Ирина Мельникова - Мой ласковый и нежный мент
Людмила опять зябко поежилась и вдруг решительно нырнула под полушубок, не менее решительно пододвинулась к Барсукову и проговорила сквозь зубы:
– Можете обнять меня, но это только потому, что я замерзла до невозможности.
– Понял вас! – произнес над ее ухом мужской голос. Сильные руки обняли ее, и Людмила подумала, что нет ничего надежнее и теплее этих рук. И уже безбоязненно прильнула спиной к его груди. И, положив ладони под щеку, неожиданно быстро заснула, не подозревая, что Барсуков так и не сомкнул глаз, проклиная на чем свет стоит свою непонятную робость. За всю ночь он так и не решился сменить позу, боясь разбудить эту странную девушку, которая тихо посапывала на его плече, а он лежал рядом, почти уткнувшись носом в ее шею, ощущал запах ее кожи, волос… И кострового дыма, который исходил от ее свитера.
Денис нервно сглотнул и еще крепче прижал ее к себе. Впервые он находился рядом с женщиной в подобной ситуации и хотел ее, как никого в своей жизни еще не хотел, но даже в мыслях не смел себе признаться, что более всего на свете боится, что она опять оттолкнет его… И посмотрит с еще большим презрением, если не с отвращением… И самое диковинное заключалось в том, что до сих пор не было в его жизни случая, чтобы его атаку отбили на самых дальних подступах, не позволив даже невинного поцелуя. Подобного конфуза он никак не ожидал, а ведь ничто, казалось, не мешало им скрасить эту долгую, почти бесконечную ночь. Неужто она так предана своему жениху, что даже в мыслях не допускает измены? Или она ни разу не спала с мужчиной? Барсуков озадаченно хмыкнул про себя. Почему-то эта простая мысль никогда не приходила ему в голову…
Девушка у него под боком тихо вздохнула, повернулась к нему лицом и вдруг обняла Барсукова за шею и прижалась к нему. Денис закрыл глаза и стиснул зубы, едва сдержавшись, чтобы не перевернуть ее на спину и…
– Вадим, – прошептала она едва слышно, и словно ушат ледяной воды вылили на подполковника. Девичья ладонь коснулась его щеки, но он отвел ее от своего лица и недовольно произнес:
– Я не Вадим! Успокойтесь, Людмила Алексеевна! – И не слишком вежливо отвернулся от нее, а она от него.
Закусив от досады губу, Людмила проклинала тот момент, когда вздумала вдруг поиграть на мужском самолюбии, а ведь она кожей чувствовала, что Барсуков опять на грани того, чтобы поцеловать ее, иначе почему так подрагивали кончики его пальцев, когда убирал ее ладонь со своей щеки. Она тихо вздохнула: ну никак ей не избавиться от привычки самоутверждаться, давать отпор всякому, кто посмеет посягнуть на ее невостребованные пока добродетели. Но почему ж так неспокойно у нее на душе, почему слезы готовы вырваться на волю, хотя и на этот раз она одержала весьма утомительную победу, заставив настырного мента отказаться от своих намерений? Только сердце не обманешь, и болит оно нестерпимо, и щемит, потому что, сама того не сознавая, потерпела его хозяйка на сей раз сокрушительное поражение…
Так и пролежали они, отвернувшись друг от друга, до самого утра, пока первый луч солнца не проник в узкую щель между камнями. Пролежали, втайне от самих себя желая, чтобы кто-то оказался смелее и первым выкинул из головы эти нелепые и почти ненавистные приличия, которые мешали им повернуться друг к другу лицом и забыть наконец то, что стоило забыть, и подчиниться тому, чему ни в коей мере нельзя было сопротивляться… Ведь не случайно судьба преподнесла им эту ночь наедине, но они отказались принять ее подарок, не подозревая, что жизнь после этого завьется в еще более тугую спираль. Немало испытаний им придется пережить, и никто, кроме них самих, не сумеет распрямить ее и исправить новые ошибки, те, что придется совершить вслед за старыми и которые, как ни странно, они склонны будут принимать за победы. Но как часто мы заблуждаемся, гордясь достижениями, не догадываясь, что это – всего лишь очередная ошибка, которая не поднимает вверх, к вершинам, а отбрасывает к подножию, наполняя сердце горечью и отчаянием…
В девять утра они услышали вертолет и уже через полчаса вместе со спасателями обследовали лавину. Кроме милицейского «уазика», никто, к счастью, от схода лавины не пострадал, но машина превратилась в груду искореженного страшным ударом металла. И когда через час раскопок ее извлекли из-под снега, Барсуков невольно поежился и покосился на Людмилу. Если бы не она, то из кабины его тело вырезали бы не иначе как автогеном.
– Товарищ подполковник, возьмите! – Один из спасателей протянул ему папку с бумагами, которую только что подняли с изуродованного сиденья «уазика». – Смотрите, даже не пострадала.
Денис поймал взгляд Людмилы, устремленный на папку. Потом она подняла глаза и посмотрела на Барсукова.
– Счастливо отделались, товарищ подполковник! Долго жить будете!
– Вашими молитвами, – сухо ответил Денис и обратился к руководителю спасателей Демидову: – Олег, сколько вы еще планируете здесь оставаться?
– Часа два, не более! Ребята обследуют скалы поверху, чтобы определить количество снега, проведем фотосъемку – и назад!
– Лады, – кивнул головой Барсуков, – я думаю, ты позволишь воспользоваться вашим вертолетом. Нам с Людмилой Алексеевной необходимо посетить один тайный приют в горах. Браконьеры там коптильню устроили. Надо будет полазить, посмотреть, что к чему, да мясо забрать. Там его около центнера, если не больше. Думаю, как раз часа нам на это хватит.
– Лады, – в тон подполковнику ответил Демидов. – Я вам на подмогу пару парней снаряжу, они не хуже твоих сыщиков, подполковник, все вокруг обрыщут и вынюхают. Я на этих сволочей тоже зуб точу. По весне чуть наш вертолет не сбили из карабинов. Посчитали, видно, что охотинспекция их накрыла. Мы из Джедаша возвращались, там оползень часть железной дороги накрыл недалеко от туннеля. Два дня там кантовались вместе с железнодорожниками, дрезину откапывали, которая под него угодила. И в верховьях Кармалыка увидели их моторку. Рыбы, не поверишь, выше бортов! Там порог поблизости, грохот неимоверный, поэтому вертолет они услышали, когда мы уже из-за горы вынырнули. Зависли над ними, а они рыбу в воду торопятся сбрасывают, и невдомек им, что наш оператор их на камеру снимает. Потом мы чуток ниже опустились, тут уж они не выдержали. Запустили мотор и рванули по притоку в сторону, думали, видно, в тайге укрыться, да просчитались. Лодка с ходу на камни напоролась, хорошо так села, надежно… – Демидов усмехнулся. – И мы уже тут как тут. В принципе, мы их только попугать хотели. У нас всего пара пистолетов была, ракетница да карабин против их четырех «тигров», а получилось так, что они нас напугали. Как принялись палить по вертушке, ну чистые тебе душманы! Пришлось нам ретироваться с дырявым брюхом и основательно подмоченными штанами. Представляешь, если бы пуля угодила в бензобак нашей старушки, – кивнул он головой в сторону вертолета. Затем поднес к глазам бинокль и некоторое время пристально всматривался в вершины нависших над дорогой скал, потом облегченно вздохнул. – Слава богу, все возвращаются.
