Елена Арсеньева - Разбитое сердце июля
– Кто просил? – перебил ее сосед. – Например, я просил. У меня были на то свои причины. Но, честное слово, я не шастал под вашими окнами, дурным голосом не выл и всего прочего тоже не делал. И проникнуть в вашу комнату не пытался. Хотя бы потому, что как уехал сразу после завтрака в город, так и вернулся буквально пятнадцать минут назад, то есть в два. Глухая ночь, так что, с вашего позволения, я хотел бы хоть немного…
То есть сосед намекает, что незваной гостье пора уходить к себе? Ну нет! Полночь, час призраков, уже позади, это правда, но разве можно быть уверенной, что они не возвратятся? Вот закричат петухи, тогда Алена и отправится в свой номер.
Может быть. Если решится на это… Но пока надо любым способом отвлечь соседа от навязчивой идеи расстаться с ней как можно скорее.
И такой способ есть!
– Погодите, – нахмурилась Алена. – Как это – вы уехали сразу после завтрака? Я поселялась около двух дня, как раз обед начался, а вы в это время были в своем номере.
– Я? – переспросил сосед, и Алена смутно различила в темноте, как он ткнул себя в грудь пальцем. – Вы уверены, что это был именно я?
– А кто ж еще? – усмехнулась она с превосходством. – Кто еще мог быть в вашем номере?
– То есть вы меня видели, – кивнул сосед. – Ну, если видели, то запираться бессмысленно, я схвачен на месте преступления. Или… или не видели?
– Вообще-то, я видела только след вашей ноги, – неохотно призналась Алена. – След босой ноги на мокром полу.
– Ну, и какие антропометрические выводы вы сделали по следу моей ноги? Пол, возраст, профессия?
Да он смеется! Причем довольно ехидно!
Смеяться над собой Алена Дмитриева дозволяла только одному человеку в мире – себе, любимой. Все остальные попадали за такое в опалу. Не миновала она и насмешника соседа.
– Какие выводы? Да очень простые, – буркнула Алена. – Вам около сорока, плюс минус пять, причем скорее плюс. – Последнее добавила из чистой вредности, в качестве маленькой мести. – Работаете вы в милиции. У вас очень хорошая репутация, и над вами почему-то витает некий героико-романтический ореол.
– Вот это гений бертильонажа, я понимаю! – пробормотал сосед после некоторого молчания. Голос у него странно вздрагивал. Видимо, он и впрямь был потрясен. – Вы только забыли уточнить мой пол. И склонности.
Да он опять издевается!
– Ваши склонности определяются вашим мужским полом, – высокомерно сообщила Алена. – Вы любите вступать в случайные связи.
Опять молчание. Такое впечатление, что сосед потерял дар речи. Когда он снова заговорил – на сей раз даже без намека на издевку! – голос его звучал даже неуверенно:
– Слушайте, извините, не знаю, как вас зовут…
– Алена меня зовут, – буркнула наша героиня, начисто забыв о том, что она решила зваться в «Юбилейном» иначе. – А что?
– Да так просто.
Она увидела, как плечи силуэта поднялись и опустились. То есть он пожал плечами. Жанна тоже пожимала плечами, надо или не надо… Потом сосед нерешительно кашлянул и произнес странным голосом:
– Честное слово, Алена, вы меня неправильно поняли! Я совершенно ничего не имел в виду. Более того, я сразу предложил вам уйти, если помните. Ведь мы совершенно не знаем друг друга, мы даже не видим друг друга, и… как-то… ну…
Теперь надолго потеряла дар речи Алена. Наверное, потеряешь от такой наглости!
– Это вы меня неправильно поняли! – наконец выговорила она со всем доступным ей высокомерием. – Это я ничего такого не имела в виду! И не беспокойтесь, я сейчас уйду, немедленно! – И она принялась совершать некие телодвижения, которые должны были свидетельствовать о ее готовности незамедлительно покинуть нахального, самонадеянного соседа, однако сделать это оказалось затруднительно: диван словно бы всосал Алену в свое мягкое нутро и нипочем не желал с ней расставаться. Она как будто в болото попала!
Сосед стоял и молча наблюдал за ней. «Вообще-то, мог бы и руку протянуть, помочь девушке встать», – подумала сердито наша героиня.
Но ведь все еще темно, видно плохо. А вдруг он не догадывается, что Алена хочет встать? А вдруг сочтет ее трепыхания каким-то эротическим танцем, рассчитанным на то, чтобы заманить и его в капкан дивана?
И, чего доброго, вознамерится в этот капкан попасть?!
Или, чего доброго, примет совершенно противоположное решение?!
Надо было немедленно отвлечь мысли соседа от себя. И Алена опять-таки знала такое средство!
– Когда я говорила о случайных связях, я имела в виду уборщиц пансионата «Юбилейный»!
– Что?! – выдохнул сосед – и снова воцарилось молчание. Ну да, он в очередной раз лишился дара речи.
Но вслед за этим произошло нечто неожиданное. Сосед схватил Алену за плечи и выдернул из объятий дивана с такой силой, что наша героиня буквально упала ему на грудь. Но ненадолго. Сосед довольно грубо оттолкнул ее от себя и поволок к двери, рявкнув:
– Ну, это переходит всякие границы! Вы просто ненормальная! Придумываете себе какие-то страхи, взламываете двери чужого номера да еще и оскорбляете его хозяина!
– Ничего я не придумывала и никаких дверей не взламывала! – запальчиво возразила Алена, хватаясь за край письменного стола, попавшегося на пути, упираясь в пол ногами и почему-то сопротивляясь выдворению изо всех сил. – Дверь ваша была открыта, чтоб вы знали! А вашу уборщицу я сама видела, она даже одеться толком не успела!
Сосед перестал ее тащить, и Алена от неожиданности снова чуть не упала – на сей раз на стол.
– Так… – сказал он очень спокойно и холодно. – А ну-ка садитесь и рассказывайте, что здесь происходило днем и что вы видели. Только без дури, понятно?!
И он вновь толкнул Алену на диван, который с удовлетворенным чмоканьем всосал ее в свое нутро.
Она уже не стала трепыхаться. И возмущаться таким обращением не стала. И приказ «Без дури!» не вызвал у нее гневной отповеди. Что-то было в его голосе… что-то было особенное, а писательница Дмитриева, при всех своих многочисленных странностях, никогда не была идиоткой, скорее наоборот, и, когда хотела, с полувздоха понимала и то, что сказано, и то, что осталось, как принято выражаться, между строк. Поэтому она спокойно, четко и, против обыкновения, немногословно, как для протокола, описала все, что произошло сегодня днем в свежевымытом холле коттеджа, начиная от своего долгого и бессмысленного стука в дверь и окна и кончая уборщицей, одетой шиворот-навыворот, и пресловутым отпечатком босой ноги на мокром полу.
– Кстати, Алена, – сказал сосед, выслушав ее, – а вы курите?
– Нет, спасибо, – буркнула она, все еще обиженная и нипочем не желающая принимать трубку, вернее, сигарету мира.
