Кэтрин Куксон - Возвращение к жизни
— Что-то случилось? — растревожилась она.
— Ничего страшного. — Подойдя к потрескивающем в камине поленьям, я протянула руки к огню.
— Ты вся дрожишь. — Ладонь тети Мэгги легла на мое плечо. — Так что же все-таки произошло?
— Не со мной. Не тревожьтесь. Все из-за… — Я села на тахту и пересказала тете безобразную сцену, свидетелем которой только что была: — …Из-за той ярости, с которой он колол дрова, словно он разрубал на куски самого Алекса Брэдли. И не только его.
Никогда еще не видела человека в такой ярости. Я вспомнила свой мятеж, вызванный предательством Яна. Но мое оскорбленное чувство собственного достоинства нельзя был сравнить со вселенским гневом Дэви Маквея. Его гнев, казалось, был обращен против всех и вся — исключая больную Франни и маленькую трудягу Дженни.
Тетя Мэгги, глядя в огонь, мерно покачивалась. Эти покачивания говорили о ее крайне тревожном возбужденном состоянии.
— Не расстраивайтесь. Со мной все хорошо, хотя я и перепугалась. Знаете, ведь я бежала не от разъяренного Маквея, я убегала от себя. Если бы я осталась, то подошла бы к нему, но я чувствовала, что этого делать не следует… — Мой голос пресекся.
Тетя Мэгги оторвала взгляд от огня:
— Выслушай меня внимательно. События развиваются совсем не так, как я думала. Может, уедем, а? Мы даже можем им полностью заплатить. С ними творится нечто странное, во всяком случае, с большинством из них. Ты согласна со мной, родная?
Я задумалась. Мы легко могли бы оплатить остаток трехмесячной аренды, сложить вещи и сразу же уехать. Кроме одежды, у нас с собой ничего не было. Однако где бы мы ни оказались сегодня вечером, я была уверена: сразу начала бы мечтать о возвращении в розовый коттедж и думать о драматических взаимоотношениях Дэви Маквея с обитателями Лаутербека.
Теперь в огонь смотрела я и очень медленно, словно озвучивая потаенные мысли, говорила:
— Доктора объясняли мне, что я должна побороть в себе ощущение безысходности — болезненное чувство, которое годами угнетает меня и из-за которого жизнь обходит меня стороной. Чувство, которое не позволило бы мне даже уйти в мир иной. Еще они говорили, что если я хочу победить в этой тяжкой битве с самой собой, то я должна действовать, интересоваться окружающим миром, преодолевая апатию любой ценой; тогда со временем вымышленная жизнь начнет принимать все более реальные очертания. Тетя Мэгги, вы же знаете, как долго и тщетно я пыталась это делать; и только здесь, в этом далеком от суеты месте, иллюзорная жизнь начинает сливаться с реальной. У меня появился интерес, хотя и не совсем обычный, но интерес к людям, живущим в этом доме. Я не могу объяснить его природу; могу только сказать, что, наверное, во мне опять просыпается писатель. Мне очень хочется остаться здесь и распутать этот дьявольский клубок характеров и темпераментов. Вы же знаете, я могу только скрупулезно анализировать. К сожалению, даром ясновидения небеса меня не одарили.
Ласково похлопывая меня по ладони, тетя Мэгги сказала:
— Я услышала отрадную новость, и если Лаутербек и его обитатели оказывают на тебя столь целебное воздействие, то мы не только проживем в коттедже три месяца, но и снимем его на следующие три года.
Наши дни в Роджерс-Кросс текли размеренно, но однажды наступило незабвенное утро, положившее начало новой жизни. Этим утром я поняла, что у меня складывается сюжет нового романа, в основе которого лежит история дома Лаутербек и судьбы его обитателей.
Весь вечер я провела в смутном предчувствии надвигающихся значительных событий. С этим же чувством ожидания я легла спать. Так бывало часто, когда у меня рождался новый замысел. Я провалилась в тревожный сон и проснулась на заре, когда первые робкие лучи солнца озарили гладь озера. Я подняла раму и высунулась из окна. Воздух был очень свежим, но не холодным. День обещал выдаться погожим, как это бывает в сентябре.
Раньше, когда я просыпалась слишком рано и передо мной не возникала столь завораживающая картина, я уходила в глухой мир своих переживаний, постепенно заполнявших мою душу. Но с тех пор как я поселилась в коттедже, вблизи озера, мои мысли стремились вырваться за пределы этих стен точно так же, как этого желало и все мое существо. Мне очень захотелось прогуляться около озера.
Посмотрев на будильник, я увидела, что было только половина шестого. Если бы я сейчас встала, я разбудила бы тетю Мэгги. Но желание выйти из коттеджа было сильнее любых резонных доводов. На мне была короткая ночная рубашка. Прямо поверх нее я натянула юбку и два свитера. Надев шлепанцы, я потихоньку прокралась к лестнице и спустилась вниз. На кухне сменила обувь и, пройдя в гостиную, осторожно открыла входную дверь.
Розоватая полоса на небе расширилась. Казалось, свет постепенно сдвигает ночной покров с деревьев, и они вырастают одно за другим над покрытой капельками росы травой. Медленно, словно в забытьи, я спустилась к озеру. Над ним стелилась плотная пелена тумана. Я испытывала несколько жутковатое, но вместе с тем прекрасное ощущение. Холм за озером был окрашен в бледные розовато-лиловые тона. Он выглядел очень высоким и далеким. У меня появилось непреодолимое желание взобраться на него. Хотя я частенько обходила пешком вокруг этого зеленого холма, но еще ни разу не была на его вершине. И вот сейчас я собиралась это сделать.
Когда я шла по покрытой туманом траве, я испытывала чувство, которое нельзя было назвать просто радостью. Я знала, что такое радость, но сейчас происходило нечто другое. Было ли это удовольствием? Нет! Я бы назвала это чувство языческим опьянением красотой, божественным экстазом. Хотелось бегать, прыгать и кружиться в этом сизом тумане, как делают иногда маленькие дети. Я и ощущала себя маленьким резвящимся ребенком. «Если тебе хочется побежать, сделай это», — раздался мой внутренний голос.
Я бежала сквозь туман до тех пор, пока не достигла подножия холма и не начала на него взбираться; вместе со мной поднималось солнце. Когда, запыхавшись и посмеиваясь над собой, я добралась до вершины, то замерла в его лучах: они, казалось, проникали сквозь тело и согревали мое сердце. Я не чувствовала ничего подобного за все прожитые годы. В этот момент я знала, что снова начинаю жить, и понимала эту вновь обретенную жизнь как никогда ранее глубоко. Я знала, что как бы ни сложилась моя судьба в будущем, я сама буду управлять ею. Все беды, случившиеся со мной в прошлом, принесли отец, мать и Ян. Сейчас никто из них мне не был опасен.
Почему минуты светлого озарения быстро истекают? Возможно, они даются нам, чтобы укрепить в сознании ощущение силы, побеждающей страх. Я черпала силу духа из самой природы. Мне вдруг захотелось широко раскинуть руки и взмыть и синее небо, словно вольная птица. Весь мир принадлежал мне. Я купалась в солнечных лучах, отражавшихся от зеркальной поверхности Большой Воды — другого озера, которое я раньше видела только издалека.
