Джиллиан Стоун - Влюблен и очень опасен
Он поцеловал ее за ушком и тут же лизнул это место.
Фанни крупно вздрогнула всем телом.
– Три. – Рейф не видел причин для прекращения урока и потому приподнял ее юбку и, наклонившись, едва касаясь, провел пальцем в ложбинке под коленом.
Фанни отпихнула его.
– Ты меня убедил.
Фанни прижала к щеке тыльную сторону ладони. Похоже, юной леди снова сделалось жарко, но на этот раз не от солнца. Рейф ретировался. Подыскав холмик в тени, он сел на него и принялся натягивать ботинки, поджидая, пока Фанни закончит одеваться.
Фанни встряхнула влажные чулки и посмотрела на него.
– Доволен собой, да? – досадливо спросила она.
Рейф всплеснул руками, изображая недоумение.
– Не прикидывайся простаком, детектив Льюис. И, прошу тебя, не строй иллюзий. Из того, что только что произошло, ровным счетом ничего не следует.
– Я полностью отвечаю за свои действия, – заверил ее Рейф. Он хотел усмехнуться, но отчего-то не сумел. – Я тронул тебя за живое, или всего лишь нащупал слабое место? Брешь, так сказать, в обороне?
Фанни закатила глаза.
– Разве мы не договорились, что ты должен пройти через череду испытаний, чтобы вернуть свое доброе имя, капитан Вихрь? – Фанни сунула босые ноги в туфли.
– И какие еще испытания вы для меня приготовили, лейтенант Сорвиголова?
– Даже не знаю, с чего начать, Рейф. Может, с этого? – Фанни приподняла подол и выставила аккуратную маленькую ножку.
Рейф опустился на колено, готовясь застегнуть пряжки на туфельках.
– Я готов бесконечно совершенствоваться в умении застегивать эти чертовы мелкие пуговицы.
– Притом что, как я полагаю, тебя куда больше прельщает перспектива их расстегивать… – Он поднял глаза и встретился с ее смеющимся взглядом. – Ну так как? – Фанни приподняла согнутую в локте руку и завела ее за спину.
Рейф намек понял.
– Ах да, мои испытания еще не закончены, – со вздохом сказал Рейф и приступил к застегиванию оставшихся пуговиц. В зеркальной глади озера отражались постройки на дальнем берегу. – Кстати, я хочу попытаться найти для нас ночлег и кое-какую еду. Но, когда мы постучимся в дверь вон того фермерского дома, нам надо бы иметь наготове правдоподобное объяснение тому, как мы тут оказались.
– Ах, опять придется лгать. Сколько можно! – У Фанни заурчало в животе – то ли от отвращения к обману, то ли от голода.
Рейф взял ее за плечи и развернул к себе лицом.
– Если ты хочешь остаться в живых, придется тебе назваться моей женой… или сестрой, – Рейф едва не закашлялся, словно слова эти встали у него поперек горла, – на этот вечер.
– Ну что же, раз так надо… – Фанни сдула со лба упавший завиток и прикусила губу. – Может, скажем, что ты вез свою сестру, то есть меня, на вокзал, но коляска…
– Сломалась?
Фанни покачала головой.
– Ты решил показать, на что способна пара недавно купленных тобой коней.
– О да. Я гнал так, что у тебя чулки ветром сдуло.
Фанни захихикала.
– Пришлось ловить их на лету. – Фанни встряхнула влажные чулки, что все это время сжимала в кулаках. – Колесо налетело на кочку, и коляска перевернулась.
У Рейфа загорелись глаза.
– К счастью, никто серьезно не пострадал. – Он окинул ее оценивающим взглядом. – А у тебя складно получается врать, Фанни.
– Куда мне до инспектора Рейфа Льюиса.
Рейф подхватил валявшийся на траве пиджак и закинул его за плечо.
– Наш план поможет нам выиграть час или два. Если мы постучимся к фермеру с наступлением темноты, то до утра нашу коляску никто искать не станет.
– А к тому времени мы уже будем в Батгейте, – сказала, кивнув, Фанни.
Легкий ветерок колыхал вереск, расточавший головокружительный аромат. Рейф оглянулся и замер, завороженный. Картина, достойная кисти лучшего живописца: прелестная юная дева на фоне колышущихся лиловых волн. На заднем плане овцы, пасущиеся на зеленых островках, поросших травой и колючим чертополохом.
– Ты чудо, Фанни. И платье тебе идет. – Рейф улыбнулся. – Мне дозволяется время от времени делать тебе комплименты?
Фанни, с трудом пробираясь сквозь высокую траву, подошла к нему.
– Да, разумеется. Комплименты могут стать решающим фактором при зачете очков в случае, если тебе не удастся набрать проходной балл на испытаниях.
Рейф от души расхохотался.
– Иди сюда, счетовод ты мой. – Рейф потащил ее за руку к маленькой рощице возле берега. – Давай сюда свои чулки. – Он развесил чулки на ветках для просушки, после чего расстелил на земле свой пиджак. Рейф сел на землю, прислонившись спиной к дереву, и, протянув руку Фанни, усадил ее рядом с собой. – Залезь ко мне в карман и достань оттуда книжку в красном кожаном переплете. Посмотрим, какой из тебя детектив.
Фанни достала тот самый блокнот, что нашла в кармане мертвого лжекондуктора, и молча начала листать страницы.
– Насколько я помню, ты всегда хорошо умела разгадывать всякие ребусы. Нашла что-нибудь интересное, детектив Грейвил-Ньюджент? – спросил Рейф, заглядывая ей через плечо.
– Что ты на это скажешь? – Фанни провела пальцем по фигуре, выбитой на красной коже обложки. Колесо в колесе. – Я уже где-то это видела.
– Где?
– Пытаюсь вспомнить. – Фанни зевнула, и Рейф забрал у нее блокнот. Большинство записей было неразборчивым – словно делалось наспех.
– Что на это скажешь? – спросил Рейф, возвращая ей открытый блокнот. – Три буквы – БВМ. Скорее всего чьи-то инициалы. А может, аббревиатура названия организации. Я видел эту комбинацию букв на нескольких страницах.
Фанни сосредоточенно хмурила брови. И невозможно было описать словами, что делала напряженная умственная работа с этими пухлыми сочными губами. Из всех состояний ее души Рейфу больше всего нравилось ее состояние сосредоточенной задумчивости. Мальчишкой он порой пускался во все тяжкие, лишь бы ввести в него Фанни.
Карл Маркс в одной из своих работ называл фабричного рабочего всего лишь винтиком в колесе индустриализации. А этот символ на обложке… Шестеренка, вращающаяся внутри колеса гораздо большего диаметра. – Фанни опустилась на локти и запрокинула голову, словно любуясь узором листвы на фоне неба. – Такой символ легко представить себе на плакатах демонстрантов, выступающих против индустриального развития общества или активистов профсоюзов, но вот что касается инициалов… – Фанни покачала головой. – Боюсь, у меня на этот счет нет никаких мыслей.
