Светлана Успенская - Посмертная маска любви
Охранники, из тех, что постоянно тусуются при входе в клуб, указали нескольких посетителей, только что пришедших на дискотеку, — девица с парнем и стильная дамочка в темных очках. Никто из них ничего такого не видел. Парочка, явно обкуренная до поросячьего визга, просто не могла въехать в то, чего от них добиваются, а дамочка оказалась изрядно пьяной и усердно выворачивала наизнанку свои внутренности в дамской комнате. Толенков на всякий случай зафиксировал координаты свидетелей и отпустил их восвояси.
— Надо искать раненого. Обойдем все больницы, «Скорые», травмпункты — перетрясем всех, кто поступил этой ночью, но выясним, какая гнида это сделала, — предложил Шершавый.
— Умолкни. — Шурка был явно раздражен. — Этот тип целехонек, как пасхальное яичко.
— Да ты что, после такого удара?!
— Фигня. — Шурка мрачно цедил густой, цвета мореного дуба коньяк. — Семь тонн джипа против полутора тонн «волжаны»… Плюс подушки безопасности… Да этот тип даже не поцарапался! Тихо смылся, пока вы ворон ловили. Максимум — синяками отделается.
— На кого думаешь, Юрик? — осторожно спросил Толенков.
— Не знаю. — Младший братец тоже налил себе полную рюмку коньяку и с жадностью присосался к ней.
— Угнать хотели, — предположил старший. — Ты же, козел, всегда ключи в замке зажигания оставляешь. «Кто посмеет, да я раком поставлю того, кто посмеет»! — передразнил он брата.
— Сам козел! — взвился младший. — Ты последний из машины выходил, мог хотя бы сигнализацию врубить.
— А ты что, сам не мог, блин!..
Разгорелся спор. Я сидел тише мыши и пытался соображать. Слова «несчастный случай» вертелись в голове по циклу, привязавшись, как мотив дурацкой песенки. Почему-то не давала покоя мысль, что вроде бы существует в природе какая-то группа «Несчастный случай», и мой мозг тщетно пытался связать ее существование с последними событиями. Связь рвалась, как гнилая веревка, и домыслы рассыпались в прах.
Что это я, в самом деле, сижу, как будто это меня не касается, это может показаться подозрительным, надо выдавить из себя хотя бы пару членораздельных звуков.
— А они могли его… того… — Я не договорил. Недоговорка прозвучала многозначительно.
Юрка почесал затылок. От жары и коньяка его лицо покраснело, как у рака, и лоснилось от пота. Ежик волос на голове стоял дыбом.
— Черт его знает?.. А зачем?
— Чтобы забрать то, что Артур нашел у Ломакина! — высказал предположение Толенков.
— Вообще — да. — Юра посмотрел на своего телохранителя уважительно, как на умного. — Артур звонил нам пару часов назад. Сказал, что есть результаты. И что такого он мог откопать?
— Но кто знал, кроме нас, что он здесь появится? Никто! — резонно возразил младший.
— А может, он сам трепанул кому-нибудь, — предположил старший.
— Ну да, ты что, Артура не знаешь? Из него лишнего слова клещами не вытянешь… Надежный парень!
— Был, — заметил Толенков.
— Ну да, был…
Мы помолчали.
— Вот что, мужики, надо разбираться. Надо найти этого ублюдка, — начал старший близнец.
— Урою его! Так урою, что его затошнит от вкуса собственных мозгов во рту! — вскинулся младший.
— Тихо! Вот что, Серый, ты у нас человек новый, подозрений не вызываешь. Походи, поспрашивай, где Артур сегодня болтался… Адресочки мы тебе дадим… Мы-то все на виду, а ты пока на заднем плане вертишься, тебе проще. А мы уж займемся всем остальным. Давай действуй!
Таким образом, я получил от бандитов мандат на проведение собственного расследования.
Моя радость была непритворной — Кэтрин вернулась! Живая, здоровая, даже немного загорелая, как будто все это время она нежилась под южным солнцем. Я наслаждался ее тихим теплом и, кажется, был почти счастлив. Почти — когда удавалось отогнать все мысли, кроме одной: как мне хорошо! Я рядом с ней, понимающие, внимательные глаза участливо смотрят на меня, волосы разметались по подушке, прохладная рука успокаивающе покоится на моей груди, и, кажется, весь огромный враждебный мир остался за стенами этой комнаты, и мы недосягаемы для него.
— Я заметила, у тебя появились боевые ранения, — говорит Кэтрин, проводя пальцем по моему нижнему веку.
Мой синяк почти сошел — так, ерунда, как будто кто-то капнул желтоватой краской на кожу.
— Да, всего лишь избили в милиции, — небрежно бросил я.
— О, в милиции! — с ужасом в голосе повторила Кэтрин. — Как, Сержи, неужели ты нарушил закон?
Интонация, прозвучавшая в ее вопросе, меня развеселила. Я, конечно, слышал, что американцы страшно законопослушные, но, прожив несколько лет в нашей стране, нельзя же так по-детски удивляться, что человек ни за что попадает в кутузку.
— Немного, Кэтрин, совсем немного. — Смеясь, я пытался успокоить ее. — Точнее, если бы я не нарушил, меня, наверное, убили бы…
— Кокнули? — через силу улыбнулась Кэтрин.
— Да, пришили, прикончили, пристукнули, укокошили, почикали… И так далее… Я не хотел нарушать закон, Кэтрин. Но мне надо узнать, почему убивают моих друзей.
— Неужели кто-нибудь погиб еще, Сержи?
Я рассказал ей все, что происходило за время ее отсутствия, все, что наблюдал собственными глазами…
Кэтрин смотрела расширенными неподвижными зрачками куда-то в темноту. Мне казалось, что она что-то видит там, за черной непроницаемой мглой, которая окутала комнату душным покрывалом.
— О чем ты думаешь? — наконец отважился я нарушить молчание.
Кэтрин перевела на меня блестящий отраженным светом луны взгляд:
— Что? Я думаю, это не последняя жертва, Сержи. Я думаю, что, пока не поздно, тебе надо выйти из игры. Уехать, затаиться. Тогда они тебя не достанут. Это твой единственный выход. Попадание в милицию — это только начало.
— Мрачноватое начало, — мрачно заметил я и спросил: — А ты? Тоже уедешь?
— Я останусь. Я должна остаться.
— Ну вот еще… Тогда и я останусь. Да и не верю я в то, что можно безнаказанно совершить пять убийств подряд… Чем больше преступлений, тем больше следов. Тем легче найти преступника.
— Это в теории. А на практике… Никто и искать не будет.
Мы помолчали.
— А ты хочешь и дальше искать свою кассету? — спросил я.
Кэтрин едва заметно повела плечом:
— Не в кассете дело.
— А в чем?
— Тут замешаны очень важные люди.
— Братья?
— Нет. Те, кто стоит за ними.
— За ними кто-то стоит? Кто? Ты знаешь?
Кэтрин опять повела плечом:
— Это люди гораздо более сильные и более умные, чем те, кого ты подозреваешь. Братья — это пешки. Мелкие бандиты. Насколько я знаю ваш жаргон, шестерки. Нет, они тоже уйдут в свое время.
