я.
Я разорвала конверт и вынула лист толстой белой бумаги с золотым крестом. «Титульный лист», — подумала я. Вот что я прочла.
«Филиппа!
Мне придется уехать завтра рано утром. Мне необходимо увидеться с вами до отъезда. Пожалуйста, приходите сегодня в десять вечера к палисаднику около усадьбы.
К.»
У меня задрожали руки. Итак, он едет завтра. Он обещал что-нибудь для меня придумать. Сможет ли он?
Мне придется выскользнуть из дома и не запирать дверь. Нет. Они догадаются. Во двор выходило невысокое окошко. Если я оставлю открытой щеколду, я смогу вылезти в него, если дверь будет заперта.
Я должна его увидеть.
Я не знаю, как дождалась вечера. Я сослалась на головную боль, чтобы избежать ужина с дедушкой и кузеном. Все сочли мое оправдание вполне естественным, поскольку нормальное течение жизни в Грейстоуне было и так нарушено в связи с бабушкиной смертью и приготовлениями к похоронам.
Я проверила окошко. Мимо него редко кто проходил, так что все должно быть нормально.
Без четверти десять я выбралась из дома. Он уже ждал меня в палисаднике. Увидев меня, он схватил меня в своих объятия и крепко прижал к себе.
— Пойдем в дом, — сказал он.
— Почему? — спросила я.
— А почему бы и нет?
— Это не ваш дом. Вы ведь только управляющий.
— Будем считать, что мне даны все полномочия.
Мы вошли в дом. Когда мы проходили по залу, я подозрительно посмотрела на высокие отверстия в стене, через которые можно было подглядывать из солярия.
— Нас никто не увидит, — прошептал он. — Все спят. У них был трудный день сборов и подготовки к отъезду.
— Они все уезжают завтра?
— Через пару дней.
Мы поднялись по лестнице.
— Куда мы идем? — спросила я. — В Weinzirnmer?
— Сейчас увидите.
Он распахнул дверь, и мы вошли в комнату, в которой горел камин. Это была большая комната с тяжелыми бархатными шторами. Я заметила огромную кровать в алькове.
— Чья это комната? — быстро спросила я.
— Моя, — ответил он. — Мы здесь в полной безопасности.
— Я не понимаю.
— Поймете. Проходите и садитесь. У меня есть прекрасное вино. Я хочу, чтобы вы его попробовали.
— Я ничего не знаю о винах.
— Но вы же пьете вино в Грейстоуне?
— Дедушка всегда выбирает вино сам, а все остальные должны пить и хвалить его.
— Ваш дедушка — деспот.
— О чем вы хотели поговорить со мной?
— Я уезжаю. Я хотел вас увидеть.
— Да, — сказала я. — Вы говорили.
Он взял мою руку и, сидя в огромном кресле, напоминающем трон, потянул меня к себе, и я оказалась у него на коленях.
— Не бойтесь, — тихо сказал он. — Нечего бояться. Теперь ваше благополучие — моя проблема.
— Вы говорите какие-то необыкновенные вещи. Я думала, что пришла проститься с вами.
— Надеюсь, вы этого не сделаете.
— А разве есть какой-нибудь еще выход?
— Непреодолимых препятствий не бывает.
Я почувствовала, как его руки мягко скользят по моей шее. Меня постепенно охватывало желание остаться в этой комнате навсегда.
— Как вы ко мне относитесь? — спросил он.
Я постаралась высвободиться из его настойчивых рук.
— Мы мало друг друга знаем, — промямлила я. — Вы не… англичанин.
— Это большой недостаток?
— Нет, конечно, но это значит…
— Что?
— Что мы скорее всего по-разному на все смотрим. Знаете, может, я лучше пересяду на стул и выслушаю то, что вы мне хотели сказать?
— Нет, вы уж лучше оставайтесь здесь… рядом со мной. Филиппа, вы должны знать, что я все больше влюбляюсь в вас.
У меня закружилась голова от внезапного счастья, как будто меня опустили в глубокое озеро наслаждения. Но все равно внутри себя я чувствовала предостерегающие голоса. Это очень опасное озеро.
— Филиппа, — продолжал он. — Какое гордое имя. — Он повторил его: — Филиппа.
— Меня всегда в семье называли Пиппа.
— Пиппа. Коротко от Филиппа. Мне нравится. Я помню стихотворение. Оно назвалось Песня Пиппы… или Пиппа Проходит. Видите, я хоть и не англичанин, но образование получил здесь. Я знаю Браунинга. «Бог на небе, все в мире хорошо». Это из Песни Пиппы. Это ведь о вас?
— Вы прекрасно знаете, что это совсем не так.
— Ну, тогда я должен попытаться сделать, чтобы это было так. Я буду очень рад, если смогу. «Все в мире хорошо». Я хочу услышать эти слова от вас.
— Да, вы уезжаете, и я вас завтра уже не увижу.
— Вот об этом я и хотел с вами поговорить, потому что от вас зависит, увидите вы меня завтра или нет.
— Я не понимаю.
— Все очень просто. Я могу взять вас с собой.
— Взять меня…
— Ну да. Вы можете поехать со мной.
— Но разве это возможно?
— Конечно. Мы встретимся завтра на станции. Мы не поедем в Дувр, как в прошлый раз. Мы поедем в Лондон, и оттуда в Гарвич. Мы сядем на корабль, поплывем по морю. Потом сядем на поезд и в конце концов приедем ко мне домой.
— Вы смеетесь надо мной.
— Клянусь, что нет. Я хочу, чтобы вы были со мной. Неужели вы не понимаете, что я влюблен в вас?
— Но… разве я могу с вами поехать?
— А почему бы и нет?
— Дедушка не отпустит меня.
— Я подумал, что мы перехитрим и дедушку и кузена Артура. Так что нам не нужно их согласие. Пиппа… я хочу показать тебе, как я тебя люблю.
— Я… я не…
— Я научу тебя, — прошептал он.
Он расстегнул пуговицы на моей блузке. Я попыталась остановить его, но он взял мои руки и стал их целовать. Мне было страшно, но в то же время меня все больше охватывало возбуждение, которого я не знала раньше. Казалось, что все отходит на второй план… прошлое… будущее… все, что пугало меня. Не было ничего, кроме теперешнего момента. Он поцеловал меня, снимая с меня блузку.
