Хищник - "РуНикс"

Именно в такой же ситуации она была почти час назад. Точно в такой же. То же место, те же люди, те же разговоры.

Вот только она изменилась.

Она не хотела этого признавать, но изменилась. За минувший час в ней навсегда произошло одно крошечное изменение, как только она признала свое желание, заперла дверь и раздвинула перед ним ноги. Морана не хотела признавать, но это случилось. И она скорее умрет, чем позволит кому-то еще узнать об этом. А тем более ему.

Наконец собравшиеся начали расходиться. Гости вставали из-за стола и шли к выходу, пожимая руку ее отцу. Морана тоже встала, выпрямившись на каблуках во весь рост и не обращая внимания на боль в животе и в местечке ниже него. В одной руке она держала клатч и телефон, вторую опустила вдоль бедра.

Извращенец повернулся к ней и, пока она не успела опомниться, взял ее свободную руку и поднес к губам. По коже побежали мурашки, даже сильнее, чем раньше, когда он пытался схватить Морану за бедро. Он всего лишь коснулся губами тыльной стороны ее ладони. Этот жест повторяло бессчетное количество мужчин в конце бессчетного количества ужинов, и, хотя всегда вызывал у нее отвращение, в этот раз оно ощущалось сильнее.

Морана чувствовала, как Тристан Кейн не спускает глаз с ее обнаженной спины. Мужчина, который трахнул ее несколько минут назад, мужчина, которого она ненавидела, стоял в паре метров от нее, пока этот извращенец целовал ей руку. Взгляд Тристана Кейна обжигал ее спину, ее шею.

«В следующий раз сломай ему руку».

Взгляд его стал более напряженным. Морана попыталась вырвать руку. Мужчина не отпускал.

Отец оглядывал зал ресторана. Пристальный взгляд был все так же прикован к ее спине. Он что, пытался развязать войну? Ему следует отвернуться!

Весь ресторан был на взводе, все насторожились, держа руки над оружием. Напряжение нарастало все больше и больше, пока люди отца шли к главному выходу.

Извращенец наконец отпустил ее. Морана схватила салфетку со стола и вытерла руки, откровенно оскорбляя и его, и своего отца.

– Надеюсь, мы скоро встретимся снова, – сказал ей мужчина.

– Разумеется, если хочешь заработать еще одно растяжение и пару сломанных костей, – ответила Морана достаточно громко, чтобы люди вокруг напряглись.

Его взгляд задержался на ней. Ее тело трясло.

Морана направилась к двери вместе с остальными, намеренно отводя взгляд от столика в углу, откуда по-прежнему ощущала на себе его обжигающий взор, которым он наблюдал за ней, словно пантера за ланью – неподвижно, тихо, выжидающе.

Телефон завибрировал в ладони. Отведя взгляд, она украдкой глянула на него, пока мужчины шли дальше.

Морана увидела сообщение, и на нее нахлынуло сразу столько чувств: злость, желание, ненависть, сожаление, сливаясь воедино в едва различимую смесь.

У нее перехватило дыхание.

Кожа гудела от воспоминаний о его грубых руках и движущихся бедрах, толчки которых она ощущала до сих пор, о пронзительных глазах, на долю секунды отражавших настоящие эмоции, когда треснула его маска.

Она увидела сообщение, и у нее свело живот, а сердце ускорило ритм.

Тристан Кейн: Судя по всему, мне не удалось выбросить вас из головы, мисс Виталио.

Отец остановил Морану, застав ее врасплох, и посмотрел на нее темными, холодными, как лед, глазами.

У нее снова свело живот, но теперь совершенно по другой причине.

– Что это ты делала с Тристаном Кейном?

Глава 11

Падение

Морану охватила паника.

Сердце замерло на долю секунды.

А потом забилось с новой силой, бешено колотясь в груди, и каждый его безумный удар отдавался болезненной пульсацией между ног.

Сохраняя невозмутимое выражение лица и застыв всем телом, чтобы не выдать ни намека на творящееся внутри безумие, остро ощущая, как отец следит за ней пристальным взглядом, Морана молча приподняла бровь.

– Кто такой Тристан Кейн?

Ее голос прозвучал ровно, а внутри все дрожало.

Но не успел ее отец ответить, как в дальнем конце улицы открылась еще одна дверь ресторана, и Морана увидела, что взгляд отца устремился к ней. Собравшись с силами, чтобы никоим образом не выдать себя, она повернулась вместе с отцом и увидела, как люди Клана выходят из ресторана и идут к своим машинам в дальней части парковки. Четверо мужчин вышли друг за другом, а за ними Данте, красуясь внушительным спортивным телом в костюме, служившем его визитной карточкой.

Он повернулся и пристально посмотрел на ее отца.

Тот ответил вежливым предостерегающим кивком, которым одаривал врагов, когда они оказывались на его территории, а он ничего не мог с этим поделать.

Данте, от прежней усталости которого не осталось и следа, кивнул в ответ в такой нарочито учтивой манере, что мог с тем же успехом послать его к чертовой матери.

Морана подавила желание улыбнуться из-за того, как это разозлило отца.

Затем Данте на миг взглянул на нее и кивнул, как кивал ей всегда. Морана не стала кивать в ответ, но ее уязвило осознание, что враг относился к ней с бо́льшим уважением, чем родной отец.

Данте отступил в сторону, и на улицу вышел Тристан Кейн. Его чувственное тело, облаченное в костюм, напрягалось с каждым решительным шагом, за которым старались поспеть еще четверо мужчин. Он остановился переговорить с Данте, демонстрируя Моране свой профиль. Чутко ощущая рядом присутствие отца, Морана отвела взгляд и сделала вид, будто проверяет телефон. Стук ее сердца отдавался во всем теле от груди до ушей, до самой глубины души. Все внутри трепетало. Она трепетала.

А потом он посмотрел на нее.

Снова.

Черт.

Морана подавила дрожь. С трудом.

И он отвел взгляд.

Она задержала дыхание, но, когда он больше не взглянул на нее, посмотрела на отца и заметила, что он наблюдает за Тристаном Кейном с прищуром и злостью в глазах.

Преисполнившись любопытства, Морана посмотрела на мужчину, который всего несколько минут назад был у нее между ног, и захлопала глазами от удивления.

Тристан Кейн не моргая выдерживал сердитый взгляд ее отца. Только приподнял одну бровь и скривил губы в легкой ухмылке, которая была такой же фальшивой, как и британский акцент ее отца. Что он творит?

Через мгновение Морана получила ответ, когда поняла игру. Это называлось игрой на превосходство.

И вот он невозмутимо стоял и демонстрировал свое превосходство на территории ее отца.

В глубине души Морана знала, что речь шла о ней.

Она еще никогда не чувствовала себя настолько живой и никогда не хотела оказаться мертвой сильнее, чем в этот момент.

– Сядь в машину, – рявкнул отец, подталкивая ее к машине.

В любой другой ситуации Морана стала бы упираться и спорить. Но не сейчас. В этот миг она едва ли не бросилась к машине и села в салон, чтобы поскорее сбежать от ситуации, которая могла рвануть в любой момент. Кожу покалывало от витавшего в воздухе напряжения, и она уселась в машину, даже не взглянув на него.

Отец сел следом, захлопнул дверь и велел водителю ехать.

Морана стиснула зубы и уставилась в окно, борясь с желанием сжать руки в кулаки под пристальным отцовским взглядом. Постепенно ее сердце успокоилось, а внутренняя дрожь прекратилась, как только она замкнулась в себе. Она управлялась с отцом на протяжении многих наполненных отчуждением лет. Справится и сейчас. Не обращая внимания на боль в теле и сдерживая все до единой мысли о нем, Морана выпрямила спину и не сводила глаз с проносящегося за окном пейзажа. Такая сдержанная, спокойная, собранная.

За всю поездку отец не проронил ни слова. Впрочем, она этого и не ждала. Нет. Он потеряет самообладание, когда они останутся наедине, но только не в присутствии людей, при которых она могла снова его оскорбить.

Его репутация была гораздо важнее ее репутации.

Дорога от ресторана до особняка была недолгой. Долгой она казалась от того, что Морана знала, что грядет после.