Ирина Майорова - Турецкий берег, край любви
Проснувшись утром, Настя обнаружила, что лежит на кровати ничком и в полной экипировке. Точнее, полулежит, потому что на ложе располагалось лишь две трети ее бренного тела – ноги от середины бедра свисали над полом и страшно затекли. А вот голова, как ни странно, не болела. Зато пить хотелось нестерпимо.
– Так вот ты какой, дедушка сушняк, – пробормотала Тищенко и открыла дверцу вмонтированного в туалетный столик бара-холодильника. Там стояли маленькие бутылочки: спрайт, кока-кола, пиво, минералка. Тищенко решила начать с самого сладкого. За колой последовал спрайт, потом минералка. Пиво она допить не смогла.
Наручные часы показывали половину девятого. Надо надеяться, все же утра, а не вечера. Нет, точно не вечера, потому что сквозь неплотно задернутые шторы пробивался яркий солнечный свет.
Подставляя голову, плечи, спину под тугие водяные струи, Тищенко решала, хочет она есть или нет, и давала себе задание непременно наведаться в медпункт, поскольку вчера легкомысленно пропустила визит к врачу.
Предыдущий день она приказала себе вычеркнуть из жизни. Вымарать. Уничтожить. Мозг сделал вид, что подчинился, однако не вычеркнул, не выбросил и не уничтожил, а запрятал в самый дальний чуланчик, прикрыл туда дверку и повесил замок.
Настя тщательно уложила волосы, поверх купальника надела нарядную тунику из натурального шелка. Подошла к большому, висящему над туалетным столиком зеркалу, и с удовлетворением отметила, что никаких следов ночного загула на физиономии не наблюдается. Провела руками по груди, талии, бедрам и подмигнула своему отражению:
– Фиг ли нам, красивым бабам!
Все лежаки у бассейна оказались заняты. Она уже хотела двинуть на пляж, как услышала:
– Настя! Идите к нам! – У бара с двумя бокалами пива в руках стоял Николай.
Когда они подходили к занятым его семейством лежакам, он радостно завопил:
– Смотрите, кого я привел!
Вероника вежливо улыбнулась, осведомилась о здоровье и углубилась в толстую, обернутую газетой книгу. Никита, занятый японским кроссвордом судоку, взглянул на чужую тетку без всякого интереса, а когда отец попросил его освободить лежак («Все равно же не загораешь!»), сделал это с демонстративным неудовольствием.
Николай спросил, что принести Насте из бара.
– Пожалуй, мороженое и стакан колы со льдом.
– Айн момент!
– Надо же! Кто бы мог подозревать в тебе такое джентльменство! – едко заметила Ника.
«Чего это она бесится? Уж не ревнует ли своего бесценного? – лениво подумала Тищенко. – Может, ее Коля ходок? Да нет, не похоже…» Ее размышления прервал сам Николай:
– Настя, я не спросил, какое именно мороженое вы предпочитаете. Взял четыре шарика: вишню, киви, дыню и ваниль с тертым шоколадом.
Ника, не отрывая глаз от книги, хмыкнула то ли иронично, то ли презрительно. Николай, чтобы загладить неловкость, поспешно поинтересовался:
– Настя, а вы сами откуда?
– Из Москвы.
– Там и родились, и школу закончили?
– Нет. Я с Урала.
Ника опять хмыкнула. Недобро, с издевкой.
– Что-то не так? – обернулась к ней Тищенко.
– Да нет, ничего особенного. Просто я вспомнила фразу из кино: «Она что, с Урала?»
«А ты, милочка, еще и глупа, как пробка, – подумала Настя и, вопреки своему жизненному правилу не обращать внимания на больных и идиотов, разозлилась: – Что ж, получай, фашист, гранату!» Она повернулась на бок, спиной к Нике, лицом к Николаю, картинно оперлась локтем о лежак и, помешивая ложечкой в вазочке с успевшим подтаять мороженым, почти пропела:
– А вы, Коля, где живете?
– В Саратове.
– А в Москве часто приходится бывать?
– Не очень. Раз в полгода примерно. На семинары приезжаю – я в филиале фирмы по продаже бытовой техники работаю, в отделе маркетинга.
– Да мы с вами почти коллеги! – с преувеличенным оживлением заметила Тищенко и села на шезлонге, так что теперь ее колени почти касались густой поросли на ногах Николая. – Я продаю недвижимость, а вы ее наполняете всякими умными агрегатами. Перед отъездом обменяемся телефонами: будете в столице, позвоните, пересечемся где-нибудь.
Настя была довольна: у нее даже зачесалось между лопатками в том месте, которое последние десять минут прожигала взглядом Ника.
И вдруг Тищенко стало скучно и противно. Ну зачем она дразнит несчастную глупую Нику, которая обязательно устроит мужу скандал?
– Пойду искупаюсь, – бесцветным голосом сказала Настя и пошлепала к бассейну. Она пару раз проплыла по «горной речке», съехала по водяной горке. А когда вернулась, обнаружила, что соседи испарились.
Близилось время обеда, народ потянулся к ресторану. Вскоре у бассейна осталось человек двадцать. По пляжу начали сновать мальчики из будки по раздаче полотенец. Подойдя к шезлонгу, на котором, кроме куска махровой материи, ничего не было, они воровато озирались и, перекинув оставленное без присмотра полотенце через плечо, шли дальше.
Тищенко сразу припомнила, как вчера у ресепшн русская женщина и ее сын-подросток не хотели платить двадцать евро за пропавшее с лежака полотенце. «Говорила тебе, не сгребай все вещи на мой лежак! – ворчала мамаша, бросая взгляды-молнии на безответственное чадо. – Оставил бы на своем книжку или сумку – никто бы к полотенцу не притронулся. Побоялись бы за чужие вещи отвечать! Теперь в дьюти-фри в аэропорту даже не проси ничего – не получишь!»
Понаблюдав за загорелыми крепкотелыми предпринимателями с четверть часа, Тищенко сделала вывод: бизнес у мальчиков – отнюдь не мелкий. Двенадцать полотенец на двоих – это двести сорок евро. Даже если они делятся с теми, кто на ресепшн, все равно нехило получается.
Настя полежала еще с полчасика, потом собрала вещи и медленно побрела в корпус.
За дверью у соседей было тихо: либо они еще сидели в ресторане, отложив скандал на послеобеденную сиесту, либо уже помирились. Ну не поубивали же они друг друга в конце концов?
Бросив в номере баул с пляжными принадлежностями, Тищенко отправилась покупать сувениры. Надо же чем-то себя занять…
Рынок через дорогу от центрального входа в отель был большой, но бестолковый, явно не из тех, где неспешно ходят между рядами, вдумчиво изучая ассортимент, тщательно разглядывают товар и пристрастно обсуждают его достоинства с продавцом. Здесь все было рассчитано на то, что турист в последний день перед отъездом пролетит как вихрь, похватает первое, что попадется на глаза, и помчится обратно – к морю, к бассейну, к заключительным десяти бокалам бесплатного пива.
Прилавок с темно-синими стеклянными кругляшами под названием «глаза Фатимы» окружало плотное кольцо. Недорогие обереги от сглаза туристы расхватывали, как горячие пирожки. Большие брали для себя, поменьше – для родственников.
