Валентина Мельникова - Камень любви
— Сегодня я каких только историй не наслушалась! И от тебя, и от Ольги Львовны, — задумчиво сказала Татьяна. — Просто водопад информации…
— Пообщаешься с Ольгой Львовной, она многое что расскажет, — отозвался Анатолий. — Удивительная женщина! Замужем никогда не была, детей нет, живет по своим правилам и мало кого в душу пускает. Носит туда-сюда кости, черепки, моет их, сушит на солнышке. Идешь, бывало, к речке ополоснуться, а на бережке — кости вперемешку и череп, точно Веселый Роджер, скалится. С непривычки новички пугаются, да и человеку бывалому не по себе становится.
Он помолчал мгновение, вздохнул:
— Живет только своей работой, участия в лагерных событиях не принимает. Спать ложится с заходом солнца, за столом сидит тихо, как мышка. Но на вопросы отвечает охотно и понятно. Я давно привык и к ее манере общения с людьми, и к ее голосу. Ну, не любит она шум и суету, и наши научные споры ее раздражают. И пускай! Главное, человек красиво, профессионально делает свое дело, ни во что не вмешивается, никого не осуждает… С Евой они тоже нашли общий язык.
— Я видела их сегодня перед ужином. Сидели на скамейке, разговаривали.
— Ты о Еве плохого не думай, — неожиданно сказал Анатолий. — Прикинь, почему мне сегодня придется ночевать в палатке у завхоза? У нее давний роман с Борисом.
— С Борисом? — поразилась Татьяна.
— Ну да, только пожениться никак не соберутся. Видятся редко, урывками, но удивительно — не расстаются. Она в Польше хорошо устроилась, а Борису там делать нечего. Русских на работу не берут. Считают, что на нас нельзя положиться. Обманем или обворуем. Печально, конечно…
— Но она так на тебя смотрела…
— И что же, что смотрела? — засмеялся Анатолий. — Беспокоится обо мне. Сколько раз пыталась подружек своих подсунуть для семейной жизни. Только я сам выбираю…
— До сих пор?
— Нет! — он нахмурился. — Уже выбрал!
Татьяна опустила голову. Сердце билось быстро-быстро, а его стук, казалось, был слышен в лагере и на другом берегу реки. Она сжала кулаки, чтобы унять дрожь в пальцах. С руками удалось справиться, зато задрожали коленки. Анатолий смотрел на нее не отрываясь. Грустно и тревожно одновременно. Поэтому вопрос «Кого?», который едва не сорвался с ее губ, застрял в горле. Она судорожно перевела дыхание.
Осторожно, словно боясь спугнуть, он обнял ее за плечи. И тогда она посмотрела ему в глаза. Молча, растерянно, понимая, что сейчас произойдет нечто важное, отчего нет спасения, отчего не сбежишь и не спрячешься…
— Таня! — прошептал он и рывком притянул к себе, прижал к груди и принялся покрывать поцелуями волосы, шею, коснулся губами виска…
Она с трудом отстранилась, чтобы перевести дыхание, но он обхватил ее лицо ладонями и стал целовать глаза, щеки, нос, пока не добрался до губ. Долгий, сильный, страстный поцелуй отобрал у нее последние силы.
— Толик… — пыталась она что-то сказать, когда он на мгновение отрывался от ее губ. — Толик…
Но он шептал в ответ:
— Нет!
И целовал с новой силой, жадно и с таким жаром, что болели губы. Но это была приятная боль, а руки его были нежны даже тогда, когда он быстро расстегнул рубаху — кажется, при этом отлетели несколько пуговиц — и коснулся ее груди. Обняв его за шею, Татьяна не сопротивлялась, просто забыла обо всем на свете: и о том, что где-то рядом люди, и что сердилась и обижалась на него недавно. Все тревоги растопили поцелуи и прикосновения его рук, ласково скользивших по ее спине и плечам.
— Толик… — наконец пробормотала она, с трудом переводя дыхание. — Ты сошел с ума! Мы же распугаем всех в округе!
— Молчи, Таня, молчи, пока я совсем не слетел с тормозов!
И снова крепко прижал к себе. Она слышала, как колотилось его сердце, ощущала на лице тяжелое дыхание. И говорил он отрывисто, будто выталкивая слова.
— Я — идиот, наверное. Вот так, сразу… Но я дурею просто, когда ты рядом. Несу ахинею, болтаю, лишь бы заглушить желание бросится к тебе, обнять, поцеловать. Понимаешь…
Он махнул рукой, отвел на мгновение взгляд и тут же снова посмотрел на нее. Глаза его лихорадочно блестели.
— Если ты откажешься, я все пойму… Но не отказывайся, пожалуйста! Мы… Мы уйдем туда, где нас никто не найдет этой ночью!..
Она молчала. И он произнес потерянно, упавшим голосом.
— Я все понял. И вправду дурак…
— Ты не дурак, — прошептала она и погладила его по щеке, — ты замечательный, ты лучший… С тобой я ничего не боюсь!
И испугалась, даже слегка отпрянула, когда увидела, какой безумной надеждой загорелись его глаза.
— Я не откажусь, — сказала она, — я…
Но не договорила. Дикий, пронзительный вопль, словно ножом, полоснул тишину. Эхо подхватило его и пошло гулять от берега к берегу, от сопки к сопке. Кричала женщина. Кричала отчаянно, как будто ее лишали жизни или живьем сдирали кожу.
— Господи! — Татьяна вздрогнула от неожиданности. — Что случилось?
Анатолий вскочил на ноги. Лицо его побелело.
— Бежим! — крикнул он. — Это где-то за лагерем!
Со всех ног, не разбирая дороги, они бросились на крик, который перешел в завывания, но и в них сквозил неподдельный ужас…
Глава 13
На поляне было не протолкнуться. Все участники экспедиции толпились на краю обрыва, заросшего черемухой, чуть выше той ложбины, на дне которой стояла камеральная палатка. Вернее, ложбина заканчивалась этим оврагом. Еще днем Татьяна обратила внимание, что в сторону оврага кто-то протоптал тропинку, едва заметную в густой траве, и удивилась. Что там интересного, в этих зарослях? Что можно найти, кроме полчищ голодных комаров, ждавших в засаде, когда зайдет солнце?
Народ тихо, но возбужденно переговаривался. Завывания доносились из оврага, но вопли прекратились. Да и сами завывания больше напоминали всхлипы.
Анатолий ворвался в толпу зевак.
— Что случилось? Кто кричал?
— Не знаю, — растерянно пожал плечами молодой человек, стоявший рядом. Он нервно поправил сползавшую дужку очков. — Так орали, всех переполошили.
— Пал Палыч, все в лагере? — Анатолий обратился к пожилому, крепко сбитому мужчине с роскошными седыми усами, который, стоя на краю обрыва, освещал большим фонарем заросли на дне оврага.
— Понятия не имею! — почесал тот затылок. — Сегодня новеньких привезли. Я некоторых даже в лицо не запомнил.
— Кто бы сомневался! — Анатолий с досадой махнул рукой и ловко, прыжками спустился вниз с откоса.
— Мы с вами! — крикнул кто-то из молодежи.
Несколько ребят выступили вперед. В руках они держали лопаты и настроены были воинственно.
