Душа в обмен на душу (СИ) - Семакова Татьяна

В основном потому, что он прав.

— Боюсь, в доме станет на одну смерть больше ещё до продажи… — тяну певуче, ловко паркуясь в узком пространстве и блокируя двери с его стороны.

Мелочь, а приятно.

Разворачиваюсь, чтобы он видел мою искреннюю улыбку относительно его положения, выхожу и смотрю, как он корячится в салоне, перемещаясь на водительское место.

— Проверяешь возможности моего тела? — спрашивает озорно, захлопывая дверцу и нажимая на мой палец, лежащий на кнопке на брелке. — Готов продемонстрировать в более интимной обстановке…

Разворачиваюсь и капитулирую в ресторан, краснея от собственных мыслей, настырно лезущих в голову.

Степан уже сидит за столиком и лениво жуёт стейк, запивая шампанским из высокого бокала.

— Однако, — бурчу в сторону, практически не шевеля губами.

— Аристократ, — слабо хрюкает Воронов и немного ускоряется, подходя к столику на пару шагов раньше меня. — Стёп, печень тебе привет передавала.

— Чья, твоя? — хмыкает, поднимаясь и протягивая ему руку. — Мария, рад встрече.

Берёт мою руку в свою, переворачивает тыльной стороной и целует, продолжая смотреть в глаза.

— Взаимно, — жеманничаю, давя рвотный рефлекс.

Воронов заказывает глаза за его спиной и складывает пистолет из пальцев, приставляя к своему виску и имитируя выстрел.

Отвожу взгляд от обоих, пытаясь не улыбаться. Должно быть, выглядела смущённой, потому что, когда села и вновь посмотрела на Степана, на его лице играла довольная ухмылка.

— Маша, Вы могли бы попросить меня лично, — говорит Суриков, пододвигая ко мне папку, — исключив лишних посредников.

Так это я, выходит, об одолжении попросила? Миленько.

— Он всё равно был мне должен, — отмахиваюсь, наступая под столом Воронову на ботинок.

— Простите мне мою назойливость… — продолжает Степан, — но, разве это на столько необходимо? Прослеживать всех владельцев дома с момента постройки.

— А в этой папочке все владельцы? — на моём лице появляется блуждающая улыбка. — Росреестр функционирует лишь с 2008 года.

— Обижаете, Маша, — хвастливо вскидывает подбородок Степан. — Я нашёл всех. Впрочем, это было несложно, дом долгое время принадлежал лишь двум гражданам, прежде чем пошёл по рукам. Так к чему это?

— Вы правы, необходимости нет, — слабо киваю, прикрыв глаза. — Но я люблю делать всё основательно, оставшись со своим клиентом взаимно удовлетворёнными результатом.

Ну прям по школе Воронова пошла, сверля Степана взглядом. Но ответ пришёлся ему по душе.

— Не возражаете, если я поем? — спрашиваю, открывая меню. — Наелась сухомятки с голодухи, а хочется чего-то поизысканнее…

— Разумеется, — хмыкает Суриков.

«Ай!» — приходит сообщение от Воронова через полминуты.

— Ай! — повторяет громко и обиженно, когда мы выходим из ресторана, оставив Степана заливаться шампанским.

— Зато клиент доволен, — пожимаю плечами, даже не думая прятать ухмылку.

— Харя у него треснет от таких удовольствий… — ворчит себе под нос.

— Давно вы знакомы? Общение явно неформальное, — вспоминаю ремарку о печени.

— С института. Мы с ним, можно сказать, школу жизни вместе прошли, — отвечает, останавливаясь у машины. Представляю, что там за обучение было… — Ты же не заставишь меня вновь проходить через это унижение, правда?

«Через это — нет…».

— Униженный, — фыркаю, садясь за руль. И повторяю уже при закрытых дверях: — Да что ты знаешь об унижениях…

Прогреваю двигатель, выезжаю, останавливаюсь, но, чуть только он протягивает руку, плавно трогаюсь, продвигаясь на десяток сантиметров.

Должна признать, выдержка у него что надо. Он вышел из себя лишь на пятый раз.

Обошёл машину со свирепым лицом, открыл дверцу с моей стороны, пролез в салон и отстегнул меня.

— Эй-эй… — запаниковала, когда он потащил меня из моей же машины, прихватив мобильный из подставки.

— Эй-эй, — передразнил с ехидной моськой.

Присел, перекинул через плечо, и, не давая опомниться, понёс к багажнику.

— Сдурел?! — взвизгнула, когда он усадил меня в него.

— Звони, если начнёшь задыхаться, — ответил с ухмылкой.

Кинул мне телефон к груди, а пока я его ловила, задрал мои ноги, разворачивая всем телом внутри багажника.

Я замерла с открытым от возмущения ртом, он схватился обеими руками за дверцу, подмигнул и посоветовал заботливо:

— Голову пригни.

Тут же начал закрывать, я инстинктивно сгруппировалась и погрузилась в темноту.

— Придурок! — заорала что есть мочи.

Ну, думаю, сейчас потешится и выпустит. Ага, как же.

Машина пришла в движение, а я полезла в телефон, судорожно выискивая в записной книжке нужный номер.

— Мария! — обрадовался мне знакомый ДПСник, старый приятель бывшего мужа, которому я три месяца назад продала прекрасную трёшку в спальном районе за совершенно смешные деньги. — Чем обязан?

— Выручай, — вздохнула в динамик, уже чувствуя, как заканчивается кислород. — Но Андрею — ни слова.

— В чём дело? — посерьёзнел Виктор.

Я пояснила откуда мы выехали и куда держим путь и через пятнадцать минут неспешной езды в багажнике, через музыку, громкость которой нахально прибавил Воронов, вполне отчётливо услышала звук сирен.

Машина начала тормозить, перестраиваясь, музыка стихла, что происходило дальше я не слышала, но недовольное лицо Воронова, открывающего багажник, доставило мне массу положительных эмоций.

— Руки за голову! — заорал Витя, держа его на мушке.

— Серьёзно? — скривился Воронов, обернувшись на него через плечо.

Виктор бросил на меня вопросительный взгляд, а я с улыбкой свесила ноги из багажника, протягивая руку и позволяя себя героически освободить.

— Спасибо, дорогой, с меня должок.

— Могу его мордой в землю ткнуть, — сказал тихо, поглядывая на поджидающего в сторонке Воронова.

— Да я, вроде как, сама напросилась, — вздохнула, попрощалась и села за руль.

— Приятно, что ты это осознаёшь, — язвительно заметил Миша.

— Слух у тебя… — подивилась, бросив на него быстрый взгляд.

Сидит, зараза, довольный.

— Я думала, домом только старуха владела, до всех этих напастей, — вспомнила о деле, а он полез на заднее сиденье, за папками.

Пошелестел бумажками и буркнул:

— Я, кстати, тоже. Первый владелец — тип по фамилии Майер.

— Немец, что ли?

— Хрен его знает, но зовут Коленькой, по батюшке Сергеевич. Звали. Губарёвой дом достался по завещанию.

— Класс… — протянула недовольно.

Терпеть не могу недвижку по завещанию, вечно там недовольных волей усопшего толпа.

— Да ладно тебе, — фыркнул Воронов, — столько лет прошло, а до сих пор никто не объявился.

— Уверен? Может, призрак там уже давно поселился.

— Старухе было двадцать семь, когда она вступила в наследство. Этот призрак должен скрипеть суставами. Да и… в чём прикол? Пока я вижу только два мотива — слить меня (а теперь ещё и тебя) с рынка или уронить стоимость дома на столько, что его сможет купить простой смертный.

— Последнее, кстати, может случиться довольно скоро. Андрей говорил, что начали захаживать психи со своими приблудами.

— И это весьма любопытно, не находишь? Забор на столько высокий, а территория на столько большая, что самого дома почти не видно, если, скажем, просто проходить мимо по улице.

— Там столько народу побывало, из служивых… — поморщилась, наблюдая через лобовое стекло, как надвигаются чёрные тучи. — Плюс скорая, соседи. Один сказал другому и пошло-поехало.

— Но раньше-то никто не лазил, — продолжил настаивать Миша непонятно на чём. — С чего бы психам вдруг активизироваться?

— До психов только дошла молва, — парировала без особой охоты. — Это важно?

— Пока не знаю, просто люблю придираться, — хохотнул весело и подался вперёд, глядя на небо через лобовое стекло. — Погодка — шик.

— Считаешь? — состроила рожицу, видя, как гнутся деревья от порывов ветра.

— А чё? Романтика.