Юлия Шилова - Откровения содержанки, или На новых русских не обижаюсь!
– Где мои деньги?
– Я их истратила, – от матери несло таким перегаром, что я брезгливо поморщилась и отстранилась.
– У меня в кошельке было тысяч двадцать. Как ты их могла истратить? Ты же только закуски да водки паленой набрала. На такие деньги можно было всю компанию в ресторан сводить.
– Я долги раздала.
– Какие, к черту, долги? Я спрашиваю, где деньги? На что мы теперь жить будем?!
Не помня себя от ярости, я взяла мать за плечи и слегка ее тряхнула.
– Мама, опомнись! Как мы теперь будем жить? У меня в кошельке лежали большие деньги. На что их можно было потратить за те несколько часов, пока я спала? В потайном кармашке лежали евро. Их тоже нет. Где они?
– Меня у магазина Степан встретил и деньги отобрал, – пожаловалась мне пьяная мать.
– Какой Степан? Кто это?!
– Я не знаю, как тебе объяснить... Он иногда приходит ко мне. Иногда ночует. Я же одна живу, без мужчины. Говорят, мужчины для здоровья нужны.
– Понятно.
Забежав в дом, я посмотрела на собравшихся алкашей, которые, не теряя времени даром, уже открыли другую бутылку водки и, недовольные моим поведением, посылали в мой адрес ругательства.
– Кто из вас Степан?! – прокричала я, не помня себя.
– Его здесь нет, – тут же вмешалась мать.
Окинув взглядом, полным ненависти, алкашей, продолжавших веселиться, я еще больше разозлилась, нахмурила брови, сжала кулаки и, как можно более убедительно, произнесла:
– Пошли пить в другое место! Здесь семья живет. Вон отсюда!
– Ты как со старшими разговариваешь? – принялись учить меня уму-разуму алкоголики.
– Я сказала – вон отсюда! И чтобы ни один из вас не смел больше сюда приходить. Тут теперь я жить буду!
Для большей убедительности я достала мобильный телефон и продемонстрировала его алкашам.
– Я сейчас милицию вызову и вас всех посажу. Понятно?!
– А за что нас сажать?
– За то, что у меня из кошелька деньги пропали. Сейчас вас всех заметут за воровство.
Двое алкашей тут же смекнули, что я не дам им спокойно пить, и первыми покинули свое временное пристанище.
– Уходить надо, девка не в себе. Еще и в самом деле менты заметут.
Следом за этими двумя алкашами ушли все остальные, и дом моментально опустел. Мать забилась в истерике и принялась крыть меня, на чем свет стоит.
– Прекрати кричать. – Я облокотилась о стену и вытерла выступивший на лбу пот. – Господи, мама, во что ты превратилась: за бутылку кого хочешь продашь. Кричи не кричи, но никаких пьянок здесь больше не будет, и ни один алкаш больше не переступит порог этого дома.
– Ты меня перед людьми опозорила! – орала пьяная мать.
– Перед какими людьми?
– Перед теми, с которыми я общаюсь.
– А с кем ты общаешься? С людьми, потерявшими человеческое лицо?
Взяв мать за руку, я потащила ее на улицу и решительно произнесла:
– А ну-ка веди меня к своему Степану.
– Ты что надумала?
– Ничего. Просто нам жить не на что. Я же и подумать никогда не могла, что от родной матери нужно деньги прятать.
– Оля, да он ничего не отдаст.
– Посмотрим.
– Я тебе говорю, что он ничего не отдаст.
Мы подошли к продуктовому магазину, зашли за здание, и моему взору предстала крайне неприятная картина: за магазином на деревянных ящиках сидели самые настоящие бомжи и пили водку. Когда появились мы с матерью, они удивленно на нас уставились.
– Кто из вас Степан? – грозно спросила я и с брезгливостью посмотрела на пирующих бомжей.
– Вот он, – мать ткнула пальцем на самого крупного мужчину. – Степан, дочь деньги обратно требует.
– Какие деньги?
– Которые ты у меня сегодня отобрал.
– Я у тебя ничего не отбирал.
– Я же говорю, он ничего не отдаст, – беспомощно произнесла мать.
– Какие деньги? Что ты несешь, курица? – прошипел немытый мужчина и достал нож. – А ну-ка, катись отсюда, а то я тебе сейчас такие деньги покажу, что они уже тебе никогда не понадобятся. Дура!
Посмотрев на нож, я поняла, что мать и в самом деле была права и никто мне ничего не отдаст. Конечно, можно было припугнуть этих типов милицией, но ведь ни один милиционер не будет связываться с бомжами, хотя бы потому, что с них нечего взять. Да и мать отдала эти деньги, скорее всего, добровольно.
– Мама, и ты состоишь с этим бомжом в близких отношениях и пускаешь его к нам в дом? – голосом, полным отчаяния, спросила ее я и, не обращая внимания на нож, со всей силы ударила ногой по деревянному ящику, уронив недопитую бутылку водки на землю.
– Еще раз подойдешь к моей матери или ступишь на порог нашего дома, я тебя сама твоим же ножом зарежу!
Взяв мать за руку, я повела ее прочь от бомжей и принялась стыдить, чтобы она почувствовала хоть какую-нибудь неловкость за то, что докатилась до такой жизни.
– У нас денег нет, понимаешь?!
– Ну прости меня, доченька, – жалобно говорила мне мать, дыша на меня перегаром.
– Я твое «прости» на хлеб не намажу и сестер не накормлю.
– Прости...
Вернувшись домой, я распахнула дверь спальни и разбудила спящую Дашку.
– Ты где всю ночь шаталась? И почему в школу не ходишь?
– Ты что, не с той ноги встала?
Взяв сестру за плечи, я хорошенько ее тряхнула и, отчетливо выговаривая каждое слово, произнесла:
– Уже все знают, что ты на трассе стоишь.
– Что ты несешь? – заметно перепугалась сестра.
– Ты как со старшими разговариваешь?! Я тебе что, подружка?
– Не кричи на меня.
– Я смотрю, пока я с вами не жила, вы здесь все просто сошли с ума. Одна на панель вышла и школу забросила, другая спилась да с бомжами связалась, только Тонька еще человеческое лицо не потеряла!
– Оля, а ты к нам жить вернулась, что ли? – протерла заспанные глаза сестра.
– Вернулась.
– А может, ты лучше будешь жить там, где жила?
– Нет. Теперь я буду жить с вами.
– Что-то шуму от тебя много.
– Привыкнешь. Теперь вам всем придется ко многому привыкать. Теперь ты всегда будешь ночевать дома и ходить в школу. Ладно, отсыпайся. Позже серьезно поговорим.
Посмотрев на едва вменяемую мать, я указала ей на соседнюю кровать и холодно произнесла:
– Тебе тоже не мешает выспаться, а после привести себя в божеский вид.
– Пусть она в другой комнате отсыпается, – поморщилась Дашка. – От нее перегаром несет и бомжатиной какой-то. Почему я этим дышать должна?
Я открыла окно и спросила:
– Так лучше? Сейчас Тонька придет и сядет в соседней комнате уроки делать.
– Не смеши! Она их в жизни не делала.
– Теперь будет. И ты тоже.
Дашка отвернулась к стене, давая понять, что она хочет спать. Уговорив мать тоже поспать, я закрыла за ними дверь и, услышав звонок мобильного телефона, почувствовала, как бешено заколотилось в моей груди сердце. Я была уверена, что звонит Олег, но увидев, что на дисплее мобильного высветился номер Алины, испытала настоящее разочарование.
