Владимир Колычев - Корысть на пьедестале
Но «Василий» и не думал оставлять ее в покое, он сдал назад, перегородив таксисту дорогу, вышел из машины, постучал в окошко водительской двери:
– Братишка, мне тоже в Демидку! Подожди немного! – И, сунув парню тысячную купюру, вернулся в свою машину.
Василиса сидела на заднем сиденье и смотрела на водителя. Смешной парень – длинноносый, лопоухий, все бы ничего, но стриженная «под ноль» голова превращала эти недостатки в уродство. На купюру он смотрел как на знак свыше. Рабочий день еще только начался, а уже так подфартило вдруг, всю смену деньги будут сыпаться с неба? Он не имел права брать второго пассажира, но Василиса даже не пыталась выразить свое возмущение. Бесполезно. А уходить глупо. Если Василий такой упертый, он не отвяжется… Но из машины она все-таки вышла – пересела вперед, чтобы навязчивый попутчик не подсел.
«Василий» отогнал свою машину в парковочный карман, вернулся к такси, бухнулся на заднее сиденье, легким движением закрыл за собой дверь.
– Сильнее! – попросил водитель.
– Ну да, это ж «девятка»! – засмеялся нувориш.
Дверь чуть не выгнулась внутрь – с такой силой он ее захлопнул. Таксист поморщился, но ничего не сказал.
Василиса молча просидела всю дорогу, а когда вышла возле своего дома, «Василий» последовал за ней.
– Я приехала, – глядя на отъезжающую машину, сказала она.
– Я тоже. – Он движением руки показал в сторону большого белого с фахверками коттеджа, за которым сплошной линией тянулись элитные дома.
– Не заблудитесь, – усмехнулась она.
– И не заблужусь, – улыбнулся Кузьмин, – и под забор не свалюсь. Или ты думаешь, что я пьян?
– Мне все равно, – поморщилась Василиса, доставая ключи от калитки.
– Может, ты меня к Агнии ревнуешь?
Она метнула на него возмущенно-уничижительный взгляд. Кто он такой, чтобы его ревновать? Он действительно никто для нее.
– Или злишься… Меня на самом деле Валентин зовут… Кузьмин Валентин Юрьевич, генеральный директор торгово-промышленной компании «Медная гора». Хочешь быть хозяйкой «Медной горы»?
Он вполне прочно стоял на ногах, и язык у него не заплетался, но говорил, как бредил.
– Не хочу! – отрезала Василиса.
Она подошла к своей калитке, сунула ключ в замочную скважину, с усилием провернула. Несмазанные петли жалко скрипнули, но ей сейчас было все равно, в каком они состоянии, лишь бы только Валентин-Василий не сунулся во двор.
– Почему? – спросил он.
Василиса повернулась к нему, хотела оттолкнуть, прежде чем закрыть за собой калитку, но увидела еще одного незваного гостя, который шел в сторону ее дома. Увидела и остолбенела.
– Потому… – потрясенно пробормотала она.
Разочаровалась Василиса в мужчинах, поэтому встречам с ними предпочитала одиночество, все из-за одного человека, которого она очень любила. Никто ей больше не нужен, кроме него – так любила. Но при этом сбежала от него в Демидку. Любила она Сергея, но не страдала, не плакала по ночам в разлуке с ним. Нет его, и хорошо, лучше без него, чем с ним. Гораздо лучше…
Почти два года она без него, и ничего, не умерла, живет в свое удовольствие, горя не знает. И видеть его не хочет. Но заразу не зовут, она приходит сама. И Сергей уже здесь. Идет к ней – высокий, широкоплечий, красивый, темные волосы, синие глаза. Черты лица крупные, но пропорциональные, четко выточенные, широкий волевой подбородок с ямочкой на нем. Первый парень на деревне, душа любой компании, заводила и задира. Девки хороводами кружили вокруг него, а он этим пользовался, то с одной «каравай испечет», то с другой, а Василиса страдала, терпела. Она считалась его девушкой, любила его до судорог в душе, радовалась каждой минутке, проведенной с ним. А их встречи в уединении все чаще к минуткам и сводились, чисто галочку в отчетности поставить… А когда она с этой галочкой залетела, он за руку отвел ее в больницу, к врачу, которую знал близко, уж она-то на Василисе и оторвалась. Только ей одной известно, через какие унижения пришлось пройти.
После таких издевательств она, казалось бы, не могла больше иметь детей, но нет, снова беременность, и снова аборт. Сергей не хотел иметь детей, и прямо об этом говорил, а она, как дура, с ним соглашалась. Он об нее ноги вытирал, а она радовалась… В конце концов, он женился. На другой. И продолжал гулять. И к Василисе на огонек заглядывал, как будто ничего не случилось. Раз поставил галочку, другой, а на третий она от него сбежала. Отец в Демидке дом оставил, она уехала, от греха подальше, обосновалась на новом месте, пустила корни. Первое время страдала в разлуке с любимым, а потом успокоилась. И даже возмутилась, увидев его.
Она уже другая, и ей никто в этой жизни не нужен, поэтому Сергей пусть проваливает.
А он шел к ней, широко улыбался, в глазах жаркие чувства, которые он спешил излить на нее. Камуфлированная куртка на нем, какие-то медали, темно-синие джинсы вправлены в расшнурованные ботинки с высоким верхом. Он уже отслужил в армии, когда Василиса познакомилась с ним, семь лет назад это произошло, пять из них – сплошь мучения и унижения, разбавленные любовью. И никаких медалей у него не было, она точно это знала.
– Привет, родная!
Василиса вдруг почувствовала себя крысой, которую звала к себе волшебная дудочка, ноги сами понесли ее на погибель. Очнулась она в самый последний момент. Уперлась руками в грудь Сергея и оттолкнулась от него. В ответ он лишь засмеялся – весело, добродушно. Милые бранятся – только тешатся.
Но смех оборвался, улыбка сползла с лица, взгляд угрожающе сверкнул. Сергей был рубахой-парнем, душа у него нараспашку, но только для своих. С чужими он обычно не церемонился, если вдруг разозлили его – сразу в драку. Любил он это дело, уважал, а кулаки у него будь здоров, и удар зубодробительный.
– Это кто такой? – Он волком смотрел на Кузьмина, который все-таки зашел во двор вслед за ним.
– А ты думал, я здесь без тебя как монашка живу? – усмехнулась Василиса.
– Хорь твой?
– Я не хочу тебя видеть, езжай домой!
– Я спрашиваю, это твой хорь?
Не слушая ее, Сергей подошел к Валентину, схватил его за грудки.
– Эй, парень, ты что, с ума сошел! – возмущенно протянул Кузьмин.
– Пошел отсюда! – Сергей с силой оттолкнул его от себя.
Валентин едва удержался на ногах, но земли рукой коснулся, восстанавливая равновесие.
– Ты хоть знаешь, кто я такой? – зло спросил он, разглаживая мятые лацканы пиджака.
Сергей снова шагнул к нему и на этот раз ударил – быстро, широко, сверху вниз, как будто в землю вбивал. Кулак с размаху опустился на голову. Проседая в коленях, Кузьмин подался назад, остановился, рванул вперед, собираясь ударить в ответ, но его резко занесло влево, голову повело вправо, душу, казалось, потянуло вверх, в небеса.
