Либи Астер - Пропавшее приданое
— Вы вложили деньги в какое-то предприятие? Поэтому не можете вернуть их?
— Простите, но это все, что в моих силах, и больше я ничего не могу сказать.
— Хорошо. Я подготовлю договор займа к тому времени, — как вы придете с деньгами на наш постоялый двор.
— И… мистер Меламед, я знаю, не мне сейчас предъявлять требования, но прошу вас об одном: не рассказывайте мистеру Лиону ничего, пока не уедете из Манчестера.
— О чем, Джейкоб? О чем он не должен мне рассказывать?
Собеседники обернулись к дверному проему, где стоял мистер Лион.
— Вам нездоровится, мистер Лион. Думаю, вам лучше вернуться на постоялый двор вместе с мистером Меламедом.
— Джейкоб, что ты скрываешь от меня?
Молодой человек посмотрел на мистера Меламеда, но тот молчал. Тогда мистер Оппенгейм проговорил:
— Я сожалею, что разочаровал вас, мистер Лион. Вы получите деньги сегодня же вечером. А теперь прошу вас обоих покинуть мою лавку.
Мистер Лион, не отрываясь, смотрел на огонь камина. Его нетронутый ужин стоял на столе.
— Вы, верно, считаете, что я глупец, раз так огорчился? — спросил он мистера Меламеда, который и сам едва прикоснулся к еде.
— Во всяком случае, деньги вернулись к вам. Вы должны быть благодарны и за это.
— Но он был мне как сын! Я делал для него все, что мог. Я хотел, чтобы он добился успеха. Стоило ему лишь попросить — я дал бы ему денег, а не будь у меня денег — взял бы ссуду, как если бы ко мне обратился родной сын. Если он нуждался в деньгах, почему же он просто не попросил меня?
— Не знаю. Но экипаж прибудет через несколько минут, — сказал мистер Меламед, взглянув на часы. — Вам надо поесть, мистер Лион, нас ждет долгий путь.
Тяжелая поездка сказалась на здоровье мистера Лиона. Но силы его подорвала не только утомительная дорога. Предательство мистера Оппенгейма глубоко потрясло его; он решил, что никогда больше не сможет доверять людям.
Его врач, полагавший, что пациент ослаб из-за физического недомогания, велел ему неделю оставаться в постели.
— И вы вновь станете бодрым и веселым, — заключил доктор, сам весело улыбаясь. — Вам всем не помешало бы провести несколько недель в Брайтоне, — добавил он, глядя на бледные лица миссис Лион и двух старших дочерей.
Разумеется, он и не догадывался, что финансовое положение Лионов переменилось, и теперь увеселительная поездка в Брайтон стала невозможна. Не подозревал он и о том, какую боль причинил им, упомянув название курорта — именно в Брайтоне гнездилась одна из причин их тревоги, ведь Ханна до сих пор не получила ответа ни от молодого Голдсмита, ни от мистера Меира Голдсмита — ни от кого-либо другого, кто отзывался бы на фамилию Голдсмит.
— Они могли бы, по крайней мере, подтвердить, что свадьба не состоится, — сказала миссис Лион, сидя с дочерьми в гостиной после ухода врача.
— И без того ясно, что свадьба не состоится, мама, — ответила Ханна, — им нет нужды отвечать.
Но, несмотря на слова Ханны, Лионы каждый день ждали письма. И каждый новый день рушил их надежды.
А тем временем мистеру Меламеду пришло письмо. Оно оказалось от его делового партнера, мистера Артура Пауэлла. Судя по всему, он раздобыл некие сведения, способные, по его мнению, заинтересовать мистера Меламеда.
Поскольку вор нашелся и деньги вернулись к их законному владельцу, первой мыслью мистера Меламеда было написать в ответ, что эти сведения более не нужны ему. Однако, взяв перо, он тут же отложил его. Вор разоблачен, это верно, и деньги возвращены — мистер Оппенгейм сдержал слово, он принес пятьсот фунтов на постоялый двор и подписал договор о ссуде на оставшиеся пятьсот; договор засвидетельствовали хозяин постоялого двора и купец, который остановился там же и был знаком с хозяином, так что можно было не сомневаться в его благонадежности. Словом, все уладилось. «Так почему же, — подумал мистер Меламед, — на душе так неспокойно? Почему что-то говорит мне, что тайна еще не разгадана?»
Ему снова вспомнился вопрос из Талмуда. Как следует поступать в том случае, когда мышь вбегает в дом с кусочком хлеба во рту, и затем мышь выбегает из дома с кусочком хлеба во рту? Считаем ли мы, что та мышь, которая вбежала, и та, что выбежала, — это одна и та же мышь или же две разные?
Возможно ли, спрашивал он себя, что молодой Оппенгейм, которого мистер Лион любил как сына, отплатил ему воровством? Или же он, Эзра Меламед, по ошибке поймал не ту мышь?
Глава 15
— Я узнал больше, чем ожидал, — сообщил мистер Пауэлл, весьма довольный своею любопытной находкой. — К счастью, торговец лошадьми из Тэттерсолла был разговорчив.
— Если я должен вам что-то за эль, скажите мне, — ответил мистер Меламед.
Артур Пауэлл рассмеялся:
— Я не стану присылать вам счет за напитки — но, возможно, вам придется расплатиться с моим доктором. Весь этот выпитый эль вызвал у меня несварение, а ведь в тот вечер я должен был обедать в Брайтоне с герцогом Йоркским.
— Надеюсь, герцога не слишком разгневало ваше отсутствие. Мне бы вовсе не хотелось, чтобы, оставшись без обеда, вы вдобавок остались и без головы.
— Представьте себе, герцог действительно приходит в ярость, если кто-то из приглашенных не является на обед. Впрочем, я не столь важный для него гость — меня он может разве что выбранить. Полагаю, он предпочтет вообще забыть об этом. Но вернемся к нашему делу.
— Не стану возражать.
— Мистер Гренвилл приобрел пару лошадей серой масти, как я вам и говорил. Он заплатил за них триста фунтов. Чистейший грабеж, разумеется — они стоили от силы двести пятьдесят. Но на мой взгляд, здесь интересно другое: он купил их не для себя.
— Для кого же?
— Вам это знать незачем. Важно то, что они были куплены в уплату долга. Перси Гренвилл проигрался. Кажется, он заключил пари с одним джентльменом; проигравший обязывался расплатиться парой лошадей серой масти. Вы, без сомнения, знаете, что джентльмен может отсрочить оплату счета от торговца на пять лет или около того, — однако если он проиграл пари другому джентльмену, долг следует отдать немедленно.
— У мистера Гренвилла есть еще не погашенные долги?
— Если мой собеседник из Тэттерсолла и впрямь так осведомлен, как он утверждает, то великосветские друзья Перси Гренвилла вот-вот изгонят его из компании именно по этой причине. Он задолжал им всем.
— А как же его отец, лорд Гренвилл? Разве он не уплатит долги сына, чтобы сохранить честь семьи?
— Раньше он так и поступал, но его терпение иссякло. По крайней мере, так утверждает наш приятель-торговец.
