Сьюзан Ховач - Роковая привязанность
VI
Я действительно люблю Джона, и он любит меня, но эти слова не отражают подлинную сущность ситуации. То, что связывает нас, не исчезло бы даже в том случае, если бы мы ненавидели друг друга. Точнее всего я могу описать это одним словом — цвет. Когда Джона нет, мир становится черно-белым, я живу лишь вполовину, страдаю от одиночества. Когда он со мной, мир окрашивается в яркие цвета, я могу жить, одиночество теряет свою осязаемость. Вот что происходит со мной, но Джон ощущает все по-другому. Без меня его не окружают черно-белые сумерки. Он живет в ином, иначе окрашенном мире; он может скучать по мне, но все же способен вести полную, нормальную жизнь. Он мог жениться и обрести счастье в браке, а я знаю, что никогда больше не выйду замуж. Мне не следовало выходить за Майкла. Но Джон велел мне сделать это. Я была несчастна; он решил, что брак разрешит мои проблемы. Я всегда была несчастна...
Не помню, когда я впервые осознала это. Наверно, после развода родителей Джона, когда меня разлучили с ним, отправив в монастырь. Помню, каким странным показался мне мир без Джона.. Когда мне исполнилось четырнадцать лет, его отец забрал мен из обители, я смогла жить в его лондонском доме, в моей жизни снова появился Джон. Мы оба поняли тогда, что происходит с нами Это было восхитительно, мы словно открыли новое измерение... Но его отец все истолковал превратно; подозревая худшее, он решил снова разлучить нас на какое-то время. Тогда я начала встречаться со многими мужчинами, пытаясь любыми средствами вернуть краски моему черно-белому миру... Джон женился на Софии. Я была рада тому, что он обрел счастье, хотя страдала, потеряв Джона. Мне было бы легче, если бы она нравилась мне, но она была маленькой глупой стервой — я не могла понять, что он нашел в ней... Я меняла мужчин до тех пор, пока однажды не попала в беду. Во мне зародилось глубочайшее отвращение к мужчинам, жизни, целому миру. Джон излечил меня. Я навестила его в Бариане; он вернул меня к жизни и обещал поддерживать контакт со мной. После этого я вышла за Майкла. Бедный Майкл. Он всегда был очень добр ко мне, а я так и не сумела отблагодарить его.
Она замолчала. В комнате стало тихо.
— Даже Майкл не все понимал правильно,— произнесла она наконец.— Он склонялся к мысли, что нас связывали с Джоном какие-то запретные отношения, но это было неправдой. В наших редких объятиях не было ничего чувственного, присущего адюльтеру. То, что нас связывало, лежало в другой плоскости, и я не вижу в этом ничего порочного. Но Майкл что-то подозревал. А София... София вовсе ничего не понимала. Господи, она была такой глупой! Если когда-либо женщина сама оттолкнула от себя мужа, то это была София.
Где-то хлопнула дверь. На лестнице раздались шаги, кто-то позвал Сару по имени.
Мэриджон отперла дверь; Джон повернул ручку и ворвался в комнату.
— Сара,— начал он и тут же осекся, столкнувшись лицом к лицу с Мэриджон.
— Я пыталась объяснить ей,— тихо сказала она.— Пыталась объяснить насчет нас.
— Она уже знает. Ты опоздала. Мэриджон побелела.
— Каким образом...
— Я сам ей сказал,— произнес Джон; Сара увидела, что они оба повернулись к ней.— Я решил, что Майкл ей сказал. Думаю, она уже догадалась, что у нас с тобой был серьезный мотив для того, чтобы убить Софию.
VII
На дороге было темно, но, к счастью, у механика нашелся фонарь. Джастин, охваченный нетерпением, заметил в сотне метров от дороги освещенное окно фермы и зашагал туда.
— Я скоро вернусь,— бросил он через плечо механику.— Мне необходимо позвонить.
Грунтовая дорога была неровной, с фермы несло навозом. Женщина, открывшая дверь, не проявила бурного восторга, когда Джастин вежливо попросил разрешения воспользоваться телефоном, однако она все же провела его в холл и оставила там одного.
Дрожащей рукой он набрал номер коммутатора в Сент-Джасте. Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем телефонистка ответила ему.
— Пожалуйста, Сент-Джаст; номер пять-восемь-четыре. Снова потекли мгновения; наконец Джастин услышал гудки, и его пальцы еще сильнее стиснули трубку. Гудки не умолкали.
— Извините, сэр,— вмешалась наконец телефонистка,— номер не отвечает...
VIII
Они пристально, напряженно смотрели на нее, и Саре показалось, что никогда еще их духовное сродство не бросалось ей в глаза с такой отчетливостью. На их лицах было одно и то же выражение.
— Что угрожала сделать София? — услышала наконец Сара свой голос, удививший ее сдержанностью и невозмутимостью.
— Ты, конечно, можешь догадаться,— сказал Джон.— Она собиралась облить грязью Мэриджон на бракоразводном процессе. Хотела отплатить за свою ревность, навредить нам обоим. Она испытывала страстное желание причинить нам боль, запачкать, погубить нас.
— Понимаю.
Она действительно понимала. У Сары снова закружилась голова, появилась легкая тошнота.
— Мэриджон — незаконнорожденная,— сказал он, желая прояснить все окончательно.— У нас был один отец. Мать Мэриджон умерла вскоре после ее рождения, и отец, несмотря на протесты моей матери, забрал Мэриджон к нам. После развода он, естественно, взял ее с собой — ему пришлось это сделать. Мать терпела Мэриджон, стиснув зубы.
В комнате снова стало тихо.
— Джон,— произнесла наконец Сара.— Джон, ты...
Он знал, что она хочет спросить, и она почувствовала, что он сам хочет, чтобы она задала этот вопрос, не выходивший из ее головы.
— Нет,— ответил он,— я не убивал Софию. Ты должна поверить мне, клянусь, это правда. Если ты спросишь, почему я лгал, говоря, что София погибла в результате несчастного случая, я отвечу тебе. Я думал, что ее убила Мэриджон. Все мои слова и поступки, которые могли быть истолкованы как признание моей вины, на самом деле имели целью защитить Мэриджон. Все это время я не знал, что Мэриджон считала меня убийцей Софии. Несмотря на наше взаимопонимание, мы десять лет заблуждались насчет друг друга. Такая вот ирония судьбы.
Она молча смотрела на него. Джон шагнул к Саре, оставив Мэриджон у двери.
— Это случилось после ужина,— сказал Джон.— Майкл сидел с нами. Когда ужин закончился, я вышел в сад и сел на подвесной диванчик, чтобы обдумать свои дальнейшие действия. Потом я вернулся в дом, чтобы обсудить ситуацию с Мэриджон, но не застал ее там. Я поднялся наверх; не найдя Мэриджон на втором этаже, я спустился в холл и встретил там Еву. Она сообщила мне, что София отправилась к Плоским Скалам, чтобы встретиться с Максом. «Не пошла ли Мэриджон следом за Софией, чтобы попытаться образумить ее?» — подумал я. Выскочив из дома, я побежал вверх по горной тропинке. Я услышал крик Софии: «Отпусти меня!» Затем в ночи прозвучал душераздирающий вопль. Я находился в сотне метров от ступеней, ведущих к Плоским Скалам. Бросившись вперед, я обнаружил у края скалы Мэриджон, она смотрела на уходящие вниз ступени. Она задыхалась, словно от долгого бега — или борьбы. Она объяснила, что решила прогуляться в сторону Сеннена. Возвращаясь назад, она услышала крик. Спустившись по ступеням вниз, мы увидели Макса, склонившегося над телом Софии. Он ждал ее у Плоских Скал.— Джон помолчал.— Во всяком случае так он сказал.
