Марина Крамер - Последнее японское предупреждение
– Аля, я просил – закроем эту тему. Я все тебе сказал. Будет только так, и никак иначе.
– А я?
– А ты, если не хочешь, можешь не приезжать. Но ведь ты хочешь, правда? – Он совсем недвусмысленно прижался ко мне и поцеловал, и я поняла – буду приезжать куда угодно, когда скажет, на сколько разрешит – лишь бы только позвал. Ничего не нужно больше.
Но нужно все равно что-то решать с отцом. Не можем ведь мы вечно встречаться на продавленном диване в спортклубе. Придется поставить папеньку перед выбором: или он возвращает Акелу домой, или я забираю Соньку и ухожу. И даже неважно, куда ухожу – хоть в гостиницу. Вот пусть выбирает, что ему дороже, дочь и внучка или войнушка и собственная гордость. А давить на Акелу сама я больше не стану. Ни за что! И именно это я пообещала ему шепотом на ухо.
Евгения
Жизнь начала понемногу меняться. Каждое утро теперь Женя вскакивала с кровати, бежала в душ, собиралась и шла на работу, по дороге набирая номер отделения и узнавая о состоянии сестры. Ее перевели из реанимации, и Женя наняла для ухода сиделку – медсестру на пенсии. Стало легче. На работе дела шли неплохо, она очень старалась не подвести свою приятельницу и внимательно слушала и смотрела, что делает ее наставница Ирина, приятная полная молодая женщина, работавшая в банке уже пять лет. Когда Ирина доверила Жене самой провести несколько кассовых операций, девушка очень волновалась, но сделала все правильно.
– Молодец, далеко пойдешь, – похвалила ее Ирина в обеденный перерыв, – старательная. Имей в виду, я на тебя характеристику писать буду.
– А зачем?
– Как? Меня же спросят, что я думаю, я ж твоя наставница, как-никак. От этого много зависит.
Но Женя почувствовала, что Ирина говорит это скорее в шутку, чем всерьез – отношения у них сложились хорошие, даже дружеские, да и вообще в коллективе никто не относился к ней как к стажерке. Жене очень хотелось остаться здесь после испытательного срока, тогда можно было бы вздохнуть свободнее. Те деньги, что остались от продажи часов, Женя не тратила, разве что на сиделку и на продукты. Никаких обновок себе не купила, хотя не помешало бы что-то теплое к зиме, например. Сотрудницы банка одевались хорошо, и, хотя униформа уравнивала всех в рабочее время, на улице было заметно, кто сколько зарабатывает. Но Женя не обращала на это внимания – они с сестрой никогда не жили шикарно, а после аварии и вовсе пришлось экономить на всем. Конечно, ей хотелось иметь, например, красивые сапожки, как у той же Ирины, но пока возможности не было, и Женя отгоняла подобные мысли. Она не была завистливой, умела радоваться чужим успехам.
С Еленой они созванивались, в основном та звонила первой – Женя считала неудобным навязываться, вдруг у нее какие-то планы. Но Елена звонила, приглашала то прогуляться, то посидеть в кафе (Женя отстояла право платить за себя), и девушка соглашалась. В больницу к сестре она по-прежнему ездила ежедневно, но теперь по вечерам и в выходные. Там все тоже заметили перемены в жизни Жени и порадовались, а Аня даже сказала:
– Ну, наконец-то, Женька, и на твоей улице «КамАЗ» с конфетной фабрики опрокинулся. Должно же когда-то повезти, сколько можно?!
– Мне бы только Лену на ноги поднять, – разминая неподвижные пальцы сестры, говорила Женя. – Тогда вообще все хорошо будет.
– Да, в банк на работу попасть – это ты выиграла сто тысяч по трамвайному билетику. – Аня протянула ей маленький резиновый шарик, весь усыпанный резиновыми же шипами. – На вот, покатай по ладошкам ей, это точки активные возбуждает.
Женя взяла шарик и с благодарностью посмотрела на медсестру. Теперь, когда жизнь начала налаживаться, люди стали казаться добрее и лучше. Взять хотя бы Елену. Она проявила столько внимания и заботы, что Женю всякий раз при мысли об этом захлестывала волна благодарности. Елена была внимательна к ней, расспрашивала о детстве, о сестре, о том, где они живут, как. Ей все было интересно, и Женя, никогда прежде не видевшая такого внимания, относилась к Елене с благоговейным трепетом. Если бы новая знакомая попросила, Женя, не задумываясь, отдала бы ей все. Но Елене ничего не было нужно, она просто проявляла душевное участие и взамен ничего не хотела. Женя с каждым днем привязывалась к ней все сильнее и мечтала, что Лена, встав на ноги, тоже разделит ее чувства. В конце концов, во многом именно Елена положила начало той жизни, которая началась сейчас.
Через месяц Женю оформили на постоянную работу, и теперь в кассе она сидела уже одна, без Ирины. Работа требовала внимания, и девушка старалась быть предельно собранной и точной – все-таки деньги, да еще и немалыми суммами. Однако с каждым днем она чувствовала себя все более уверенно.
С первой зарплаты она, по совету Лены, купила себе шубку. Недорогую, короткую – но все-таки норковую. Правда, придется взять немного из отложенного на жизнь, но это уже не пугало Женю. Теперь, имея работу и стабильный заработок, она уже не боялась остаться без денег. Да и Лене стало немного лучше, она начала чуть-чуть шевелить пальцами на правой руке, и это воодушевило Женю – значит, все постепенно наладится.
Александра
Звонок Сониной няни застал меня в учебной комнате. Как раз в этот момент я отчитывала студентов-первокурсников за смешки и ухмылки при взгляде на столешницу, покрывавшую большую ванну, из которой вынимались препараты. Тема была обычной, то есть рядовой для медика – мочеполовая система, но почему-то вид разложенных на цинковой поверхности почек и половых членов вызывал странную реакцию у студентов, и меня это злило. Самым удивительным было то, что хихикали в кулаки парни.
– Что – никто из вас никогда не был в туалете? – грозно спрашивала я, обводя взглядом десять человек в белых халатах и шапочках. – Тогда к чему этот смех? Что-то новое увидели?
И вот тут в моем кармане завибрировал мобильный. Я извинилась и вышла из комнаты, услышав, как облегченно заржали студенты.
– Да, Лена, что случилось?
В трубке слышались только рыдания, и у меня нехорошо заныло под сердцем.
– Лена, прекратите истерику и объясните, что случилось.
– Александра Ефимовна… Соня… ее нет!
– Что?! Как нет? Где нет? Она ведь должна быть в школе?! – Я бросила взгляд на большие кафедральные часы – было ровно двенадцать часов, у Сони полчаса назад закончились уроки, и по идее они с Леной должны были уже садиться в машину, которая подъезжала за ними без пяти двенадцать.
– Я вышла в магазин за красками. Соня позвонила на последней перемене и попросила купить, ей рисунок какой-то задали… – сбивчиво начала Лена, – я вернулась – а ее нет… Весь класс вышел, а Соня не вышла… мы с Никитой всю школу обегали, во все углы заглянули… одноклассники сказали, что она со всеми вместе выходила… и учительница ее видела тоже… но ее нет, понимаете?!
