Сьюзан Ховач - Роковая привязанность
Она протянула руку к его лицу, провела пальцем по щеке Джона, поцеловала в губы.
— Я люблю тебя,— пробормотал он между поцелуями дрожащим голосом, совсем не похожим на голос Джона Тауэрса.— Ты слышишь? Я люблю, люблю, люблю тебя. Тебе никогда не придется пережить нечто подобное.
— Мы когда-нибудь вернемся в Англию? — прошептала она. Вопрос почему-то не казался ей очень важным, но она чувствовала, что его все же следует задать.
— Нет.— Его голос снова стал твердым и уверенным.— Никогда. Она вздохнула и удивилась тому, что не испытывает чувства печали.
— Мы должны найти время и попрощаться до отъезда с твоей матерью,— произнесла она.— Мне немного жаль ее. Уверена, она будет скучать по Джастину.
— Она это переживет. Его рот словно окаменел.
— Как большинство красивых женщин, она способна любить только себя.
— Ты знаешь, что это неправда, Джонни! Ее голос прозвучал почти рассерженно.
— Даже постороннему человеку ясно, что она любит тебя — не возражай мне. Я знаю, что я права! Мы должны пригласить ее к нам в Канаду. У нее есть средства, чтобы приезжать, когда она захочет. Думаю, Джастин имеет право видеться с бабушкой — в конце концов, она его воспитала, не так ли? Несмотря на ссору, которая произошла у них, когда ты предложил ему работу в Канаде, я уверена, что он очень привязан к ней. До возвращения в Канаду нам следует навестить ее и обо всем договориться.
Рот Джона снова стал жестким.
Она положила руку ему под голову и прижалась щекой к лицу Джона, чтобы поцелуями стереть с него упрямое выражение.
— Пожалуйста, Джон!
Она одержала победу быстрее чем за пять секунд. Сара почувствовала, что Джон расслабился, глаза его подобрели, на губах появилась улыбка; девушка вдруг осознала, что больше не будет Отсутствующего Настроения, напряженности и беспокойства, вызванных тем, что она не понимала перемен в его душевном состоянии и не умела правильно реагировать на них. Через мгновение он склонился над ней, и она почувствовала, как любовь стала перетекать из его тела в ее. Сара знала, что отныне он всегда будет принадлежать ей одной.
Эпилог
Когда все уехали и Мэриджон осталась одна в тихом доме, она села за письменный стол в гостиной, достала чистый лист бумаги и ручку.
Она долго размышляла. В доме было очень тихо, спокойно. За окном голубело небо, вода с журчанием неслась мимо заброшенной мельницы.
Наконец Мэриджон обмакнула перо в чернила.
«Мой дорогой Джон! — начала писать она решительным, размашистым почерком.— Ты прочитаешь эти строки, уже находясь в Канаде, в гуще твоей новой жизни. Я знаю — теперь, когда рядом с тобой Джастин и Сара, у которой со временем появятся свои дети, тебя ждет много хорошего. Ты должен знать, что я очень рада за тебя. Больше всего на свете я хочу, чтобы ты был счастлив и вел полноценную, насыщенную жизнь.
Я решила вернуться в тот, кажется единственный мир, где я могу сейчас жить,— мир «Креста св. Ансельма» или любого другого монастыря. Я размышляла, не поехать ли мне, как ты советовал, за рубеж, но решила, что не смогу обрести там покой, так же, как я не смогла обрести его в Бариане.
Анализируя прошлое, я ясно вижу свою вину. В некотором смысле именно я убила Софию и Майкла. Именно я едва не убила Сару. Я погубила Майкла и едва не погубила тебя. За все это, думаю, ты сможешь меня простить, но я знаю, что ты никогда не простишь мне случившегося в ту ночь с Сарой. Макс утверждал, что ты всегда представлял собой источник опасности для окружающих, но он ошибался. Опасность исходила от меня, а не от тебя. Все, чего я касалась, обращалось в прах. Если ты будешь честен с самим собой, то признаешь, что я права.
При расставании ты сказал о нашей возможной встрече в далеком будущем. Дорогой Джон, я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понять — ты солгал, чтобы избавить меня от боли. Я никогда больше не увижу тебя — не потому, что ты считаешь, что нам лучше держаться подальше друг от друга, и не потому, что это — твой долг перед Сарой; главная причина заключается в том, что ты сам этого не захочешь. Ты, как и я, знаешь, что именно из-за меня едва не погибла Сара и едва не разрушился твой второй брак. Ты никогда не захочешь снова пойти на такой риск. Я не виню тебя; сознание того факта, что я никогда не увижу тебя, поможет мне правильнее выбрать мой дальнейший путь.
Мне осталось сказать три вещи. Не жалей меня, не вини себя и не пытайся связаться со мной, пусть даже из жалости, в грядущие годы.
С вечной любовью и пожеланием счастья, твоя Мэриджон».
