Татьяна Корсакова - Ведьмин клад
Уже почти ночь, а упрямая девчонка шастает где-то у реки совсем одна. Врет ведь, что ничего не боится. Ничего не боятся только дураки. Вот и она тоже дура, из-за каких-то глупых принципов отказалась от помощи. Так, нечего рассиживаться, надо ноги перед сном размять. А ноги лучше всего разминать у реки, там пространства для маневров больше…
От реки на лес наползал туман, такой густой, что уже в нескольких метрах ничего не было видно. Пробираться приходилось почти на ощупь, ориентируясь только на тихий плеск. Уже на самых подступах к реке звуки изменились. Егор отчетливо услышал какую-то возню. Видать, Наталья усердствует, посуду моет. Осознание того, что возня эта отнюдь не мирная, пришло само собой, точно озарение. Рационализма в этом чувстве не было никакого, но Егор все-таки ускорил шаг. Разгоняя руками ошметки тумана, он выбрался на берег, постоял секунду-другую, восстанавливая дыхание, а потом услышал не то кашель, не то плач, не то стон.
Открывшееся его взору зрелище было незабываемым и попахивало мистикой и русскими народными сказками. Слабый плеск реки, туман, почти разумный и от этого вдвойне противный, и девчонка… С девчонкой творилось что-то неладное. Ох, не к добру он вспомнил про всякую речную нечисть. Наталья сейчас как раз и была похожа на эту самую нечисть. Разве ж нормальный человек полезет в ледяную воду, да еще в одежде?! А эта не просто полезла, стояла на четвереньках, точно не человек, а зверь, и тихо поскуливала. Может, она припадочная какая или лунатичка? Егор задрал голову к небу, посмотрел на тонкий серпик луны. Нет, лунатики, кажется, в полнолуние активизируются. Или это не лунатики, а оборотни? Как бы то ни было, а с девчонкой нужно было срочно что-то делать, чтобы она не трансформировалась окончательно…
Егор торопливо сбросил ботинки и носки, закатал штанины, шагнул в ледяную воду. Девчонка на его появление отреагировала совсем уж неадекватно – таким истошным визгом, что заложило уши. А потом еще и брыкаться начала, кусаться и царапаться. Ну точно, бесноватая.
Средство от бесов Егор знал только одно: хорошая затрещина переломила исход битвы. Конечно, окончательно вменяемой Наташка не стала, но хотя бы прекратила вырываться. Дальше пошло легче, к ней вернулся дар речи, и она тут же сообщила, что на нее кто-то напал. Не то чтобы Егор ей не поверил, но все же кое-какие сомнения остались. Кто мог напасть на эту ненормальную ночью посреди глухой тайги?! И вообще, кому она нужна?! Нет, это все из-за богатой фантазии и неустойчивой психики. Шутка ли – почти неделю по лесу одна бродила, наверное, чуток умом повредилась. А тут еще эта история с медведем. Скорее всего почудилось что-нибудь, или, может, зверь какой напугал, вот она и ударилась в панику. Туман опять же – самый подходящий фон для ужастика.
Выяснить, что к чему, Егору так и не дали: на берег примчался сначала Померанец, а потом и Макар. Ничего удивительного – Наташка так орала, что, наверное, в Бирюково было слышно. Макар разбираться не стал, сначала с ходу обвинил их с Померанцем в дурных намерениях, а потом велел двигать обратно в лагерь. Вот это было правильное решение: у Наташки от холода зуб на зуб не попадал, а Померанец, отбиваясь от прожорливых комаров, размахивал руками, точно ветряная мельница, вполголоса матерился и проклинал тот день, когда решил отправиться на охоту. В душе Егор был с ним полностью солидарен. Ему и самому уже порядком поднадоела эта таежная романтика, с каждой минутой все сильнее хотелось вернуться в лоно цивилизации, отлежаться в горячей ванне, побриться, в конце концов, а то кожа под отросшей бородой чешется невыносимо. И вообще, со щетиной он выглядит просто ужасно, как миссионер-неудачник…
На полянке было по-домашнему уютно, костер потрескивал весело и призывно, сразу захотелось растянуться рядом, протянуть к огню озябшие руки и ноги. А еще захотелось Макарова первача, хоть глоточек. Егор стащил мокрую футболку, повесил на воткнутую невдалеке от костра палку. Померанец влез в охотничью куртку и, продолжая чертыхаться и чесаться, подсел к костру. Наталья растерянно маялась за границей освещенного костром круга – стеснялась, наверное, дуреха. Какое тут, к чертовой бабушке, стеснение, когда холодно и комары жрут живьем?! Да и чего стесняться? Голых коленок? Можно подумать, никто из них не видел женских ножек?
– Ну что ты там стала как сирота казанская? – Макар не собирался выпускать бразды правления из своих мозолистых рук. – Иди к огню, просушись. Сапоги свои у костра поставь, если повезет, до утра просохнут.
В том, что сапоги успеют высохнуть за ночь, Егор сильно сомневался, но озвучивать свои сомнения не стал.
– И одежки повесь просушиться, – командовал Макар. – Да не стесняйся ты, Наталья! Нечего стесняться! В походных условиях мужиков и баб нету, есть товарищи.
– Совсем как в твоей коммуне, – не удержался Егор от колкости.
– Вот, вытри голову, – Макар бросил на него сердитый взгляд, протянул девчонке свое полотенце.
Та тихо поблагодарила и вместо того, чтобы последовать совету, обмотала полотенце вокруг бедер. Получилась импровизированная юбка, к слову, довольно длинная. Таким нехитрым способом модернизировав свой гардероб, девушка заметно приободрилась, бочком протиснувшись мимо Егора и Померанца, принялась развешивать у костра свое барахлишко. От мокрой одежды тут же пошел пар, а Егор вдруг подумал, что было бы неплохо выпить горячего чаю, если уж Макар зажал первач. Точно прочтя его мысли, егерь хлопнул в ладоши, предложил:
– Ну что, давайте еще по пять капель для сугреву?
Предложение было принято с энтузиазмом, даже Померанец перестал ворчать и чесаться, с интересом посмотрел на заветную фляжку. Равнодушной осталась только Настя. Она словно и не услышала Макарова предложения: возилась со своими одежками, по сторонам не смотрела и вообще выглядела подавленной и задумчивой. Как ни странно, но раздачу своего волшебного эликсира Макар начал именно с нее, плеснул граммов тридцать на дно алюминиевой кружки, сказал строго:
– Пей, красавица! Не удовольствия ради, а пользы для.
Егор ожидал, что девчонка начнет ломаться, отказываться, но она молча приняла кружку. Так же молча, залпом выпила и, буркнув «спасибо», отвернулась. Во, как оно! Кремень – девка! Медведя на скаку остановит, в холодную реку войдет, первач жахнет и не поморщится…
Кружка пошла по кругу, и когда очередь наконец дошла до Егора, он и думать забыл о всякой там ерунде. Первач и исходящее от костра тепло сделали свое дело – измученное таежными невзгодами тело погрузилось в блаженную негу, захотелось спать, но Макар расслабиться не позволил. Макару вдруг приспичило разбираться с тем, что произошло у реки.
