Георгий Ланской - Оглянись на пороге
And notes I left to fault the blame…
…Ты и твоя внешность
Для меня как наркотик.
Истина снова раскрыта,
Ведь ты знаешь, что кое о чем я забыл
И оставил записки, чтобы переложить груз вины…
ВТ «Suddenly»
С Владом она встретилась взглядами, когда уже заканчивала занятия первой группы. Он смотрел на нее из соседней студии, выпучив глаза от удивления. А Ирина, расхаживая между напряженно сопящими у станка девочками, все никак не могла сосредоточиться, рассеянно улыбалась и даже не делала никаких замечаний.
Коллега долго томился в коридоре, ожидая перерыва на чай, пока она прощалась с ученицами и открывала окна для проветривания помещения, и даже чайник по собственной инициативе поставил, хотя обычно за водой ходила она. Наблюдая за тем, как Влад корчится от любопытства, Ирина посмеивалась, изображала бурную суетливую деятельность и старалась лицом к нему не поворачиваться.
— Ну? — плаксиво загундел Влад.
— Что?
— Долго ты меня мучить будешь?
Она позволила себе наивное удивление:
— А что такое?
Он возмущенно всплеснул руками, потом даже поднял их вверх, потрясая в воздухе, словно говоря: «За что мне все это?» Женщина наблюдала за этой пантомимой с искренним удовольствием.
— Что вчера было-то? — спросил Влад.
— Когда?
— Тогда. Когда вы с Димочкой свинтили из кабака и оставили меня на этого имбецила Леху. Кстати, ты мне должна полтора косаря за вчерашний кутеж. Мальчики оказались не промах: кушали, пили, ни в чем себе не отказывали, а платить пришлось бедному старому Владу… Так что вчера было-то?
Она взяла сумочку, вытащила кошелек и, отсчитав полторы тысячи, протянула Владу:
— На. Не ной только.
— Благодарствую, барыня. А все-таки? С чего это мы сегодня такие нарядные?
— Ни с чего, — твердо сказала Ирина и покраснела. Влад фыркнул.
— Так и ничего?
— Ничего. Он проводил меня до дома, мы попрощались у подъезда. На этом все. Я пошла к себе, разделась и легла спать. Одна.
— Угу… — фыркнул парень и, судя по его блуждающему взгляду, нисколько не поверил. — И это потому ты с утра так вырядилась?
— Иди на фиг. Я что — вырядиться не могу? — рассердилась она.
— Можешь. Но тебе лень. Тут не для кого стараться, из мужиков — один я, сиротинка, а я на твою красу распрекрасную не поведусь. А тут пришла: фу-ты ну-ты, жар-птица, Хозяйка Медной горы, Марыля Родович…
— Господи, — фыркнула Ирина, — Родович-то ты к чему приплел?
— Ну как же, она же голосила: «Эти ярмарки краски…», вся в барабанах. Вот и ты пришла счастливая, румяная, глаз горит, хотя, по идее, должна умирать так же, как я. Ан нет! У меня бодун, а ты свежа, как персидская фиалка. Наверняка ведь заманила мальчика в свою постель и лишила невинности, куртизанка! Признавайся!
— Ничего подобного, — запротестовала она. — Никого я невинности не лишала… Хотя мальчик и был не прочь.
— Тьфу, дура, — возмутился Влад. — Чего б ты понимала? Да кабы на меня такая красота посмотрела, я б из трусов выпрыгнул, а она все целку из себя строит… Целовались хоть?
Ирина пожала плечами.
— Ну…
— Боже, какое падение! — рассмеялся Влад. — Мать, если ты после поцелуя вот так выглядишь, что с тобой будет после легкого, ненавязчивого траха? Ты ж, как бомба ядерная, все вокруг сметешь. Нет, с мужем тебе явно не повезло. Сколько тебя знаю, ты никогда такой не ходила… Неужто влюбилась?
— Не говори ерунды.
— Почему ерунда? Дима вон какой красавчик. Девки вокруг табунами вьются. От фанаток отбоя нет — выбирай любую.
— Кстати, ты его откуда знаешь? — спросила Ирина. Влад выпучил глаза и даже ресницами похлопал, изображая обиду.
— Здрасьте, приехали… Мы вообще-то, люди богемные, друг друга знаем. Это вы, небожители, с нами не общаетесь. А Димка с егохней группой часто выступает по кабакам, причем даже шансон поет для заработка и попсу всякую. Знаешь, как смешно за ними наблюдать, прилизанными и культурными? А потом на концерте полный трэш!
— И отвал башки, — улыбнулась Ирина. На душе было тепло.
Они посидели еще пару минут, допивая остывший чай и лениво перебрехиваясь привычными остротами, а потом в дверях появились новые ученики, и Ирина с сожалением поставила немытую кружку на подоконник.
Работать не хотелось, хоть тресни!
Она с легким удивлением осознала, что вдруг вырвалась из рутины, привычной, пусть и окрашенной легким флером искусственного внимания к себе, работе и жизни, внешне романтичной, но по сути — пустой и безжизненной, механической, как те флик-фляки и гранд-плие, неуклюже отрабатываемые ученицами. И сейчас, вылупившись из кокона, Ирина осознала, что, оказывается, жить можно и нужно по-другому, пускаясь в легкие сумасбродства.
Во время второго перерыва она пила чай одна. Влад провел занятия и ушел домой. Ирина снова открыла окна, выветривая из пропахшей потом залы неприятные запахи, утопила в кипятке чайный пакетик и, усевшись на подоконник, уставилась на улицу. Магнитола мурлыкала сентиментальное хриплым, интимным голосом Пинк.
В коридоре послышались голоса. Она залпом допила чай, слезла с подоконника и шагнула к дверям, чтобы поприветствовать учеников.
— Ой, какая вы сегодня красивая! — восхитились девочки. — А у вас день рождения, да?
— Нет, — улыбнулась преподавательница в ответ. — Просто захотелось.
— Вам очень идет, — наперебой загалдели они. — Ходите так чаще…
Женщина кивала, приветствовала входящих, чувствуя, как бурлит кислород в крови. Оказывается, быть просто привлекательной — само по себе удовольствие, а она об этом почти забыла, облачаясь в практичное и немаркое.
На лестнице затопали, тяжело, не по-балетному, и она насторожилась, уставившись на дверь, а потом почувствовала, как подпрыгнуло сердце вверх.
— Здрасьте, — сказал Дима. — А я вот… к вам.
Ирина изо всех сил старалась держать себя в руках, но губы кривились в незапланированной улыбке.
— На занятия? — спросила она. Дима опустил голову.
— Ну… если без этого никак, могу и на занятия. Только у меня нету этих… колготок и тапок.
— Трико и пуантов, — поправила она. Парень пожал плечами и лихо улыбнулся, обнажая ровные белые зубы.
— А если без танцев? Как насчет погулять?
— Мне в больницу надо, к маме, — беспомощно произнесла она.
— Сходим, — согласился Дима. — Мне все равно куда идти. Я как Пятачок — до пятницы совершенно свободен.
— Ну хорошо. Мы через полтора часа закончим.
— Я подожду.
— Жди. Только не здесь, девочки будут стесняться.
