Юлия Шилова - Любовница на двоих
— Дети — это тоже святое, а ты своего ребенка еще совсем недавно продать хотела.
— Я же сказала, что мы все совершаем ошибки. Самое главное вовремя их исправить. Дура я была…
— А сейчас умная стала?
— Сейчас поумнела. Лев, отдай мне пепел. Я отвезу его Дининому мужу.
Лев пристально посмотрел на меня и не произнес ни слова.
— Ты что так на меня смотришь?!
— Как?
— Ты на меня посмотрел, как на обреченную. Ты посмотрел на меня так, словно я никогда не вернусь на родину… Скажи правду, какой бы суровой она ни была. Скажи, после того как я рожу ребенка, меня убьют?!
— Вот дура!
— Знаешь, а ведь я все поняла по твоему взгляду. Я же понятливая. Я ведь очень умная. Я только с виду такая дурочка. Только с виду. Я знаю, что меня убьют, а моего ребенка продадут на органы. Скажи, такова и судьба всех, которые по этим контрактам едут рожать за границу?!
— Заткнись, не неси ерунды!
— Это не ерунда, это голая правда. Ведь вы никакая ни фирма. Ни ты, ни второй браток, ни Ден, ни те люди, которые так вежливо встречали меня в своем офисе. Вы мафия!
— Ох ты как закрутила! Криминальных книжек начиталась?
— Ничего я не начиталась.
Я тихонько всхлипнула:
— Лев, помоги мне спастись. Помоги.
— Подруга, я здесь совсем ни при чем, — раздраженно произнес Лев и закурил. — Я выполняю свою работу, и в зависимости от того, как я ее выполню, мне платят.
А ты, оказывается, черствый сухарь. Тебе безразлично, что будет со мной и с моим ребенком. Тебе самое главное получить деньги. Чтобы они тебе поперек горла встали! А они встанут, вот увидишь! Грязные деньги не могут принести счастья.
— Еще совсем недавно тебя интересовали такие же денежки и ничего больше.
— Совсем недавно все было совсем по-другому, — тихо сказала я и отвернулась к окну.
Всю остальную дорогу мы ехали молча. Неожиданно для меня самой ко мне вернулась привычка из детства, от которой я избавилась уже много лет назад. Я стала грызть ногти: это помогало думать. А думала я о том, как выйти из этого дурацкого положения с наименьшими потерями. Перед глазами предстала лежащая на полу Дина и ее огромный живот с еще нерожденным сыном…
Как только мы вернулись в мотель, Лев провел меня в столовую. Там нас ждал Ден. Он был невозмутим, как и в прошлый раз улыбался своей белоснежной улыбкой.
— Здравствуй, Ольга! Ты очень хорошо выглядишь! Настоящая красавица!
Я молча села и тупо уставилась в окно.
— Понимаю, — заговорил Ден. — Ты скорбишь по той русской девушке. Но уже ничего не вернешь. Слабое сердце. Нам искренне жаль. Это так называемые издержки производства.
— Что вы сказали? Издержки производства?
— Совершенно верно. Ольга, у меня к тебе вопрос. Когда ты в последний раз видела свою домработницу?
— Я уже на него отвечала. Я видела ее в последний раз перед тем, как ложилась спать.
— А ты не замечала в ее поведении чего-нибудь необычного?
— Ее поведение нельзя назвать обычным. Оно ненормальное во всем.
— Так я и думал.
Ден перевел взгляд на Льва и достал большую сигару. В его движениях улавливалась нервозность, которую он неудачно пытался скрыть.
— Эта старуха никогда не внушала доверия. Она сбежала вместе с деньгами. Ее нужно найти.
Когда Ден ушел, Лев сел напротив меня.
— Старуха сбежала? — спросила я своего гида.
— Сбежала.
— А куда?
— Хрен ее знает. Будем искать. К ней в этот день заехали наши пацаны и отдали долг, который она должна была передать нам на следующий день. Старуха накрылась вместе с этими деньгами.
— А много денег?
— Достаточно для того, чтобы сбежать. Она бы здесь столько не заработала.
— И все же, сколько?
— Зачем тебе?
— Просто мне интересно, сколько должно быть денег, чтобы пойти на такой риск?
— Двадцатка штук.
— Двадцать тысяч долларов?!
— Двадцать тысяч долларов. Старая сука! Я как чувствовал. Не хотел, чтобы ей завозили эти деньги. Вообще-то она у нас уже давно работает, и за ней раньше ничего особого не замечали. Но раньше ей и не завозили такие суммы.
— А вы в ее комнате искали?
— Да мы там уже все перерыли.
— И что?
— Ничего. Пусто.
— Куда ж она их дела?
— С собой прихватила. Видела, у нее бюст какой? Наверно, в бюзик засунула и сквазанула.
Я почувствовала, как на моем лбу выступила холодная испарина. Спросил Лев:
— Ты что?
— Просто голова закружилась, — отмахнулась я.
— Ты, наверное, жрать хочешь.
В столовую вошла пожилая женщина, которая напоминала стукачку, и по всей вероятности, была новой домработницей.
— Это замена, — слова Льва только подтвердили мою догадку.
После обеда Лев уехал, а я пошла в свою комнату. Встав у окна, я смотрела, как он садится в машину и отъезжает от отеля. Когда машина скрылась из вида, я включила телевизор и тупо уставилась на экран. Услышав, как шевелится моя девочка, я положила руки на живот, погладила его своей теплой, немного вспотевшей ладонью и прошептала:
— Здравствуй, моя родная, здравствуй. Ты должна простить свою мамочку. Я очень сильно тебя люблю. Ты даже не можешь себе представить, как же сильно. Я еще никогда в жизни так никого не любила. Лежи смирно и постарайся больно меня не пинать. Я что-нибудь придумаю, и мы обязательно найдем выход из этой жуткой ситуации.
Я ни минуты не сомневалась, что моя доченька слышит и понимает мои слова. Она затихла, по всей вероятности, заснула. Перед глазами предстала мертвая стукачка с огромной, выпяченной грудью, словно в каждую чашечку безразмерного лифчика было положено по самому настоящему арбузу. Сумма в двадцать тысяч долларов никак не давала покоя и путала все мои мысли. Эти деньги могли бы мне очень помочь, я смогла бы вернуться на родину.
Деньги, проклятые деньги. Без них никуда. Все, буквально все построено на деньгах. Я потерла виски, напряглась, пытаясь вспомнить место, где мы похоронили стукачку. Это оказалось довольно сложно. Словно и не было этой ночи, или она была придуманной, нереальной Кромешная темнота, густой лес, какие-то бугры, канавы… И все же… Если сильно постараться, можно и найти. Если постараться… А я старательная! Ох, какая же я старательная. Теперь мне нужно стараться за двоих. За себя и за своего ребенка. Там была здоровенная ель. Это я хорошо запомнила. Рядом с елью должен быть свежий бугорок, вернее бугор, потому что под бугорком стукачку явно не удалось бы упрятать.
Подумав о том, что мне придется выкопать труп и обыскивать его, почувствовала, как учащенно забилось мое сердце, и сделала глубокий вдох.
