Дороти Иден - В ожидании Виллы
Грейс взяла бокал шерри у Якоба. Да, ее визит сюда, кажется, ненапрасен.
— Не удивляйтесь и не пугайтесь, если ночью что-то услышите на чердаке, — позднее предупредила Эбба в большой комнате для гостей с занавешенной кроватью. — Это пол скрипит, особенно когда холодно. Очень дорого отапливать комнаты, которыми не пользуются.
— Королева на чердаке, — пробормотала Грейс.
— Что?
— Что-то такое говорил Польсон о Хага-павильоне. Король Густав держал свою королеву на чердаке.
Глаза Эббы слегка подернулись дымкой. Так бывало, когда ее что-то заинтересовывало.
— Надеюсь, вы не думаете, что Густав Виллы… Едва ли он стал бы держать свою невесту под замком.
— Нет, конечно, — кивнула Грейс.
— Наш чердак точно пуст, там ничего нет, кроме обломков старой шведской мебели.
— Вы ведь не шведка? — интуитивно спросила Грейс.
— Почему вы так думаете?
— Вы говорите о шведских вещах, как иностранка.
Эбба слабо улыбнулась:
— Вы очень наблюдательны, Грейс. Я действительно не шведка — немка. Когда-то я была актрисой и приехала сюда с туристической компанией. Тогда мне было восемнадцать, и я никогда больше не бывала дома. Двадцать лет прошло. Боюсь, я все еще говорю о шведских вещах не так, как они. Неудивительно, что мой муж возмущается. Но надо быть честной, правда?
Честной? Пожалуй, если это слово вообще можно применить к баронессе ван Стерп. Однако слишком рано делать выводы, подвела итог своим наблюдениям Грейс.
Во время ланча Эбба и Якоб сидели друг против друга на противоположных концах длинного стола. Грейс, как на острове, — в середине.
— О, я забыла сказать тебе, Якоб, у Грейс новости от новобрачной.
— От Виллы? — Якоб оживился. Казалось, он рад. Его глаза заблестели. Грейс онемела. Итак, Якоб, несмотря на свой весьма почтенный возраст, тоже в списке воздыхателей Виллы?
— У нее проблемы с разводом, — протянула Эбба.
— Уже!
— Не у нее, у Густава, — объяснила Грейс. — Звучит немного запутанно…
— Ну, я рад слышать, что она в порядке, — сказал Якоб с явным облегчением.
— Хорошенькое замечание. А ты думал, она плохо кончит? — спросила Эбба, раздражаясь.
То же самое Эбба повторила в своей обычной манере с легким сарказмом в тот же день, но позднее, у Бейков.
Несмотря на то что после приезда прошло не так уж много времени, Грейс уже была бы рада оставить большой ананасового цвета дом с этим видом из окна спальни. Окно смотрело на лес, он начинался менее чем в сотне ярдов от дома. Другие окна обращены на расчерченный осенью сад и озеро в отдалении, черная вода которого темнела в исчезающем свете. Было так спокойно, так грустно.
Оставшись одна в своей комнате, Грейс уже не могла отделаться от ощущения, что на чердаке действительно что-то скрипит. Тем легче ей было вообразить царственное одиночество Виллы, молча льющей слезы в своей тесной высокой тюрьме.
Действительно, эта страна с мрачной зимней тьмой, со снегом, подействовала и на ее разум. И она ужасно скучала по Польсону. Письмо Виллы, которое принесло облегчение сначала, теперь давило на нее, и ее мысли сгущались, как снеговые облака. Что-то было между строк, но что — она не могла догадаться.
Поездка в Сигтуну была интересной, а маленькая приозерная деревушка прелестна — узкие улочки, ряды крошечных магазинов, золотые березы, листья, блестящие желтым огнем в озере, орущие школьники.
Дом Блейков выкрашен в темно-красный цвет, традиционный для Швеции. Вилла писала в дневнике, что свой дом, будь он у нее, она покрасила бы в розовый, что шведам необходима большая фривольность. Это слово едва ли можно было употребить по отношению к дому Бейков или их семейству. Все было точно так, как описывала Вилла. Мамаша Бейк сидела в кресле, скрестив пухлые белые руки на коленях. Ее черное платье было перехвачено на широкой груди огромной брошью-камеей. Седые волосы собраны в тугой узел на затылке, маленький сжатый рот среди морщин, блестевшие глаза за стеклами очков в стальной оправе.
Папаша Бейк — высокий, худой как скелет, с полным отсутствием интереса к гостям, являл собой воплощение старости. Ульрика суетилась возле тарелок с едой, чашек с чаем, последний — в честь английской гостьи. И доктор Свен Бейк, авторитетный и мужественный в своем офисе, под недремлющим оком матери и сестры стал другим.
Ему бы лучше убежать от его нянек, подумала Грейс, из этой удушающей атмосферы.
Но в этом доме было и кое-что привлекательное.
Сквозь кружевные шторы Грейс видела перья камышей над гладью озера, качающиеся под ветром. Золотые листья кружились и оседали, как бумага.
— Здесь летом действительно прелестно, — сказал Свен. — Много народу, конечно. Все едут поплавать и погрести.
— Больше всего мы любим зиму. — Ульрика с ее зимним лицом не открыла тайны. — Очень спокойно и уединенно. Здесь остаются только постоянные жители. Падает снег, озеро замерзает, и мы зажигаем большой камин. Что может быть лучше, Свен?
— Прекрасное время для работы, — кивнул он.
— Мой брат пишет научные тезисы, — объяснила с гордостью Ульрика. — Ему здесь никто не мешает.
Казалось, мамаша Бейк не говорит по-английски, хотя, наблюдая за ее глазами под стеклами очков, Грейс поняла, что она понимает больше, чем кажется. Это стало ясно по ее случайному замечанию Ульрике и Свену, сделанному по-шведски. Старик у камина безмолвствовал.
Вилла совсем не годилась для этого общества.
Эбба рассказала Свену и Ульрике о письме Виллы.
— Грейс стало легче, правда, Грейс? Я уверена, что вы думали о похищении.
Ульрика хихикнула.
— Уж не Свеном ли!
— Не смейся, Ульрика, — сердито сказал Свен.
— Но ведь ходили слухи, что ты собираешься на ней жениться.
— Такие слухи ходили о каждом, с кем ее видели. Ты знаешь это не хуже меня. И вообще она была здесь только раз, причем вместе с другими людьми. — Темные меланхолические глаза остановились на Грейс. — Мы плавали и катались на лодке. Синклеры тоже были. И Билл Джордан.
— Если и ходили слухи о ком-то еще, то это о Билле Джордане, — сказала решительно Ульрика.
— Успокойся, он слишком мало прожил, чтобы рассказывать про него сказки.
Грейс посмотрела на Свена.
— Должно быть, для вас ужасно было давать заключение о смерти друга.
— В жизни доктора чего только не бывает, — ответил Свен. — Это несчастный случай. Я никогда в этом не сомневался.
— Мы все, — сказала Ульрика, опуская с глухим стуком чайник на стол. И что-то добавила по-шведски своей матери.
Старая леди закивала и впилась взглядом в Грейс. Что они обсуждают? Нет ли у нее видов на Свена? Они в каждой одинокой женщине, наверное, подозревают ту, которая явится и заберет у них сына и брата? Ну, слухи о нем и Вилле она могла развеять сейчас же. Они совершенно нелепы. Вилла удрала бы за многие мили отсюда, от этой давящей атмосферы.
