Нора Робертс - Приговоренные к безумию
Оказалось, что двенадцать жертв имели дело с одним и тем же сотрудником Детской службы.
КЛАРИССА ПРАЙС, РОДИЛАСЬ 16 МАЯ 1941 ГОДА В КУИНСЕ, НЬЮ-ЙОРК. ИДЕНТИФИКАЦИОННЫЙ НОМЕР 8876-ЛХМ-22. МАТЬ – МЮРИЭЛ ПРАЙС, ОТЕЦ НЕИЗВЕСТЕН. СЕМЕЙНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ – НЕ ЗАМУЖЕМ. РАБОТА – ДЕТСКАЯ СЛУЖБА, МАНХЭТТЕНСКИЙ ОТДЕЛ. ПОСТУПИЛА 1 ФЕВРАЛЯ 1963 ГОДА. В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ СОТРУДНИК КАТЕГОРИИ «Б». ОБРАЗОВАНИЕ – ИЗУЧАЛА СОЦИОЛОГИЮ И ПСИХОЛОГИЮ В НЬЮ-ЙОРКСКОМ УНИВЕРСИТЕТЕ, СТЕПЕНЬ МАГИСТРА.
Ева вызвала на экран изображение и стала внимательно изучать лицо Клариссы Прайс. Привлекательная женщина смешанной расы, выглядит спокойной и уверенной в себе. Немногие ее коллеги с подобным стажем умудрялись не заработать себе морщин, но кожа Клариссы оставалась абсолютно гладкой. Вьющиеся темно-рыжие волосы были собраны в пучок на затылке.
Узнав домашний и служебный адрес, Ева скопировала и сохранила данные, после чего продолжила поиски.
На сей раз она обнаружила копа. Детектив Томас Дуайер четыре года назад арестовал Когберна за хранение наркотиков с целью их сбыта. Но, так как он задержал его, не удостоверившись, есть ли при нем наркотики, арест остался без последствий. Пока дело пробивалось сквозь лабиринты правосудия, обвинение свелось к незаконному хранению наркотиков, и арестованный отделался штрафом.
Дуайер сталкивался и с Фицхью, когда того обвиняли в похищении и изнасиловании. Полтора года назад он принимал участие в расследовании деятельности женщины, руководившей детским садом, где, помимо прочего, занимались детской порнографией. Дело дошло до суда, но закончилось оправданием. Так вот, эта женщина, Мэри Эллен Джордж, согласно архивным данным, поддерживала контакт с Чедвиком Фицхью.
– Пошли, Пибоди. – Ева спрятала в сумку диск с данными. – Нам придется заехать в пару мест перед совещанием в «Башне».
* * *– Мэри Эллен Джордж? Да, я помню эту историю. – Пибоди на пассажирском сиденье изучала собранные Евой данные. – Вы тогда тоже поверили ее игре?
– Какой игре?
– В невинную и потрясенную заведующую детским садом. – Пибоди покосилась на Еву. – Неужели вы не наблюдали за процессом по телевизору?
– Я не смотрю подобную чушь.
– Но вы хотя бы читали комментарии и видели фотографии в прессе?
– Я стараюсь избегать газетных комментариев.
Пибоди уставилась на Еву во все глаза.
– Должны же вы хотя бы смотреть или читать новости!
– Зачем?
– Ну… чтобы быть в курсе текущих событий.
– С какой целью?
Озадаченная Пибоди сняла форменную фуражку, чтобы почесать голову.
– Потому что мы живем в этом мире.
– Да, живем. Тут уж ничего не поделаешь. А теперь объясни мне, каким образом просмотр новостей или передач из зала суда может сделать меня лучше.
– Просто более информированной…
– Все эти новости ровно на пять минут. Потом они стареют и сменяются другими. Я не втягиваюсь в этот порочный цикл, так как сегодняшние текущие события завтра уже не являются таковыми. Так что мы только тратим время и нервы, возбуждаясь из-за происшествий, которые уже отойдут в прошлое, когда мы проснемся следующим утром.
– Вы меня совсем сбили с толку. Я знаю, что в ваших рассуждениях есть какая-то погрешность, но у меня так разболелась голова, что я не могу об этом думать.
– Вот и не думай. Джордж мы займемся позже. Для начала заглянем к Клариссе Прайс.
Припарковаться возле манхэттенского отделения Детской службы было не так просто. Стоянка на обоих уровнях была забита машинами, которые выглядели так, словно не двигались с места последние пять лет. Ева заметила по меньшей мере три автомобиля со спущенными шинами и еще один с ветровым стеклом, до такой степени залепленным пылью и грязью, что очистить его можно было бы разве только киркой.
Она припарковалась в неположенном месте, прицепив табличку «На дежурстве» и стараясь не думать о том, скольким автомобилям придется дать задний ход, чтобы ей удалось выехать с улицы.
Двенадцатиэтажное блочное здание явно не получало достаточной финансовой поддержки от муниципалитета, так как не ремонтировалось, судя по всему, последние лет двадцать. Маленький вестибюль был снабжен старомодными указателями в виде стрелок.
– Шестой этаж, – сказала Ева дежурному, шагнув в лифт.
Здание практически не охранялось, а так как она имела личный опыт общения с расположенной в нем организацией, то знала, что дети, вовлеченные в преступную деятельность, могут быть не менее опасными, чем взрослые, втянувшие их в нее.
Выйдя из кабины, Ева обнаружила, что кто-то попытался хотя бы немного оживить мрачную казенную атмосферу. У окна стояли разноцветные детские стулья и стол с пластмассовыми игрушками, а напротив находились два комплекса видеоигр, которые атаковала пара угрюмых подростков в черном. Один из них бросил взгляд на Еву и признал в ней копа, прежде чем заметил униформу Пибоди.
Ева не спеша подошла к нему и наклонилась:
– Медленно вынь нож из ботинка и передай его мне, тогда я не стану арестовывать тебя за тайное ношение оружия.
Так как оружие, по мнению подростка, было спрятано весьма надежно, он только фыркнул:
– Отвяжитесь!
Ева молниеносно протянула руку и ухватилась за скрытую под штаниной рукоятку.
– Если хочешь неприятностей, могу их обеспечить. А если нет, я просто заберу нож и позволю тебе по-прежнему дурачить твоего социального работника в отведенный для этого час.
Она извлекла нож из ботинка подростка и засунула его в свой собственный ботинок.
– Неплохое лезвие.
– Он стоил мне семьдесят пять баксов!
– Тебя надули, приятель. Нож хорош, но не настолько.
Повернувшись к нему спиной, Ева направилась к молодой улыбающейся дежурной. Они всегда были молодыми и улыбающимися, так как редко выдерживали год, прежде чем сбежать отсюда, оставив за собой поверженные в прах иллюзии.
– Мне нужно повидать Клариссу Прайс. – Ева положила на прилавок свой значок.
– Мисс Прайс сейчас на родительском собрании. Она освободится через десять минут.
– Мы подождем. – Ева отошла и опустилась на стул рядом с подростком, у которого отобрала нож.
Через двадцать секунд ему надоело притворяться равнодушным.
– Как вы заметили «перышко»?
– Это целая история.
– Ничего, я вытерплю.
Ева уже обратила внимание на свежие рубцы на его запястьях, а когда он повернулся – на старые следы ожогов на плече, лишь отчасти скрытые майкой.
«Мой отец никогда не оставлял ни рубцов, ни ожогов, – подумала она. – Не хотел снижать стоимость товара».
– Когда ты заметил меня, то тут же повернул правую ногу лодыжкой вперед, чтобы проверить, надежно ли спрятано лезвие. Если бы тебя задержали за ношение оружия, то отправили бы в исправительное учреждение для несовершеннолетних. Ты когда-нибудь бывал там? – Судя по тому, как он пожал плечами, Ева поняла, что не бывал. Пока что. – Зато я бывала. Что бы ни происходило с тобой сейчас, это лучше, чем тюрьма. Через пару лет с тебя снимут надзор, и твоя жизнь будет принадлежать только тебе. А если бы ты побывал в заключении, тебя бы не оставили в покое до двадцати одного года.
