Рут Харрис - Волнующая игра
Джей Джей убедилась в реальности происходящего, когда служащий отеля появился в номере, чтобы забрать чемоданы. Четыре из них принадлежали Престону, один — Делии.
Делия вошла вслед за служащим. Джей Джей подумала, что она забыла что-нибудь, но Делия молча подождала, пока весь багаж был вынесен к лифту, и только после этого заговорила:
— У Престона всегда так… После большого и трудного процесса ему необходимо любовное увлечение на некоторое время.
— Так это не в первый раз? — удивилась Джей Джей. Еще несколько минут назад она была на седьмом небе от счастья и думала, что он испытывает те же чувства.
— Потом это опять повторится, — холодно сообщила Делия. На этом разговор закончился.
Джей Джей только что была на самой вершине, выше всех окружающих, ощущая свою исключительность. Делия столкнула ее с вершины и вернула в обыденность. За это она ненавидела Делию. Она испугалась, что чувство собственной исключительности никогда не возвратится к ней.
Три дня Джей Джей не выходила из номера. Она заказывала по телефону черную икру, филе омаров, трюфели, мечтая разделить всю эту роскошную трапезу с Престоном. Ей казалось, что вот-вот раздастся его телефонный звонок или он сам появится в дверях. Джей Джей сочинила несколько вариантов их будущего диалога. В них присутствовало все — горькие упреки, легкая печаль по поводу случившегося или неприступно ироническая интонация. Но все должно было кончиться полным примирением и страстными объятиями.
Но он не позвонил и не материализовался из воздуха в дверях гостиничного номера, и Джей Джей наконец смирилась с ударом, нанесенным ее самолюбию. Здесь, в апартаментах «Плаза Атене», она решила, что больше никогда не станет той, которая любит, желает любви, нуждается в ответном чувстве. Она будет только позволять любить и желать себя. И всегда будет уходить первой.
Когда один бразильский плейбой предложил ей поездку в Монте-Карло, где собирался поиграть в триктрак на очередном турнире, Джей Джей обратила свой билет в деньги и приняла приглашение.
Однажды, несколько месяцев спустя, когда Питер Камерон навестил ее на «Бель Эр», Джей Джей уже была готова сматывать удочки. Жизнь на яхте была беззаботна, роскошна и красочна, но Джей Джей чувствовала, что медленно погибает от тоски.
Йен любил ее, боготворил, обожал и говорил ей об этом постоянно. Но в программу, составленную ею для себя в апартаментах «Плаза Атене», она включила еще один пункт — нельзя долго терпеть мужчину, который преклоняется перед тобой. Это расслабляет. Теряется вкус к жизни. Надо бросать его, чтобы спасти свою неповторимую личность.
Присутствие второго любовника несколько оживляло монотонность существования, но фантазии на эту тему были гораздо более возбуждающие, чем живая реальность. Джей Джей разочаровалась, узнав, что брачная жизнь втроем так же по-домашнему размеренна, как и обычное замужество. Когда Питер спросил, будет ли Джей Джей в Франгипани сегодня вечером, он ясно дал понять, что интересуется этим по поручению Рэймонта.
Джей Джей ответила утвердительно. Она собирается быть там. Позже, одеваясь к вечеру, она поделилась со своим преданным слугой Данте своими мыслями,
— Это трудно понять… Он владеет двадцатью отелями. У него тысячи служащих и миллиарды долларов… И он ищет кого-то, чтобы в завуалированной форме передать мне приглашение…
— А я его понимаю, — сказал Данте, проглаживая белое платье из индийского хлопка, которое Джей Джей собиралась надеть. — Чем они богаче, чем больше у них власти над людьми, тем неприятнее для них получить отказ.
Это было очень точное наблюдение. Джей Джей даже удивилась, как Данте додумался до этого. Данте Масчерони родился в Пьемонте, в семье весьма сомнительных аристократов, которые периодически то богатели, то разорялись вчистую. На яхте он пребывал в качестве личного слуги Джей Джей и являлся ее зеркальным отображением.
У них обоих были янтарного цвета волосы, смуглая кожа и зеленые глаза. Оба весили одинаково — сто восемьдесят фунтов, размер талии имели тот же — двадцать два дюйма, размер обуви семь с половиной и одежды — шестой.
Познакомились они в начале лета в Сен-Тропезе. Джей Джей в одиночестве пила утренний кофе на площадке перед отелем, когда Данте, одетый лишь в джинсы в обтяжку из материи под леопардовую кожу с дешевыми часами на руке, буквально вылетел пулей из серебристого «мерседеса», который тут же умчался прочь. Сделав пару шагов, молодой человек споткнулся и буквально упал на стол, за которым сидела Джей Джей, расплескав ее кофе. Он рассыпался в извинениях, а кончил тем, что принял ее приглашение составить ей компанию.
Он стал ее постоянным спутником, ее исповедником и, наконец, предложил свои услуги в качестве служанки. Он мог наблюдать работу слуг и горничных, которых его мать держала в доме во время «состоятельных периодов» жизни их семьи.
Данте знал, как употреблять, например, французский толченый мел, вместо того чтобы отдавать дорогую одежду в химчистку. Он знал температуру, при которой надо гладить шелк, как простой костью протирать кожаные вещи и разглаживать складки и заломы на ткани до полного их исчезновения. Джей Джей никогда не заговаривала с ним о том, что видела на его теле в первое утро их знакомства в Сен-Тропезе. Свежие шрамы и следы ожогов покрывали весь его торс — и грудь, и живот, и спину. Он был благодарен ей за это. Постепенно его преданность дошла до такой степени, что он стал отождествлять себя с нею. Он жил ее жизнью, ее чувствами, ее желаниями. В его представлении Джей Джей Валериэн стояла выше всех женщин на земле, вообще выше всех. Не существовало человека, который был бы достаточно хорош для нее! И Александр Рэймонт не составлял исключения.
Когда Питер Камерон сообщил Александру именно то, что он хотел услышать — он увидится с нею сегодня вечером, — Александр был разочарован. Какая-то часть его сознания жаждала любовного увлечения, необузданного, страстного, почти безумного. Каждая встреча с красивой незнакомой женщиной вызывала в нем желание бороться за нее, идти навстречу опасности, быть достойным трудной победы. Но победы доставались обычно очень легко. Вот и сейчас уже не раз испытанное чувство разочарования от легкости предстоящей победы больно кольнуло его. Она такая же, как все. Девочка на одну минуту, на одну ночь, ну, может быть, на неделю, готовая на все, что предложит ей Александр Рэймонт.
Он подумал, что, вероятно, вообще не стоит играть в любовь. Достаточно побыть с ней недолго, оплатить ее счет за напитки и отправить обратно на «Бель Эр».
2
