Линда Ховард - Ложь во спасение
— Почему они пригласили тебя? Разве нет других людей, способных опознать меня? Или мы с тобой были близки после развода?
— Нет, мы не общались. Я впервые увидела тебя после пяти лет. Ты всегда был одиночкой. Ты не тот человек, у которого полно закадычных друзей. И у тебя нет родственников, так что осталась только я.
Он беспокойно зашевелился, и его рот вытянулся в прямую линию, когда он коротко, но красноречиво выругался.
— Я пытаюсь во всем разобраться, — подытожил он, — но постоянно натыкаюсь на эту проклятую стену в моей памяти. Кое-что из того, что ты мне рассказываешь, кажется знакомым, и я думаю: да, это про меня. А затем вдруг ты начинаешь говорить о каком-то незнакомце, и я задумываюсь над тем, кто же я. Черт побери, как я могу это знать? — закончил он в полном отчаянии.
Ее пальцы скользнули по его руке, утешая, насколько это в ее силах. Она не хотела тратить время, высказывая банальности, так как чувствовала, что Стива они только разозлят. К этому времени он уже использовал тот небольшой запас энергии, что у него был, на вопросы, которые задал ей. Пару минут он пролежал в тишине, грудь поднималась и опадала слишком быстро. В конце концов, ритм его дыхания замедлился.
— Я устал, — пробормотал он.
— Ты слишком торопишься. Ты ведь знаешь: прошло всего три недели.
— Джей.
— Да?
— Останься со мной.
— Я останусь, ты же знаешь.
— Это так… странно. Я даже мысленно не могу представить твое лицо, но какая-то часть меня знает тебя. Возможно, библейское познание гораздо глубже памяти.
Его грубый голос придал словам острые грани, и Джей почувствовала себя так, будто заряд электрического тока ударил в ее тело, от этого покалывало кожу. Ее разум заполнился картинами, но не из воспоминаний. Ее воображение создавало новые образы: этот мужчина, с ожесточенной душой и ломанным голосом, наклоняющийся над ней, обнимающий, двигающийся между ее ног в гораздо более полном обладании, чем она испытывала когда бы то ни было. У нее перехватило дыхание, когда она почувствовала, как ее грудь болезненно набухла, а плоть увлажнилась. Еще один разряд выстрелил в нее, и она ощутила, что находится на грани физической разрядки, экстаза всего лишь от его слов, его голоса.
Неистовая сила реакции собственного тела потрясла ее, испугала, и она вскочила с его кровати прежде, чем потеряла контроль над собой.
— Джей? — он был озадачен, даже немного встревожен, поскольку почувствовал, что она ускользнула от него.
— Спи, — удалось выговорить ей, ее голос почти не дрожал. — Тебе нужен отдых. Я буду здесь, когда ты проснешься
Он приподнял свою забинтованную руку.
— Как насчет того, чтобы подержать меня за руку?
— Не могу. Это может навредить тебе.
— Эта боль меркнет в сравнении с болью, которую я уже испытываю, — проговорил он нетвердым голосом. Он быстро терял силы. — Просто прикасайся ко мне, пока я не усну, ладно?
Джей почувствовала, как эта просьба нашла острый отклик в ее сердце. Он мог попросить все, что угодно, и это лишало ее равновесия, его потребность в прикосновении была на грани того, что она могла вынести. Джей вернулась к кровати, положила свою руку на его. Сразу же она ощутила, как он начал расслабляться, и в течение двух минут Стив уснул.
Она вышла из палаты, чувствуя необходимость сбежать, хотя не была уверена, что знает, от чего сбегает. От Стива и от чего-то еще. Чего-то, что росло внутри нее и становилось все сильнее и сильнее. Это пугало ее. Она не хотела этого, но не могла остановить.
Ее тело никогда так не отвечало ему прежде, даже в первые — дикие, горячие — дни их брака. Это просто сама ситуация, говорила она себе, пытаясь найти успокоение в этой мысли. Это все ее склонность отдаваться делу полностью, слишком концентрироваться на этом — вот что заставляло ее чувствовать себя так. Но утешение ускользало от нее, и отчаяние нахлынуло в сердце, потому что анализ ее эмоций не менял самих эмоций. Господи, помоги ей, она снова влюблялась в него, и теперь у нее еще меньше оправданий, чем в первый раз. Большую часть времени последние две недели он был не более чем мумией, неспособной двигаться или говорить, и, несмотря на это, ее тянуло к нему, привязывало к нему. Но теперь любить его было намного опаснее, чем раньше. Он стал другим: более сильным, более жестким человеком. Даже когда он находился без сознания, она чувствовала его неистощимую внутреннюю силу; и потребность узнать, что же случилось с ним, что так сильно изменило его, была настолько непреодолимой, что почти причиняла боль.
Медсестра, которая первой заметила бессознательную реакцию Стива на присутствие Джей, остановилась возле нее.
— Как он? Cегодня утром он отказался принимать обезболивающие.
— Он уснул. Он очень быстро утомляется.
Медсестра закивала, ее ярко-голубые глаза встретились с темными глазами Джей.
— У него самый невероятный организм, который я когда-либо видела. Он до сих пор страдает от боли, но, кажется, просто игнорирует ее. Обычно проходит как минимум еще одна неделя, прежде чем мы начинаем снижать количество анальгетиков, — в ее голосе прозвучало восхищение. — Кофе не навредило его желудку?
Джей засмеялась.
— Нет, он, скорее, казался самодовольным по этому поводу.
— Он определенно был настроен на то, чтобы получить этот кофе. Возможно, мы начнем с легкой диеты с завтрашнего дня, так что сила постепенно станет возвращаться к нему.
— Вы не знаете, когда его переведут из отделения интенсивной терапии?
— Не знаю. Это решение должен принять майор Ланнинг, — медсестра улыбнулась перед уходом, возвращаясь к своим обязанностям.
Джей направилась в комнату отдыха, чтобы купить попить, и решила воспользоваться тем, что в комнате никого не было, и побыть в одиночестве.
Ее терзало какое-то смутное беспокойство, но она не могла точно определить его причину. Или причины, подумала она. Частью этого, конечно же, являлся Стив и ее собственная неуправляемая эмоциональная реакция на него. Она не хотела полюбить его снова, но не знала, как бороться с этим, хотя понимала, что должна бороться. Джей не могла полюбить его снова. Это слишком опасно. Она знала это, отчаянно повторяла себе снова и снова, что не позволит этому случиться, хотя допускала, что могло быть уже слишком поздно. Другая часть ее беспокойства также была связана со Стивом, но девушка не до конца понимала, почему.
Назойливое ощущение того, что что-то упустила, не оставляло ее в покое, что-то, что она должна была заметить, но не смогла. Возможно, Стив тоже ощущал это, судя по всем тем вопросам, которые задавал. Он не доверял Фрэнку на сто процентов, хотя она и предполагала, что это случится, когда посвящала Стива в происходящее. Но Джей знала, что могла бы доверить Фрэнку как свою жизнь, так и жизнь Стива. Так почему же она продолжала чувствовать себя так, будто должна знать больше, чем уже знала? Был ли Стив в опасности из-за того, что невольно увидел? Был ли фактически вовлечен в произошедшее? Она не так наивна, чтобы не понять, что большинство фактов держали от нее в секрете, но и не ожидала, что Фрэнк выложит ей все, что знает. Нет, это не то, что ее беспокоило. Чувство беспокойства вызывало что-то, что она должна видеть, что-то, что было очевидно, но она упустила это. Какая-то незначительная деталь, которая не вписывалась в общую картину, и пока она точно не определит, что же это, она не сможет избавиться от снедающей ее тревоги.
