Владимир Колычев - Корысть на пьедестале
– Да, но думать нужно головой, а не костью.
– А если в голове кость? – усмехнулся Сергей. – Мы люди военные… Значит, богатый он, этот Кузьмин?
– Ну, вроде бы… Он тут рядом живет, дом у него здесь…
– Да, видел я здесь домики, ошалеть – не встать. Олигархи здесь живут?.. Не сообразил, сунул голову… Ну, да ладно, зато морду олигарху набил! Где ты его такого нашла?
– Сам нашел. Я на работу шла, а он подвез…
– А работаешь где? Почему ночью не было?
– В ночном клубе, официанткой. А что?
– Платят как?
– Хочешь устроиться?
– Кем? В охрану? Тебя там от всяких охранять?..
– Ну, там и без тебя охраняют, но если подключишься…
– Куда мне в охрану? Сначала отлежаться надо… Блин, как будто через камнедробилку пропустили!
Василиса кивнула. Дом у нее небольшой, но со всеми удобствами, ванная Сергею с его ранами не подойдет, а душ будет в самый раз. Пусть искупается, а она ему постель пока приготовит, и накормить его надо… Ей и самой нужно было хотя бы немного поспать, но об этом она даже не подумала. Все для Сергея, все для него, любимого…
Глава 3
Сверху земля сухая, острие тяпки входило в нее легко, с приятным шорохом, дальше грунт сыроватый, вязкий, но глубокая борозда не нужна – можно не напрягаться. Спорится работа, семена ложатся в землю, присыпаются, к лету грядки взойдут, будет к столу и укроп, и петрушка. И огурцы у Василисы будут, рассада уже готова, и место под нее вскопано, взрыхлено…
Она разогнулась, отнесла тяпку к сараю, где хранился инструмент. Теперь можно и к столу. На ужин сегодня куриные крылышки, она их час назад из духовки вытащила.
Сергей сидел в старом, обитом клеенкой кресле, за шатким столиком, пригрелся на солнышке, разморило его. Крылышки уже на столе, пиво там же. Хорошо Сергею, и рана почти зажила, и синяки уже сошли. Две недели они вместе, так здорово просыпаться с ним по утрам или, напротив, ложиться в постель. Правда работать по дому его не заставишь, не любит он это дело. Ну и ладно.
– Устала? – спросил Сергей, думая о чем-то своем.
– Устаю я на работе, а здесь отдыхаю.
– На грядках?
– И на грядках тоже.
– Как пчелка, как пчелка, да?
Василиса промолчала, хотя могла бы в ответ назвать его трутнем, но ни к чему портить с ним отношения. По дому он ей не помощник, но вроде бы на работу собирается устроиться, в клубе вакансия охранника освобождается. Тридцать тысяч в месяц на дороге не валяются.
А может, пусть лучше дома сидит? На работе искушения сплошь и рядом, а здесь ему только Василиса и нужна. Если он по бабам ударится, тридцать тысяч только на лечение при его ершистом характере будут уходить.
– А могла бы по подиуму порхать. С твоей-то фигуркой… Зачем тебе этот огород? Его травкой засадить нужно, ну, типа, английские газоны, все такое. И садовника нанять, пусть вкалывает…
– Размечтался! – невесело усмехнулась она.
– Белые люди так и живут. – Сергей кивком головы показал в сторону коттеджной застройки. – А чем мы хуже?
– Не хуже. Просто у нас денег нет.
– Деньги на земле валяются, просто их подобрать нужно.
– Сколько таких умных! И столько же таких бедных.
– Ну, начнем с того, что не с каждой земли можно подобрать. С твоей можно. Знаешь сколько соточка стоит?
– Знаю.
– За твой участок двести штук снять можно. За эти деньги такие хоромы отгрохаем!.. Ну, не здесь, понятное дело, подальше от Москвы отъедем.
Василиса кивнула, словно соглашаясь с ним, неторопливо поднялась со своего места, подошла к калитке, открыла ее настежь и вернулась.
– И что это значит? – спросил Сергей, настороженно глядя на нее.
– Про Бога всуе не говорят, а на порог я тебе показала.
– Не понял!
– Люблю я тебя, Сережа. Крепко люблю. Так люблю, что ни разу без тебя, ни с кем. И не нужен мне никто. И если не хочешь работать, черт с тобой! Зарплата у меня неплохая, как-нибудь прокормимся… А землю мою не трогай!
Любила она Сергея, но уже далеко не так слепо, как прежде. Многое могла ему простить, и его тунеядство готова была терпеть, но глаза держала открытыми. Далек он от морального совершенства, мягко говоря, нет ему доверия. И деньги за участок он запросто прикарманить может… Нет уж, круглых дур он пусть в другом месте поищет.
– Почему?
– Золото здесь зарыто. Осенью перекопаешь огород, найдешь.
– Золото? – в раздумье проговорил он, внимательно глядя на нее. – Осенью?.. А я осенью здесь буду?
– Можешь уходить прямо сейчас! – Она резко повела рукой в сторону калитки.
– А вдруг уйду?
– Поплачу и успокоюсь. Я уже привыкла без тебя жить. Не так уж это и трудно.
– Думаешь?
– Знаю!
– Изменилась ты. Сильно изменилась.
– Это не я изменилась, это жизнь научила.
– Ты мне такая больше нравишься… Иди, закрой калитку, никуда я от тебя не денусь…
Громкая зомбирующая музыка, завораживающий лазерный свет, хаотичные движения тел на танцполе, жующие за столиками, которым вечно чего-то не хватает, сбегай-принеси-подай, не забудь, не напутай, и так всю ночь. Но Василиса привыкла, в этом дурдоме она уже как рыба в воде. И успевает, и все у нее под контролем, и чаевые она уже наловчилась утаивать. Глаз у Альберта зоркий, он все видит, от него ничего не скроешь, но так только казалось. Чаевые складывались в общую копилку, потом делились на всех, и неважно, как ты работаешь, все равно получишь на равных с другими официантами. Все бы ничего, но Альберт забирал себе львиную долю, где же здесь справедливость?..
Но следил за Василисой не только администратор, с недавних пор в клубе работает Сергей, все-таки взяли его в охрану. И ничего, справляется. Стоит в дальнем углу зала, смотрит, наблюдает, а Василиса у него под особым приглядом.
С тех пор как она отшила его с куплей-продажей, он заметно изменился. И домом вдруг занялся – крышу подправил, возле крыльца забетонировал, обещал взяться за баньку, которую построил для себя отец. Сарайчик там из толстых бревен, парилка совсем крохотная, два человека едва помещаются, и прогревается она плохо. Василиса эту баньку за ненадобностью в сарай превратила и уже захламить успела. Сергей решил вернуть ей прежнее назначение – от барахла очистить, стены утеплить, печь наладить. Дальше слов дело пока не идет, но желание у него есть, и то хорошо.
А еще Сергей в клуб на работу сам напросился. И вообще, он теперь на Василису другими глазами смотрит – уважительно, как на равную. Не зря она показала ему характер, не вытирает он больше об нее ноги. На других баб заглядывается, не без этого, но ни с кем не крутит, хотя возможности есть.
Василиса получила расчет, по пути к бару незаметно вынула из книжечки сотенную купюру, сунула в рукав. Сто рублей из семисот чаевых – это сущий пустяк, но если Альберт заметит, стыда потом не оберешься. На первый раз предупредят, хотя могут и уволить – в назидание остальным.
