Терри Лоренс - Заложник любви
— Рэмбо в костюме аквалангиста.
— Наши американские кузены понимают толк в террористах, — сказал Джордж.
— Я говорил с Полем сегодня утром перед тем, как выйти из отеля. Он поможет нам освободить ее отца и увезет затем их с этого острова.
— Значит, она уезжает с Бьянка и своим отцом, а ты остаешься. Заключительная сцена «Касабланки», разве не так?
— Да, что-то в этом роде, — согласился Ник.
— Или «Сказка о двух городах», она подходит к случаю еще более. Ты уже все продумал, Николас!
— Только так его можно вызволить!
— А тебя засадить на его место?
— Что ж, придется мне стать отступником и самому пойти к мятежникам.
Правительство Ее Величества не ведет переговоры с террористами, и ты об этом прекрасно знаешь.
— Но мятежники-то не знают! Они считают, что британский дипломат — более ценное приобретение, чем поднадоевший престарелый американский доктор.
Последовала пауза. Оба думали о том, что произойдет, когда мятежники обнаружат, что это не так. Джордж встал. При его незначительной полноте ему можно было дать от сорока до шестидесяти лет. Сейчас он выглядел на шестьдесят.
— Знаешь, из всего штата посольства о тебе я был всегда самого высокого мнения.
— Занеси это в мое персональное дело.
— Тише! Ты не в том положении сейчас, чтобы разыгрывать из себя обиженного человека. Но, по правде говоря, ты никогда не вписывался в обстановку даже своего собственного кабинета.
Ник поставил локти на стол, подпер голову руками и посмотрел на Джорджа. Он выглядел сейчас даже больше, чем на шестьдесят лет.
— Есть люди… — начал Джордж и замолчал, не найдя нужных слов впервые со времени знакомства с Ником, и продолжил, стараясь говорить обычным голосом: — Есть люди, которые уважают и ценят тебя.
— Спасибо, Джордж. Послушай, я написал тут записку. Если Конни догадается, принесет ее. Позаботься о Конни, пожалуйста.
— Я должен поставить посла в известность о твоих намерениях, сам знаешь, я сделаю это как бы невзначай. Ник рассмеялся:
— До свидания, Джордж.
— До свидания, Ник.
— Поль!
В ресторане отеля «Империал» Поль Бьянка подхватил Конни и закружил ее в воздухе.
— Как поживает моя девочка? — спросил он, вернув ее полу.
— Отлично, но что ты тут…
— По долгу службы, Конни, ты ведь помнишь, чем я занимаюсь? — он легонько стукнул ее по носу.
Посмотрев в глаза высокого и крепкого мужчины со стрижкой «ежик», Конни вспомнила их условный знак. Постукивание по носу означало «помолчи!». Она вспомнила и многое другое. Она вспомнила, как ей было спокойно рядом с ним и какой он был всегда к ней добрый и внимательный.
— За тобой никакой вины, — приказал он. — Почему ты всегда смотришь на меня как-то виновато?
— Разве?
— Ты смотрела на меня так на лестнице здания суда после развода. Я же еще тогда тебе сказал, что все в порядке, помнишь?
— Мне нелегко дался развод. Как ты живешь, Поль?
— Отлично! Ты выглядишь великолепно! Все те же проблемы?
Он имел в виду ее отца. Все их разговоры неизменно сводились к нему. Заключение отца свело и развело их. Как освобождение отца повлияет на ее отношения с Ником? Конни крепко сжала руку Поля.
— Сядем!
— Да, а то я, пожалуй, упаду, — вздохнула она.
Конни подготовилась к тому, что этот день принесет ей нечто необычное, но думала она, что это нечто необычное случится во время их завтрака с Ником. Однако она уже прождала его с полчаса, а его все не было. Так они не договаривались! После двадцати минут ожидания ее нервы начали сдавать, и она не могла найти себе места.
Окна ресторана, выбитые во время наступления мятежников, были забиты теперь досками, и в ресторане было еще темнее, чем прежде. Пока придет Ник, она успокоится, поболтав с Полем.
Она столько раз поворачивала голову в сторону арки, откуда должен был появиться Ник, что у нее заболела шея.
Поль откинулся на спинку сиденья и крикнул официанта. Конни сидела напротив.
— Я знаю, — сказала она, — ты никогда не выдашь того, что говорить не имеешь права, но я сама пришла к кое-каким выводам относительно того, каким ветром тебя сюда занесло.
— Ну и..? — он развернул салфетку и положил ее себе на колени.
— Чем меньше ты болтаешь, тем секретнее твоя задача. Может быть, Америка хочет вернуть себе влияние на Лампуре? Может быть, ты здесь, чтобы выяснить шансы мятежников на победу? Может быть… — она отпила немного сока из своего стакана, ее рука дрожала. — Может быть, ты здесь ради… некоторой спасательной операции?
Может быть, подумала Конни, и ее сердце бешено заколотилось, это и есть тот план, о котором Ник не хотел ей рассказывать?
Поль покачал головой:
— По правде говоря, я здесь с частным визитом. Просто решил повидаться с тобой. Не нужна ли тебе сейчас моя помощь, Конни?
— Но откуда ты узнал, где я? Почему ты приехал именно сейчас?
— Меня вызвали, а кто — это вот секрет.
— Но зачем?
— Чтобы помочь тебе, девочка моя! Но я буду выступать в совершенно нейтральном качестве.
— Ты говоришь, как Ник!
— Ник? — то, как Поль тщательно выговорил имя, насторожило Конни.
Разумеется, естественно, что бывший муж заинтересовывается, услышав о другом мужчине, и совершенно естественно это для Поля, потому что Поль никогда не любил неясности. Она прикусила губу. Но эта ее тайна все равно когда-нибудь раскроется.
— Я думаю снова выйти замуж, Поль.
— Да? — к ее удивлению, Поль искренне обрадовался. — За кого?
— За здешнего британского дипломата. Его зовут Ник Этуэлл.
Улыбка на лице Поля продолжала сиять, но глаза стали совершенно непроницаемыми, такими, в которых Конни никогда в жизни не удавалось ничего прочесть.
— Это тот человек, который помогает тебе в спасении отца? — спросил он равнодушно.
— Пожалуйста, не ревнуй!
— С чего ты взяла, что я ревную, Конни?
— Ты не думай, я не совершаю ошибку, как это было у нас с тобой. Теперь все по-другому, по-настоящему.
Чем с большей искренностью она говорила и смотрела в его глаза, тем недовольней он становился. Поль мог многое сказать, не открывая рта.
— Ты хорошо знаешь этого парня, Конни?
Она расправила плечи:
— Очень хорошо!
Выдержав испытующий взгляд Поля, она почувствовала, что сказала сущую правду.
— Я уверена, он тебе тоже понравится.
— Я уже успел встретиться с ним, Конни. Он пришел ко мне в номер прямо из твоей комнаты, я полагаю.
— Я же взрослая женщина, Поль!
— Может быть, но мне это не нравится.
— Это уж совсем не твое дело!
