Ирина Арбенина - Плохая хорошая девочка
Кроме того, совершенно очевидно, что мой Диди непонятно отчего боится проводника Звездинских.
Странная личность этот проводник…
Однако идти в гости к Звездинским все-таки придется.
Опять приходила Нинель — у нее нет сахара.
Я одолжила.
И вот в ответ она пригласила меня назавтра в гости. На ужин. Говорит, что ее Звездинский необыкновенно вкусно готовит.
День двадцать шестой
К счастью, когда мы с Диди явились на званый ужин, Звездинские были одни.
Проводника что-то не видно. И я не стала интересоваться, где он, чтобы не портить себе настроение. А вдруг скажут: «Сейчас придет!» — и все испортят.
А куриное соте с горячими фруктами, которое собственноручно приготовил Оскар, и в самом деле оказалось необыкновенно вкусным.
После ужина, выслушав мои комплименты, Нинель Звездинская собрала одноразовые тарелки в полиэтиленовый мешок для мусора — чета Звездинских, так же как и я, собирает мусор в мешки — и стала варить на спиртовке кофе.
— Неплохо. — Оскар Звездинский откинулся назад, с довольным видом потирая свой выступающий живот.
— Поняла! — Я хлопнула себя по лбу.
— То есть?
— Поняла, где я вас видела!
— Где же?
— По телевизору. В рекламе кефира! Да, в рекламе кефира с биодобавками. Вы там точно так похлопываете себя по животу и утверждаете, что очень комфортно себя чувствуете оттого, что употребляете этот чудо-кефир.
— Ну не буду отпираться, — не теряя своего благодушия, согласился Звездинский. — Вот оно как, Нинель! — подмигнул он жене. — Слава, она и на необитаемом острове найдет! Вот что значит настоящая популярность. Все-таки любит меня народ!
— Да, а еще вы там, в этом рекламном ролике, жалуетесь, что у вас все время концерты, гастроли и поэтому приходится питаться всухомятку. И что, если бы не этот чудо-кефир, вы бы просто пропали. Это правда?
— Насчет кефира? Вы и впрямь поверили, что я могу пропасть без этого жуткого кефира? Не будьте наивной дурочкой, Элла. Если мне и бывает комфортно, то совсем от других напитков.
Звездинский извлек из походного кофра бутылку виски.
— Будете?
— Пожалуй, хлопну немного, — пробормотала я. — А насчет концертов, гастролей — правда?
— Насчет концертов — правда. — Он с любопытством на меня уставился. — Разрешите и мне полюбопытствовать. Вы только притворяетесь идиоткой? Или в самом деле…
— Неужели похоже, что — в самом деле? — забеспокоилась я.
— А неужели вы никогда не слышали об Оскаре Звездинском, знаменитом шоумене? Весь народ меня знает, а вы что же — нет?
— Видите ли… Вы только не обижайтесь, Оскар… — попробовала оправдаться я. — Но как-то так выходит… В общем, я, очевидно, страшно далека от народа. Понимаете, у меня какая-то своя жизнь.
— Ну понятно, — вздохнул Звездинский. — Значит, не притворяетесь. Значит, и в самом деле идиотка.
— А вы?
— Что — мы?
— Ну, по-вашему, отправляться неизвестно куда — для этого надо быть в своем уме? Для этого не надо быть идиотом?
— Ах, вот вы о чем… — Оскар зевнул.
— Ну да.
— Видите ли, Элла… В общем, это довольно долгий разговор.
— Ничего, я готова.
— Чтобы вы хоть немного поняли, как обстоит дело, мне придется рассказать вам всю мою жизнь.
— Это, наверное, интересно.
— Да уж! Угадали. Так вот. Видите ли, по результатам всех, абсолютно всех психологических тестов, которым я подвергался, выходит, что я, Оскар Звездинский, — глубочайший интроверт. То есть… Говоря другими словами и избегая терминов, единственное, о чем я думаю, глядя на людей: как же вас много! Какие же вы идиоты! И когда же вы оставите меня, наконец, в покое!
— Понимаю, понимаю, — вздохнула я. — Вы предпочитаете одиночество. Общение с людьми для вас неприятно.
— Да! И это нормальное состояние для человека моего природного склада, характера и темперамента. При этом, обратите внимание, я зарабатываю деньги как шоумен. Понимаете?
— Пока нет…
— Видите ли… Мне досталась профессия, которая по зубам только полноценному экстраверту. Улавливаете?
— Кажется, теперь улавливаю.
— Экстраверт — это тип человека, которому внимание окружающих необходимо так же, как ежедневный душ, если вы в курсе.
— Да-да, что-то слышала об этом, конечно.
— Так вот, будучи, напротив, глубочайшим интровертом, я уже тридцать лет пою одну длинную бесконечную песню для моих зрителей. Выступаю на концертах, в клубах… И веду суперпопулярное кулинарное телевизионное шоу «Объеденье».
— Ах, ну конечно! Теперь вспомнила… — обрадовалась я. — Я же видела вас и в этом шоу! Ну конечно… с этими… с кастрюлями! По телевизору… По субботам, кажется?
— По воскресеньям.
— Да, точно. По воскресеньям!
— Так вы улавливаете, Элла, мою мысль?
— Уже уловила.
— Вот! Я бы предпочел вообще не видеть людей! А вместе этого я вынужден видеть их постоянно. Я вынужден терпеть целые толпы моих зрителей и поклонников. Насиловать свой природный темперамент. И это несоответствие, как черная трещина, рассекает всю мою жизнь, лишая ее гармонии.
— Да, тяжеловато вам, — согласилась я.
— Тяжеловато?! Да я постоянно чувствую себя несчастным человеком!
Нинель слушала мужа молча.
— Единственная настоящая радость, — продолжал Оскар, — это наши с Нинель исчезновения. Я отключаю все мобильники, и мы скрываемся где-нибудь, за тысячи километров от публики, среди дикой природы. Пусть ненадолго — неделя-две, — но так, чтобы никто об этом не знал. Не знал, где мы. Не смог найти, приехать, подойти, позвонить, заговорить.
— Ясно.
— Поэтому, сами понимаете, когда мы вас тут обнаружили…
— Понимаю, — я кивнула. — Вы ничуть не обрадовались!
— И знали бы вы, Элла, как же это трудно — скрыться от людских глаз… Они всюду!
