Елена Арсеньева - Разбитое сердце июля
– Кстати, Алена, – сказал сосед, выслушав ее, – а вы курите?
– Нет, спасибо, – буркнула она, все еще обиженная и нипочем не желающая принимать трубку, вернее, сигарету мира.
– Значит, все, что вы рассказали, правда, – пробормотал сосед задумчиво.
Вот это логика! Непостижимая логика! Если тут у кого дурь в голове, то отнюдь не у Алены Дмитриевой!
Она уже подобрала подходящие слова, чтобы выразить свои неописуемые чувства, да так и онемела, потому что вдруг постигла эту его логику. На самом деле очень простую!
В комнате витает запах табака, тот самый запах, который недавно так зацепил ее обоняние. Алена не курит. Кто здесь курил? Простейший ответ: ее сосед перед отъездом. Но очень может быть, что не он… Ведь только что, мгновение назад, она находилась очень близко к нему и никакого табачного аромата, даже того, волнующего, напомнившего о прошлом, не уловила. Значит, здесь курил кто-то другой. Значит, здесь был кто-то другой, открывший номер и оставивший дверь не запертой на ключ. Поэтому, по логике соседа, его ночная гостья не врет.
Но если соседа не было, то кто оставил на мокром полу след? С кем была одетая шиворот-навыворот уборщица?
– Выходит, это были не ваши сигареты… – пробормотала она.
– Значит, вы тоже почувствовали запах? Быстро соображаете, молодец, – не без удивления проговорил сосед.
Алена только фыркнула. Чему он удивляется? Тому, что кто-то, кроме него, способен мыслить логически? Конечно, если он и впрямь сотрудник милиции, то по определению должен быть наделен способностями к расследованию. Зато его ночная гостья пишет детективы! Нелегкий хлеб, между прочим! Сначала придумать преступление, запутать клубок, а потом, сохраняя наивный вид, распутать его, да так, чтобы кончик ниточки до самого последнего мгновения не высунулся и не хихикнул раньше времени: «Вот он я, ку-ку!» И про новизну идеи забывать нельзя. Ноу-хау в области преступления – непременное условие каждого хорошего детектива! И чтобы выглядело это правдоподобно, даже если для убийства использовался дротик времен Первой Пунической войны (кажется, именно дротиками и стрелами засыпала армия Ганнибала своих противников-карфагенян… если Алена, по своему обыкновению, ничего на напутала в исторических реалиях). И психология какая-никакая должна иметь место, и мотивы преступления должны быть должным образом обоснованы. И герои симпатичные, хотя… Пути симпатий народных неисповедимы. Привяжется-приклеится читательский интерес то к какой-нибудь фригидной милиционерше, то к частной детективщице с манерами коммунальной склочницы – и никакими силами ты его, этот интерес, как присушенного любовника, от них не отвадишь… Нелегкий, повторимся, хлеб у дам-детективщиц. Но логическое мышление тренируется беспрестанно, вострится и оттачивается, это точно, причем не хуже, чем при игре в нелюбимые Аленой Дмитриевой шахматы.
Может, объяснить соседу, почему она такая сообразительная? Нет, это выйдет очень похоже на кота Матроскина: «А я еще и вышивать умею, и на машинке…»
Опять же – слишком велик риск наткнуться на человека, который книг твоих не читал и читать не собирается. К тому же все работники внутренних органов – по определению! – поклонники той добродетельной милиционерши, о которой уже упоминалось. Да ради бога! Кто любит огурец, кто свиной хрящик, а кто из-под апельсинов ящик. На вкус и цвет товарища нет. Каждому свое!
– Сигареты все же мои, – произнес тем временем сосед. – Я уверен. «Звезду», кажется, теперь никто, кроме меня, не курит. У меня к ней стойкая привязанность еще со времен далекой молодости. То есть была стойкая… Я уже три месяца не курю, пришлось бросить, но вожу пачку с собой по старой привычке, иногда хотя бы нюхаю. Вы никогда не курили и не можете понять, что значат такие воспоминания о запретном.
Воспоминания о запретном? Она не может понять, что это значит? В самом деле?!
– Да отчего же, могу, – пробормотала Алена, перед которой вдруг высветилась мгновенная картинка: вот она стоит посреди своей опустевшей квартиры и прижимает к лицу забытую Игорем футболку.
Мда-а… это ей еще предстоит. Ох, это ей еще предстоит!
А впрочем, не факт. Вполне возможно, что он заберет все свои вещи. И даже скорее всего! Так что ей даже малости такой не останется: иногда вспоминать, какой он был, как все у них было…
Вот именно – было! Было, да прошло! Потому что все проходит, как проходит дождь.
И она резко тряхнула головой, отгоняя навязчивый бред.
Бред послушно отогнался, оставив, однако, боль в сердце. Взявшись за него, Алена повторила глухо:
– Отчего же, могу!
– Что, тоже бросили курить? – обрадовался сосед. – Тогда действительно знаете, каково это.
Нет, не она – ее бросили. И она знает, каково это.
Черт бы побрал ее розовые очки, ну почему они оказались такими хрупкими?!
Так, пора уходить. И как можно скорей. Иначе она начнет сейчас рыдать над осколками своих иллюзий. Пора уходить… вот только как выбраться из дивана самостоятельно? Или все же попросить соседа подать ей руку помощи?
– Уборщица, уборщица… – забормотал, пока она размышляла, сосед. – Никакая это была не уборщица…
– Почему вы так думаете? – с готовностью спросила Алена, радуясь любой возможности отвлечься.
– Да потому, что убирает здесь женщина по имени Неля, я ее вижу каждый день и знаю. Это маленькая толстушка лет пятидесяти. А ваша уборщица вроде бы молода, так я понял?
– Так, – согласилась Алена. – Только она не моя, а ваша.
– О Господи, – мученически вздохнул сосед. – В том-то и дело, что не моя! И я вам пытаюсь объяснить, почему. Во-первых, я знаю Нелю. Во-вторых, здесь, в «Юбилейном», строгие правила. Весь обслуживающий персонал имеет право появляться на территории только в форме – мужчины в красно-синих комбинезонах, женщины в зелененьких таких брючках и кофточках цвета… – Он задумчиво пощелкал пальцами. – Не знаю, как такой цвет называется… не то беленький, не то желтенький! Официантки в столовой носят бордовые платья, а все остальные, в том числе и уборщицы, одеты именно в брюки и кофточки.
А ведь Алена видела сегодня двух девушек, на которых были зеленые капри и кремовые блузоны. Не беленькие, не желтенькие, а именно кремовые. Одна девушка несла стопку полотенец, другая – еще какое-то белье. И Алене даже в голову не пришло удивиться, почему эти девушки одеты так, а уборщица ее коттеджа – иначе.
Уборщица, ха-ха…
Значит, она не уборщица, а в комнате соседа был не сосед… И кто же эта парочка? Влюбленные, которым негде встречаться? И они шарахаются по номерам, выискивая свободные?
Может, спросить наутро у директора Колобка: не делал ли вчера в ее коттедже мелкий ремонт какой-нибудь слесарь-сантехник или электрик, у которого интрижка с уборщицей?
