Лана Балашина - Принцесса дачного поселка
— Ну да, ему слабо. Воспользоваться обстановкой и сложившейся ситуацией он еще может, а вот организовать что-то — кишка тонка. Его только чуть прижали, и он заговорил, как заведенный. И выяснились очень любопытные вещи, да и экономист, которого Сергей прислал, тоже помог. Через налоговую и таможню удалось выяснить, что одна из фирм в порту резко увеличила грузооборот, к ним перешла часть заказов, через подставных лиц они арендовали часть портовых площадей. А ребята выяснили, что один из учредителей фирмы-поставщика оборудования, основной кредитор фирмы моего друга, приходится зятем руководителю этой фирмы. В общем, там теперь компетентные органы занимаются, а мы с Сергеем на этом фоне стали совладельцами пакета акций транспортного агентства в местном порту. Да он, наверное, тебе рассказывал?
— Нет. Мы в последние дни мало общались. Так получилось, — виновато пояснила я.
— Ну, не знаю. А только могу тебе сказать, что Сергей твой — парень непростой. — Он покрутил головой, добавил: — Так что особо не переживай. Если молчит — значит, так надо. А ребята, я думаю, завтра сюда подъедут, вот им все, как на духу, расскажешь. Я думаю, убийцу рядом где-то надо искать. Лидия Петровна ведь, наверное, не изменила своей привычке запираться на ночь? Так что это может быть один из тех, кто остался ночевать в доме. Судя по вчерашнему сборищу в ресторане, люди там были все непростые. Придется поговорить с Андреем и Игорем, может, помогут чем.
Анатолий поднялся:
— Лера, уже поздно, иди отдыхать. Завтра с утра я к тебе подъеду.
Я пошла к калитке, чтобы проводить его к машине.
Анатолий спросил:
— Не боишься одна? — Он помедлил и предложил: — Я мог бы...
Я укоризненно на него посмотрела, и он вздохнул:
— Да ладно, это я так, на всякий случай.
Я вернулась в дом, набрала номер Лены. И только услышав ее голос с привычными радостно-встревоженными нотами, заревела.
Несмотря на то, что прошлой ночью спала мало, я и сегодня не выспалась, к тому же полночи проворочалась в постели. Встала рано. Тихо побродила по дому, сварила кофе. Дети спали. Я оделась, заколола волосы и спустилась в сад. Срезала охапку роз, пристроила их в плетеную корзину.
Вернулась в дом, уложила в пластиковые контейнеры нарезанную ветчину, сыр, зелень. Завернула сверток с пирожками. Нашла в бабушкином буфете салфетку, рюмки, вынула из коробки бутылку вина.
Пришедшая тетя Катя одобрительно посмотрела на мои приготовления.
— Знаешь, так жалко, что они ушли совсем молодыми, — вздохнула она.
Я кивнула:
— Ну да, сегодня я старше своей мамы. Правда, удивительно?
Вниз по лестнице слетел заспанный Данька. Он поздоровался с тетей Катей и тихо сказал мне:
— Мам, там Сашка плачет. Ты бы поднялась к ней.
Саша лежала, повернувшись худенькой спиной ко всему миру. Я молча подсела к ней, едва удержавшись от того, чтобы погладить ее, и только тихо сказала:
— Саша, сегодня у меня плохой день. Двадцать пять лет назад разбились мои родители. Мама была моложе меня сейчас, представляешь? А мне два года всего было, я и погоревать тогда толком не могла.
Она полежала молча, потом села в постели. Распухшим от слез носом она шмыгнула, и я достала из кармана носовой платок. Она решительно высморкалась, потом сказала:
— Все. Можешь на меня рассчитывать.
Я обняла ее за плечи, прижалась щекой к шелковистым спутанным волосам. Она отстранилась, с тревогой на меня посмотрела:
— Как ты думаешь, папу освободят? Должны же они разобраться? Я без него не могу.
Я твердо сказала:
— Обязательно освободят, — и призналась: — Мне без него тоже очень плохо.
Сашка обняла меня и пробормотала:
— Да вижу я, папе ты очень нравишься. И в кино обычно спрашивают детей, так вот учти: мы с Данилой вовсе не против.
Я засмеялась:
— Пойдем, там тетя Катя нас ждет. Сегодня попробуем увидеться с папой, Анатолий обещал помочь.
— Ура! — она мигом слетела и бестолково заскакала по комнате, не хуже Данила.
На кладбище, несмотря на утреннее время, мы оказались не одни. Немолодая женщина вышла из сторожки, посмотрела на нас, поздоровалась с тетей Катей:
— Что-то вы зачастили.
Тетя нахмурилась:
— Годовщина сегодня.
— Тогда конечно, помянуть надо.
Тетя Катя позвала ее:
— Серафима, ты подходи к нам, посидим.
Женщина кивнула.
Мы прошли к изящной низкой оградке во втором ряду.
Как приехали, я уже приходила сюда с тетей, поэтому в цветничках было чисто. Данька с Александрой сходили за водой к сторожке, я вымыла мраморный памятник. Фотография у родителей была одна на двоих, та, что висела в кабинете.
Я внимательно всмотрелась в лицо молодой девушки на портрете. Ах, мама, если бы можно было тебя расспросить, может, не болело бы так сердце.
Тетя Катя разложила еду на салфетке, налила вино в стаканчик, накрыла ломтиком хлеба и поставила к изножью памятника. Взяла меня за руку:
— Ты, Лера, не кори ее. Она за свой поступок страшную цену заплатила.
Я вздохнула.
Подошла Серафима, подсела к нам.
— Что там за дела у ваших соседей творятся? Весь поселок гудит. Так уж жалко покойника, так жалко. А как представлю, каково жене его сейчас, так и вовсе. Я-то сама уж третий год как овдовела, да все не привыкну. А тут...
Она выпила вино.
— Он, кстати, часто сюда приходил. Всегда один, и раненько так. Молча придет, посидит. С мужем моим как-то разговорился, говорит, близкий очень мне человек здесь похоронен. Твой отец, стало быть. Дружили, наверно?
Я неопределенно кивнула.
Детям надоело сидеть смирно, и они пошли к сторожке. Серафима сказала им, что ее кошка котят принесла, они пошли посмотреть.
Мы уже собирались уходить. Я оглянулась на чьи-то шаги и увидела Андрея.
Он подошел ближе и ровным голосом сказал:
— Я знал почти наверное, что найду тебя здесь.
Тетя Катя дипломатично увела Серафиму, а мы с Андреем медленно пошли по аллее, усаженной кипарисами и самшитом.
— Я хочу, чтобы ты знала: ни я, ни Игорь ни на секунду не подумали, что Сергей причастен к гибели отца. Я не знаю, почему он молчит, и надеюсь, что у него серьезные основания для этого. Я только сегодня за завтраком узнал о том, что он арестован, или задержан. Никогда точно не знал, как это называется.
Я молчала. Потом с тоской сказала:
— Мужчины вашей семьи, все, как один, приносят мне одни несчастья. Почему так, скажи? И ведь из лучших побуждений.
Андрей остановился.
— Я тогда ночью разговаривал с отцом...
Видимо, я побледнела, потому что он сразу заторопился:
