Татьяна Устинова - Мой генерал
— Вылезайте, — приказал Федор.
Геннадий Иванович послушно выбрался из куста и сделал попытку отряхнуть брюки, утыканные зелеными хвостиками репьев. Репьи не отряхивались.
— Что вы там делали, Геннадий Иванович?!
— А я… гулял. Гулял в лесу. Нет ничего лучше, чем прогулка по лесу, верно, Федор Федорович?
— Как же там можно гулять? — неуверенно спросила Марина. — Там бурелом.
— Я люблю природу, — категорически заявил пришедший в себя Геннадий Иванович. — Я люблю гулять вдали от людей. Бурелом мне ничуть не мешает. Что наш с вами теннисный урок, Федор Федорович? Состоится?
Тучков Четвертый немедленно сделал сладкое лицо, которое Марина уже так хорошо знала.
— Ну, разумеется, если вы хотите, Геннадий Иванович.
— Очень хочу, Федор Федорович!
— И я, можно сказать, мечтаю.
Птицы, вспугнутые Марининым воплем, опять закричали на разные голоса. Васнецовский лес как будто ожил. Федор Федорович посмотрел на кусты и деревья, задрав прилизанную голову. Геннадий Иванович тоже посмотрел. И Марина следом за ними тоже взглянула.
Кое-где между соснами очень высоко шумели тонкие березки, сквозь которые просвечивало голубое небо, и казалось, что там, в небе, очень жарко.
— Ну я пошел, — полувопросительно сказал Геннадий Иванович.
Тучков посторонился, и любитель гулять вдали от людей пошел по тропинке, независимо помахивая веточкой.
— Что он тут делал? — шепотом спросила Марина. — Как он сюда попал?
— Попасть сюда очень просто. Он пришел пешком, как и мы. Судя по его штанам, шел он действительно через лес.
В последний раз перед поворотом мелькнула спина с сильно застиранной надписью наискосок «Спортлото». Буква «С» помещалась на левой лопатке, а последняя «О» скрывалась за узким ремнем штапельных брючат.
— Федор, что он там делал? — повторила Марина. — Зачем он там стоял?! В кустах?! Или он следил за нами?
Федор Тучков пожал плечами. Фиолетовая распашонка колыхнулась.
— А… с какой целью за нами можно следить?
— Может быть, преступник — это он и есть?! Геннадий Иванович?!
Федор Тучков поморщился как-то на редкость выразительно, а потом сказал учтиво:
— Я не стал бы делать никаких выводов, пока нам ничего не известно.
— Но он там стоял, когда мы шли мимо! А шли мы, между прочим, на стоянку, чтобы проверить, на чем приехал Паша!
— Кстати, нам надо поторопиться, если мы хотим еще немного погулять. Здесь довольно далеко.
— А раз он там стоял, значит, мог слышать, о чем мы говорили!
— Помнится, мы вспоминали фамилии нашего кота и собаки. Также смотрели на лошадей.
— А что, если он шел за нами от самого корпуса? Или… Федор, он мог видеть, что мы смотрели книгу! Он мог видеть и решить, что мы что-то знаем!
— Между прочим, уже второй час.
— Почему я не догадалась посмотреть, кто такой этот Геннадий Иванович!
— Геннадий Иванович работает в «Моссельхозпродукте». Старшим специалистом.
— Откуда ты знаешь?
— Ну, я-то как раз посмотрел, — заявил Федор Тучков Четвертый.
— Это ничего не значит! Он может быть кем угодно! Вернее, кто угодно может быть преступником, даже старший специалист «Моссельхозпродукта». Но если преступник — он, значит, у него должны быть мотивы. Какие у него мотивы? А, Федор?
— Не знаю, — признался Тучков Четвертый. Марина отчаянно соображала.
— Но если убийца — Геннадий Иванович, выходит, что покойник имел к нему какое-то отношение, да?
— Очень тонко подмечено.
— Какое он мог иметь отношение к покойнику?
— Понятия не имею.
— Вполне возможно, что покойник и его тоже шантажировал.
— Признаться, я уже несколько запутался в том, кто кого шантажировал.
— Смотри. Если покойник действительно был шантажистом, он вполне мог шантажировать и Геннадия Ивановича тоже. И тот мог его убить. Он убил и решил, что все в порядке. Никто ничего не узнает — просто несчастный случай, утонул человек в пруду, да и все. Неожиданно мы узнаем, что это убийство, а вовсе не несчастный случай. Геннадий Иванович пугается, а тут еще приезжает Павлик, который вполне может быть шантажистом номер два.
— А Валентина Васильна номер три.
— Да. — Она так увлеклась, что не обратила внимания на то, что Федор неожиданно полез в траву, наклонился и стал там шарить. — Павлик запугал Веронику или угрожал ей, ведь он вполне мог подумать, что это она убила его приятеля! Она боится и думает, что он отомстит ей! Поэтому она и кричала, что ее смерть будет на его совести, как будто у таких людей может быть совесть!
— На.
— Что?!
— На.
Марина перевела дыхание. Прямо перед ее носом была широченная ладонь с сильно вырезанными линиями — какие там бывают линии, жизни и любви, что ли? — с желтыми бугорками мозолей. На ладони лежала земляника, всего несколько крупных, красных июльских ягод. Они пахли забытым, сказочным запахом.
— Уже земляника началась, — буднично сказал Тучков Четвертый.
— Началась, — пробормотала Марина, рассматривая ягоды.
— Ты любишь землянику?
— Кто же не любит землянику?
Высоко-высоко вверху шумели березы, лес как будто вздыхал. Марина осторожно взяла у него из ладони земляничину. Он смотрел.
Разве она могла съесть ее, когда он смотрел?!
— А вы… ты?
— Что?
— Не любишь землянику?
Федор Тучков Четвертый свободной рукой взял Марину за шею, притянул к себе и ссыпал все ягоды до одной ей в рот. После чего зачем-то понюхал ладонь и пошел вперед по тропинке. Через несколько шагов он оглянулся и помахал рукой. Как ни в чем не бывало помахал.
— Догоняй!
Марина потрусила следом. В голове у нее шумело и как будто березы качались.
Все оттого, что он приложил свою ладонь к ее губам. В ладони была земляника.
Она догнала его и пошла, в упор рассматривая фиолетовую спину.
Спина сделала оборот, и перед ее носом оказалась обширная грудная клетка — из распашонки воздвигалась массивная шея с железной цепочкой. Марина твердо решила, что больше никуда смотреть ни за что не станет.
— Нам обязательно идти на стоянку?
— Да. Мне надо проверить свои… подозрения.
— Подозрения, — повторил Федор Тучков странным тоном. — Ну, конечно.
Машину сына Павлика они нашли очень быстро.
Она стояла близко к воротам, наверно, потому, что приехала только вчера поздно ночью.
— Ну вот, — удовлетворенно заявила Марина, едва взглянув на нее, — я так и знала.
И перевела на Федора Федоровича торжествующий взгляд.
Машина — «Мерседес», не слишком новый, но достаточно угрожающий, — оказалась именно такой, как она и предполагала. Она даже похвалила себя тихонько.
