Пол Мейерсберг - Роковой мужчина
Иногда я шла на риск. После того, как они возвращались домой, я подходила близко к дому. Нужно, чтобы они оба были дома, иначе тот из них, кто отсутствовал, по приезде мог увидеть меня. Я заглядывала в окна и видела их внутри. Это было мазохистское удовольствие. Но мне ни разу не удалось заглянуть в их спальню. Даже если был включен свет, это мало помогало. Окна спальни Барбары были завешены дурацкими бамбуковыми жалюзи.
Тогда я попробовала другой подход. Я рано ложилась спать и вставала в пять утра. Я брала машину, которая меньше бросалась в глаза, чем мой «Триумф», и ехала в Каньон. Там останавливалась и до рассвета наблюдала за домом. Несколько раз я была вознаграждена, увидев их в кухне, имевшей стеклянную дверь, которую Барбара часто открывала по утрам, готовя завтрак.
Барбара заинтриговала меня. Я хотела знать о ней больше – чтобы больше знать о нем. Надев парик и очки, я вошла как покупательница в ее маленький ювелирный магазин в Санта-Монике. Он назывался «Шкатулка Пандоры». Я открыла шкатулку Пандоры. Ничто не могло остановить моего расчетливого безрассудства.
Барбара подошла ко мне, улыбаясь, надеясь, что я куплю что-нибудь.
– Чем могу помочь?
– Я хочу только посмотреть на ваши чудесные вещицы.
– Спасибо. Что вы ищете? Перстень? Брошку? Ожерелье?
– Что-нибудь, что могло бы вызвать сентиментальные чувства.
– Вы выбираете для себя?
– В каком-то смысле. Один мой знакомый хочет купить мне украшение, но я хочу сама его выбрать.
– Вы хорошо придумали, – сказала Барбара, чувствуя мое расположение к ней. – Мужчины очень эгоистичны, когда покупают подарки. Они покупают то, что сами хотят, а не то, что нравится нам.
– Это касается не только украшений.
– Вы абсолютно правы, – Барбара улыбнулась. У нее была очень подкупающая улыбка. На щеках появлялись ямочки, в которые можно было вставить мизинец. Вот первый урок школы очарования: совершенствуй свою улыбку. Вероятно, продавцу такой совет тоже пригодится. Я смотрела на руки Барбары. Она носила восемь перстней. Я сосчитала их.
– У вас такой чудесный перстень, – сказала я.
– Который?
Я взяла левую руку Барбары своей рукой и дотронулась до кольца, резко вздрогнув при этом. Рука этой женщины прикасалась к Мэсону, его волосам, одежде, коже.
– У вас есть еще один такой же?
– Боюсь, что нет. Я не держу дубликатов.
– Досадно. Мне он очень нравится, – я никак не хотела отпускать ее руку. Барбара медленно сняла перстень, засунув палец в рот и облизав его.
– Если вам он так понравился, я могу его вам продать.
– Что вы! Он ваш. Я, наверно, не смогла бы так поступить.
– По правде говоря, я иногда ношу свои изделия вроде как для рекламы. Если людям нравится, они просят их продать. Это лучше, чем смотреть каталог.
Она сняла перстень и вручила его мне. Он все еще был теплым. Я попробовала надеть перстень на один палец, потом на другой, и осмотрела свою руку в зеркале. Барбара следила за мной. Покупатель ей попался нетребовательный. Она содрала с меня шестьдесят баксов за этот дурацкий кусочек бронзы. Наверно, она поняла, как сильно я хочу его купить, и назначила цену долларов на двадцать больше.
– Видите ли, этот перстень очень нравится человеку, с которым я живу, – объяснила Барбара.
Я вздрогнула. Я пришла в магазин, чтобы встретиться с Барбарой, чтобы узнать, что чувствует женщина, живущая рядом с Мэсоном. Теперь на моем пальце был ее перстень – перстень, к которому он прикасался.
– Я надеюсь, что человеку, который купит его для вас, он понравится, – искренно сказала Барбара. Я заплатила. Когда она спросила мой адрес, чтобы выслать квитанцию, я дала ей фиктивный адрес, назвавшись именем Одри Джонс.
Покончив с покупкой, я нагнулась и порывисто поцеловала ее в щеку – мимолетная благодарность, – почувствовав на губах нежный пушок ее щек. Он тоже чувствовал это, целуя ее. Моя рука коснулась ее бедра в том месте, где тело из твердого становится мягким. Она как будто ничего не заметала.
– Заходите еще, – пригласила Барбара, улыбаясь.
– Зайду, – пообещала я.
Я поняла, что мой план требует времени. Нужно только запастись терпением. Лос-Анджелес превратился для меня в гигантский зал ожидания. В вынужденной задержке я неожиданно обнаружила чувственность.
Я лежала в ванне и, намылив палец, сняла с него перстень. Я наклонилась, рассмотрела перстень, поцеловала его и прижала к левой груди, вжимала его в кожу, надела на твердый сосок, но перстень не удержался и упал. Я шарила в поисках перстня под слоем мыльной воды, оказывается, я сидела на нем. Что еще придумать? Я провела кольцом по животу, пытаясь растянуть пупок, чтобы вставить перстень в него. Не вышло. Тогда я сунула его между ног, но не далеко, чтобы потом опять не искать.
Ванна не помогла. Я хотела Мэсона. И больше ничего. Я вылезла из воды и снова надела перстень на палец. «Ты принадлежишь мне», – думала я.
Я закуталась в купальный халат Брайана и легла на кровати, утомленная горячей ванной. Я крутила пальцем мой новый трофей; развернула фотографию, которую вырезала из «Голливудского репортера» – Мэсон с группой каких-то идиотов-киношников. Он выглядел на ней таким молодым!
Больше я не могла выдержать. Где моя маленькая подушка? Я распахнула халат и запихнула красную шелковую подушку между ног. Шелк всегда холодный, но, как холоднокровная змея, постепенно он согрелся до температуры тела. Я хотела, чтобы возбуждение приходило побыстрее, но оно невыносимо медлило.
Я забыла про перстень, забыла про фотографию, про все прочие фетиши. Вместо этого я вспоминала лицо Мэсона, его облик. Я заставлю его прийти ко мне. Я заставлю его прийти. Это неизбежно. Для нас обоих нет выбора. Исход только один.
И тут это началось. Мэсон. Через несколько секунд на моей любимой подушке появилось новое пятно. Оно расширялось, как инфекция, поглощающая следы старых пятен. Я испытывала счастье, которое дарит нам обещание счастья. Все внутри меня перевернулось. Я чувствовала, что он лежит на мне, не ломая мое тело, а растопляя его и сам стекая по моим бокам. Я хотела этого человека.
НА КРЮЧКЕ
Первое впечатление должно решить все. Меня ждет победа или поражение. До встречи с Мэсоном я никогда не выдумывала планов, как заставить мужчину заметить меня – да и нужды в этом не было. Но сейчас я боялась, что одного моего облика окажется недостаточно. Если Барбара принадлежит к тому типу женщин, которые ему нравятся, то я могла возбудить в нем только отвращение. Нужно как-нибудь привлечь его внимание, чтобы он больше не забыл меня. Какой бы желанной я ни выглядела, у меня не было гарантии, что Мэсон клюнет на это. Но с другой стороны, я верила, что клюнет.
