Наталия Ломовская - Секрет старинного медальона
– Это обман чувств, – заявила Ольга, внезапно появляясь на пороге.
– О! Лелишна! – обрадовался Олег. – Иди сюда, моя радость, я тебя поцелую! Влеплю, так сказать, безешку в твою сахарную щеку!
– Уйди, Мелкий, – отмахнулась Ольга от знатока Гоголя. – Заведи себе девушку и целуйся с ней.
– Не водятся они у меня, – виновато развел руками друг. – Не задерживаются как-то. Так что ты сделала с нашим Малевичем? Он истомлен постоянными сексуальными нагрузками?
– Фу, Мелкий, эти твои казарменные шуточки, – утомленно пробормотал Кирилл. – Работаю много, да еще бессонница у меня.
– Это все от недостатка свежего воздуха и движения! – радостно заявил Олег. – Вот что, ребята, а не махнуть ли нам на пикник? Погода чудная! А вы сидите здесь, в замкнутом помещении, и бледнеете с каждым часом!
– Мелкий, ты гений! Не уверена, захочет ли этот персональный пенсионер, жертва холста и палитры, выйти на улицу, но если ты его все же вытащишь – я тебя поцелую! Потом, если захочешь. Я пошла одеваться, а ты уламывай.
Ольга убежала, а Кирилл, смущенно покосившись на гостя, сообщил:
– Вообще-то, я хотел сегодня поработать…
– Намек понял! – замахал руками Олег. – Мы погуляем недолго! У тебя останется целый вечер для работы!
– Так ведь солнце уйдет, – продолжал вяло сопротивляться Кирилл.
– Да? А это важно? – осведомился Олег. – Ну, теперь ничего не поделаешь. Лелька уже ушла одеваться. Представь себе, сколько будет крику, если она вернется вся такая расфуфыренная, с бутербродами в ма-аленькой корзиночке, а ты заявишь, что никуда не идешь? Кроме того, мне ради твоих капризов не резон лишаться обещанного поцелуя…
Кирилл вдруг расхохотался.
– Ты чего это? – настороженно спросил Олег. – Скажи, вместе посмеемся.
– Просто я раскусил вашу аферу. Ты ведь, перед тем как ко мне подняться, к Ольге зашел, верно? И она тебя попросила вытащить меня на прогулку, так? А про картину ты трепался только для того, чтобы подмаслить меня и привести в благостное настроение. Так или не так, признавайся!
– Отчасти, – виновато хмыкнул Олег. – Я действительно зашел к Ольге. Но я же не виноват, что она живет на этаж ниже, чем ты! И она действительно просила на тебя повлиять. Заявила, что ты себя совершенно заморишь своим общественно-полезным трудом. А насчет картины – параноидальный бред! Она мне действительно понравилась.
– Ладно, дипломат, – вздохнул Кирилл. – Вот я слышу, как по ступенькам стучат каблучки моей возлюбленной. Идем, договорились!
На улицу высыпали шумной оравой.
– Требую обещанный поцелуй! – паясничал Мелкий. – Иначе схвачу Малевича и отнесу его обратно в мастерскую, к его вонючим палитрам и печальным девушкам!
– К каким еще печальным девушкам? – навострила уши Ольга.
– Да есть тут одна, – продолжал валять дурака Олег. – А ты с ней незнакома? Ну, еще бы! Малевич ее от гостей за холстами прячет, только я нашел! Вся в пыли была, бедняжка, но все равно очаровательна!
– Кирилл, о чем это он? – с угрозой в голосе вопросила Ольга.
– Не обращай внимания, – вздохнул несчастный, затурканный художник. – Мелкий говорит о моей картине.
– Малевич, вели своей женщине меня поцеловать! – заныл Олег. – Объясни ей, что нехорошо обманывать бедного доверчивого ребенка!
– Тихо, – одернула его Ольга. – Смотрите туда. Да осторожно, идиоты, не вертите головами. Вон там, возле ворот…
Кирилл с Олегом одинаково вытянули шеи.
У дверей аптеки стояли Лавров и его молодая жена.
– О, какая встреча! – вскрикнул Олег, но Оля схватила его за руку.
– Помолчи! – прошипела она.
Между Юлей и Димой явно было неладно. Он что-то объяснял ей, лихорадочно жестикулируя, а она холодно отвернулась в сторону и, казалось, больше всего хотела избавиться от своего темпераментного собеседника.
– Мне кажется или они ругаются? – поинтересовался Кирилл.
– Ты удивительно проницателен, – ехидно заметила Ольга. – Милые бранятся – только тешатся.
– Ты полагаешь, нам не стоит к ним подходить? – поинтересовался Олег. – Может, мы наоборот… Как это сказать… Разрядили бы атмосферу?
– Вряд ли, – хмыкнула Ольга. – Пусть разбираются сами. Ибо, как гласит очередная русская мудрость, двое дерутся – третий не мешай! Пошли в другую сторону. А за то, что я указала вам на эту жанровую сценку, ты, Кирилл, должен купить мне самую большую бутылку апельсинового соку, а ты, Мелкий, простить неосторожно обещанный поцелуй.
– Тирания! Хунта! – вздохнул Кирилл.
Глава 14
Нельзя сказать, чтобы наши молодожены действительно ссорились. В каждой семье подобное случается, ничего страшного.
– Скажи, ну зачем тебе эти таблетки? – недоуменно вопрошал Лавров. – Ты не хочешь детей?
– Милый, ну конечно же хочу. Только не сейчас. Подумай сам – неужели ты мечтаешь сделать из меня какую-то отчаянную домохозяйку? Босую, беременную и на кухне? Чтобы я встречала тебя дома в обтерханном фланелевом халатике и бигуди на голове?
– Да у тебя и нет бигуди, – принужденно засмеялся Дмитрий. – И обтрепанного халатика – тем более. Странно ты представляешь себе роль жены и матери…
– Обтерханного, – строго поправила Юля. – Обтерханного халатика. Буду дома сидеть – он тут же у меня появится. И бигуди сами вырастут!
– Откуда бы? – вздохнул Лавров. – Ну ладно, не суть важно. Я понимаю, что тебе хочется быть на виду… Ты актриса…
– Да, мне хочется быть на виду, – спокойно ответила Юля. – А помимо этого, нужно постоянно поддерживать себя в форме.
– Ты можешь ходить в бассейн! – чуть не закричал Лавров. – На шейпинг! В бодибилдинг! Да куда угодно! Что за фантазии насчет кухни? Мы наймем няню, домработницу и дворника с метлой!
– Димасик, погоди. Не надо дворника. Пойми, я тоже хочу детей. Но позже, понимаешь? Позже.
– А эти таблетки – они не вредные? Вдруг…
– Я хочу остаться на работе, милый… – Лавров с ужасом заметил, что огромные Юлины глаза налились слезами. – Мне интересно, мне нужно быть чем-то занятой. А если ты меня ревнуешь, то это неблагородно с твоей стороны! – и она жалобно всхлипнула.
Диме захотелось тут же провалиться сквозь землю.
– Юлька, не плачь! Не надо, ну пожалуйста! Я не ревную, я ничего такого не думаю, я хочу только, чтобы…
Но Юля отворачивалась. Лавров закружился, пытаясь что-то сказать, как-то оправдаться, привести какие-то резоны и вообще сделать все что угодно, только бы она прекратила капать слезами! Этот момент и застала веселая троица.
Лавров действительно ревновал, но не хотел себе в этом признаваться. В сущности, молодая жена не давала ему никакого повода для ревности, странно было бы даже думать об этом! Он ревновал ее к работе, которая отнимала у Юли слишком много времени и сил. Она уезжала утром, приезжала, бывало, за полночь, еле живая, с лицом, уставшим от грима… Неужели ей так дорога призрачная перспектива стать знаменитой?
