Лана Балашина - Принцесса дачного поселка
— Нет, нет, ты неправильно поняла. Конечно, мне бы и в голову не пришло стрелять в него. Он просил прощения за то, что исковеркал мою жизнь. Понимаешь, он действительно был убежден, что ты — его дочь. Тогда, ночью, я возвращался от тебя, и отец видел, как мы целовались. Он объяснил мне все, я уехал в ту же ночь. Если бы ты знала, каким холодом с тех пор полна моя жизнь. Я долго привыкал видеть в тебе свою сестру. Я не люблю и никогда не любил жену. У меня были бесчисленное множество романов и интриг, в которых, как теперь понял, я всегда искал и не находил тебя.
Я молчала. Андрей поднял на меня взгляд:
— Данил — мой сын?
— О, Господи! Ты считаешь честным спрашивать меня об этом? Да даже если я сто раз скажу «нет», ты мне не поверишь. Ты поговорил с отцом, вы с ним все решили, только ты забыл объяснить мне, почему молодой мужчина уезжает так внезапно от девушки, которая в него безумно влюблена? Ты же видел, что я тогда дышать не могла от счастья, и смог уехать, не сказав мне ни слова. Да я после этого десять лет прожила с мыслью, что никого любить нельзя, что, если полюбишь, тебя в любую минуту могут бросить, как пляжную игрушку, ненужную в городе. Ты даже никогда не поинтересовался, что со мной стало, как я жила эти годы. И теперь ты спрашиваешь, твой ли это сын.
Он устало посмотрел на меня:
— Как, какими словами я должен был сказать тебе, что ты — моя сестра?! Да я тогда сам себя не помнил, а мне ведь было двадцать восемь лет. И я, по-твоему, должен был рассказать это девочке, которая была почти ребенком. Да еще после того, что произошло между нами той ночью.
Мы вышли из-за поворота аллеи, я увидела детей, которые показывали тете котят. Я помахала им рукой, повернулась к Андрею. Он неожиданно взял мою руку:
— Лера, я всегда мечтал, что у меня будет большой теплый дом, наполненный светом и любовью, мечтал, что рядом со мной будет женщина, которая будет любить меня так, как я люблю ее. Я толком не знал, как это должно выглядеть. И увидел такой дом, приехав сюда этим летом. Я твердо знаю, что могу быть по-настоящему счастлив только с тобой.
Я осторожно высвободила руку и с сожалением посмотрела на него:
— Андрей, ты опоздал. Я люблю другого человека. Мне очень жаль тебя, я понимаю, что обстоятельства тогда так складывались, и теперь, по прошествии этих лет, уже не виню тебя в происшедшем. Я только прошу, чтобы ты забыл все, что произошло тогда между нами. Все равно это была не я, а чужая глупая семнадцатилетняя девочка, ввязавшаяся по неопытности во взрослые игры. Я считаю, что вышла из всего этого без потерь, чего и тебе желаю.
Я прошла вперед:
— Пойдем, меня ждут.
Он молча шел рядом.
Я посмотрела на его серое лицо, подумала о том, что всего сутки назад у него погиб отец, и сказала:
— Извини, если была слишком строга с тобой. Поверь, мне все это тоже нелегко. И передай Лидии Петровне, что я очень сожалею и сочувствую. Я потом соберусь с силами и зайду к ней. Почему-то я чувствую какую-то вину перед ней. Может быть, потому, что так резко тогда разговаривала с Владимиром Георгиевичем.
Он кивнул.
— Мама почти не выходит. Хорошо, что с ней тетя Лика. Не знаю, как она переживет все это.
Я помахала на прощанье Серафиме, и мы все медленно пошли домой. Возле ворот Андрей остановился и сказал:
— Если хочешь, я поговорю с Земцовым...
Я вспомнила, что Анатолий просил заручиться поддержкой братьев, и попросила его:
— Нет, нет, с ним ни о чем говорить не надо! Вот если бы ты мог помочь ребятам Сергея, они будут разбираться в этой истории и, возможно, им понадобится поговорить с кем-то из домашних. Мне бы хотелось, чтобы ты подтвердил их, скажем так, полномочия и помог им, если это будет нужно.
Андрей слабо удивился:
— Что за ребята?
— Да так. Они по поручению Сергея выполняли здесь определенную работу, и не успели уехать. Анатолий сказал, что они — хорошие специалисты.
— А Анатолий тут каким боком? — Он махнул рукой. — Ладно, раз ты считаешь, что это нужно, я обещаю им поддержку.
Парни на меня не произвели сильного впечатления. Я почему-то представляла их мужественными здоровяками в камуфляже и беретах, с трехдневной щетиной на щеках. На деле один их них, назвавшийся Вадиком, оказался невзрачным худощавым блондином, а второй, Алексей, имел более темный цвет волос и плотное телосложение, но, в целом, отличался той же неприметностью. Даже возраст их я определить бы затруднилась. Впрочем, решила, что чуть за тридцать. Позже, познакомившись ближе, я поняла, что обоим хорошо за тридцать.
Я подробно изложила им все, что произошло здесь за последние три дня. Единственное, о чем я умолчала, это об отношениях, связавших когда-то меня с Андреем. В присутствии Анатолия мне этого делать не хотелось.
Меня, в общем, практически не перебивали.
Вадик только попросил:
— Ты не могла бы составить список всех, кто в ту ночь был в доме? И пометь, пожалуйста, тех, кто присутствовал при обсуждении завещания.
Алексей подхватил:
— Кстати, о завещании. Что там с ним, в конечном итоге?
Я пожала плечами:
— Не интересовалась. Я считала, что эта тема исчерпана. Ни мне, ни Даниле ничего от них не нужно.
— Ну, не скажи. Во-первых, если от своей доли в завещании ты отказаться можешь, то от доли, завещанной несовершеннолетнему, отказаться труднее. Права детей у нас строго охраняются, придется привлекать органы опеки и попечительства, лишняя головная боль.
— Да там речь шла о коллекции оружия. Если разобраться, то куда мне ее?!
Неожиданно в разговор вмешался Данька, появившийся на пороге:
— Не понял, что там с оружием?
Я сердито сказала ему:
— Данил, подслушивать нехорошо.
Он хмыкнул:
— Нехорошо, но полезно. Иначе как бы я узнал что-нибудь?
Я выпроводила его и плотно закрыла за ним дверь.
— Думаю, мне пора познакомить вас с братьями Тобольцевыми. С Андреем я уже разговаривала, он обещал помочь. Пойдемте, я вас представлю. Вы останетесь с ними, а мы с Анатолием уедем. Ты обещал, что мы попробуем увидеть Сергея, — обратилась я к нему. Если можно, дети поедут с нами.
Анатолий кивнул, и мы поднялись.
Андрей и Игорь были на веранде. Завидев нас, они поднялись.
Мы быстро представили ребят, и Анатолий спустился к калитке, дожидаясь меня.
Вадик спустился вместе со мной, неожиданно придержал меня за локоть и сердито прошептал:
— Я же просил рассказывать все откровенно!
Я недоуменно посмотрела на него, а он махнул рукой.
— Черт, теперь понятно, что развеяло сомнения старика. Раньше он никогда не видел твоего сына, ведь так?
